Схватить тигра за хвост (Вечер вне дома) (пер. В. Ю. Ластивняк)

1

 Высокая стройная блондинка в белом летнем платье, шедшая впереди Кена Холленда, поймала его взгляд. Он изучал её, наблюдая за ласковыми линиями тела, обозначающимися при ходьбе. Кен быстро отвёл глаза. Он не смотрел на женщину такими глазами с тех пор, как встретил Энн.

 Что со мной происходит, спрашивал он себя. Я становлюсь похожим на Паркера.

 Он снова взглянул на блондинку. Вечер, проведённый с ней, подумал он, это было бы потрясающе.

 Чего не видит глаз, всегда говорил Паркер, о том не болит сердце. Так оно и есть. Энн никогда бы не узнала. В конце концов все женатые мужчины это делают. Почему бы и ему не попробовать?

 Но когда девушка перешла дорогу и затерялась в толпе, он с усилием вернулся в мыслях к письму от Мин, полученному утром.

 Прошло уже пять недель, как она уехала, и теперь писала, чтобы сообщить, что её матери не стало лучше и что она еще не знает, когда вернётся.

 Почему её мать живёт чёрт знает где и ведёт себя так вызывающе независимо, спрашивал себя Кен, быстро шагая по направлению к банку. Нельзя позволять жить одиноко тем, кому за семьдесят. Когда они болеют, их многострадальные дочери должны бросать всё и присматривать за ними, а ещё более многострадальные мужья их дочерей должны сами заботиться о себе.

 Пять недель — слишком долгий срок, и Кену уже надоело заботиться о себе, но хуже всего, конечно, то, что Энн не было рядом.

 Он сбежал по ступеням, ведущим в служебный гардероб, и увидел там Паркера, который приводил в порядок свой галстук, глядя в зеркало, висевшее над умывальником.

 — Привет, — сказал Паркер, усмехаясь. — Как себя чувствует холостяк? Когда приезжает Энн?

 — Мне бы самому хотелось это знать, — сказал Кен, намыливая руки. — Старушка ещё не очухалась, и Энн не знает, когда освободится.

 Паркер вздохнул.

 — Мне бы очень хотелось, чтобы моя жена исчезла на месяц. Уже четырнадцать лет, как закончилась моя спокойная жизнь. — Он внимательно исследовал отражённый в зеркале подбородок. — Ты чертовски счастливый парень, но не похоже, чтобы ты это понимал. Почему ты не устроил себе праздник — не могу понять, Не знаю, кто-то из нас ни черта в этой жизни не смыслит.

 — Заткнись! — огрызнулся Кен. Ему надоели постоянные насмешки Паркера. С тех пор, как уехала Энн, Паркер не переставал подбивать его пуститься во все тяжкие. Дня не проходило, чтобы Паркер не изводил его.

 Паркер был склонным к полноте, лысеющим сорокапятилетним мужчиной. Он постоянно воскрешал в памяти прошлое, вспоминая каким он был повесой и как все женщины находили его неотразимым, и всё ещё находят его таковым, коли на то пошло.

 — Ты раздражён, — сказал Паркер, пристально глядя на Кена. — И я тебя не осуждаю. Тебе надо немного выпустить пар. Поднимаясь сюда, я говорил со старым Хэмингуэем. Он говорит, что для тебя нет ничего лучше, чем провести вечер в «Сигейле». Сам я там не был, к сожалению, но он ходит постоянно и говорит, что лучшего места не найдёшь. Хорошая жратва, дешёвые напитки и куча доступных баб. Ты бы замечательно провёл время. Смена женщин время от времени хороша для всех мужчин.

 — Иди сам и меняй женщин, — отрезал Кен. — Я доволен тем, что у меня есть.

 Но этим утром он почувствовал растущее беспокойство, которое ещё на прошлой неделе лишь едва ощущал. С тех пор как женился, он всегда с нетерпением ждал того момента, когда откроет входную дверь и с чувством блаженства увидит встречающую его Энн. Но эти пять недель всё изменили: мысль о возвращении вечером в пустое бунгало раздражала его.

 Он вспомнил разговор с Паркером. «Сигейл». Кен несколько раз был возле этого ночного клуба, который находился за углом Мэйн стрит: блестящее здание, неоновый свет, хром. Он вспомнил глянцевые фотографии шоу-герлс, которые видел, проходя мимо.

 Это было не то место, куда бы мог пойти респектабельный женатый банковский служащий. Перед тем как закрывать кассу, отправляясь на обед, он твёрдо решил не ходить в «Сигейл». Он пойдёт, как всегда, домой и будет скучать в четырёх стенах.

 Кен спустился в гардероб за шляпой.

 Паркер мыл руки, когда он вошёл.

 — Так, — сказал Паркер, вытирал руки. — Ну, решил, что будешь делать сегодня вечером? Вино, женщины и музыка или просто вечерок с подружкой у камина?

 — Я иду домой. Газон надо подстричь.

 Лицо Паркера расплылось в гримасе.

 — Дьявол! Ты, должно быть, погряз в рутине больше меня. Стричь газон, когда жены нет дома! Серьёзно, Холленд, у тебя есть обязательства перед собой. Чего не видит глаз, о том не болит сердце. Это, может быть, твой последний шанс перед тем, как ты станешь дряхлым и никому не нужным.

 — Замолчи! — воскликнул Кен, доведённый до бешенства. — Твоя беда в том, что ты так и не повзрослел.

 — И слава богу, — сказал Паркер. — Когда я начну развлекаться тем, что буду по вечерам в отсутствие жены подстригать газон, значит мне пора в могилу.

 Кен оставил продолжавшего бушевать Паркера и направился к выходу.

 Бесконечные приставания Паркера раздражали его, и он находился не в лучшем расположении духа, шагая по раскалённому тротуару к ресторану, где он всегда обедал.

 Он размышлял: конечно, Паркер прав. Я погряз в рутине. С тех пор как женился. Я не надеюсь, что мне когда-нибудь ещё представится шанс немного развлечься. Энн вряд ли уедет снова, во всяком случае в ближайшие годы. Но действительно ли я хочу развлечься? Если бы я только знал, когда вернётся Энн. Ее отсутствие может тянуться ещё несколько недель. Это, может быть, твой последний шанс, прежде чем ты станешь старым и никому не нужным, сказал Паркер. Он прав. Энн никогда об этом не узнает. Почему бы не развлечься сегодня вечером? Почему?

 Его вдруг охватило отчаянное возбуждение. Он сделает это! Вероятнее всего, ничего из этой, затеи не выйдет, но всё равно это лучше, чем возвращаться в пустое бунгало.

 Он пойдёт в «Сигейл» и выпьет пару рюмок. Может, какая-нибудь блондинка и захочет разделить с ним компанию.

 Решено, сказал он себе, входя в ресторан. Последняя ночь холостяка, лебединая песня.

2

 Вторая половина дня тянулась для Кена мучительно долго. Впервые, сколько он себя помнил, работа нагоняла на него скуку и он поймал себя на том, что беспрестанно поглядывает на стенные часы.

 Спёртый обжигающий воздух, вползающий с улицы, рёв автомобилей и разгорячённые потные лица посетителей раздражали его.

 — Замечательный вечер для стрижки газона, — сказал с усмешкой Паркер, когда курьер закрывал двери банка. — Будешь потеть как лошадь.

 Кен промолчал. Он начал подсчитывать кассу.

 — Тебя нужно призвать к порядку, Холленд, — продолжал Паркер. — Найдётся множество здоровых мужчин, которые подстригут твой газон, пока ты будешь развлекаться.

 — Ты замолчишь или нет? — сказал резко Кен. — Это уже не смешно.

 Паркер задумчиво посмотрел на него, вздохнул и покачал головой.

 — Бедняга! Ты даже не представляешь себе, что теряешь.

 Они молча продолжали считать деньги, пока не закончили, и тогда Паркер сказал:

 — Если ты на машине, подбрось меня.

 Паркер жил недалеко от Кена, и хотя Кену надоела его компания, он не смог отказать.

 — О'кей, — Сказал он, собирая кассовые книги. — Только живо. Мне не терпится отсюда вырваться.

 По пути домой Паркер просматривал вечерние газеты и сообщал наиболее интересные новости.

 Кен думал о своём.

 Теперь, закончив работу и направляясь домой, он почувствовал, как просыпается его врождённая осторожность.

 Буду подстригать газон и проведу вечер дома, решил он. Надо быть сумасшедшим, чтобы рисковать. Если бы его увидели или он. попал бы в какую-нибудь неприятную историю, это могло бы не только расстроить его семейную жизнь, но и означать конец карьеры.

 — Не надо подвозить меня прямо к дому, — сказал вдруг Паркер. — Я хочу немного размяться. Едем к тебе, а там я дойду.

 — Я могу подбросить тебя прямо к дому.

 — Я пройдусь. Может быть, ты предложишь мне выпить. У меня закончилось виски.

 Кену хотелось сказать, что у него тоже нечего пить. Ему надоел Паркер, но он подавил в себе этот порыв и теперь, когда движение на дороге стало менее интенсивным, он увеличил скорость и через несколько минут затормозил у небольшого, аккуратного, стоящего в ряду себе подобных, бунгало.

 — Клянусь честью, не газон, а джунгли, — сказал Паркер, выбираясь из машины. — Тебе таки придётся попотеть.

 — Это не займёт много времени, — возразил Кен, направляясь к дому по тропинке. Он открыл входную дверь, и они прошли в небольшую гостиную.

 Воздух в комнате был горячий и спёртый, и Кен поспешил открыть все окна.

 — Ну и ну! Были закрыты целый день? — произнёс Паркер, входя за ним.

 — Только после полудня, — ответил Кен, снял пиджак и бросил его на стул. — Наша прислуга приходит по утрам.

 Он быстро приготовил два больших хайбола. Мужчины закурили и подняли стаканы.

 — Твоё здоровье, — сказал Паркер. — Жаль, не могу задерживаться, жена потом жизни не даст. Знаешь, Холленд, я иногда думаю, правильно ли я поступил, что женился. Конечно, это имеет массу преимуществ, но женщины такие зануды. Похоже, они не понимают, что парням время от времени нужно давать немного свободы.

 — Опять всё с начала, — резко сказал Кен.

 — Это реальность, — сказал Паркер. Он допил виски, вздохнул и выжидающе посмотрел на Кена. — Хорошее виски.

 — Ещё?

 — Я бы не отказался.

 Кен осушил свой стакан и приготовил ещё два.

 — Сколько уже Энн нет? — спросил Паркер, принимая стакан из рук Кена.

 — Пять недель.

 — Много. А что со старушкой?

 — Не знаю. Старость, надо полагать. Это может протянуться ещё с месяц.

 — Как бы ты предпочёл развлечься сегодня? — спросил Паркер, хитро посмотрев на Кена.

 — В каком смысле?

 — Только между нами: у меня есть маленькое соглашение, которое прекрасно работает. Я не прочь дать и тебе возможность им воспользоваться.

 — Соглашение? Что это значит?

 — У меня есть отдушина, о которой не знает жена. Не всегда ею легко воспользоваться, но мне время от времени удаётся, когда жена уезжает к матери.

 Кен посмотрел на него.

 — Ты имеешь в виду женщину?

 — Женщину! Клянусь честью, ты прав как никогда. Я вышел на неё благодаря Хэмингуэю. Всё строго конфиденциально. Нет опасности, что тебя увидят, и всё продумано. У неё квартира. Если согласишься, то кроме дружелюбия от тебя ничего не потребуется. Она заботится об одиноких ребятах вроде тебя. Конечно, ты ей платишь. Можешь пойти с ней куда-нибудь, хотя это и не обязательно, а захочешь — можешь остаться у неё. Чертовски удобно и совершенно безопасно. — Он достал бумажник, нацарапал что-то на карточке и положил её на стол. — Это её телефон. Зовут Фэй Карсон. Всё, что тебе нужно — это позвонить и сказать, что хочешь её увидеть, и она назначит время. Плата правда, высокая, но она того стоит.

 — Нет, спасибо, — сказал Кен.

 — Бери и не будь болваном, — Паркер допил виски и встал. — Мне бы хотелось оказать ей услугу. Я обещал рекомендовать её своим друзьям. Я всегда держу слова.

 Кен смахнул карточку со стола в сторону камина.

 — Нет, спасибо, — повторил он.

 — Оставь. Пойди с ней куда-нибудь. Она прелесть Как раз то, что нужно одинокому мужчине. Поведи её в ресторан. Что здесь такого? В ней действительно что то есть. Я бы не подсунул тебе дешёвую шлюху. У это: девочки есть всё, что надо.

 — Не сомневаюсь, — отрезал Кен. — Но меня это не интересует.

 — Ну что ж, до завтра. Спасибо за виски. — Паркер кивнул на карточку, лежавшую у камина. — Возьми её. Когда-нибудь пригодится.

 — Забери её, — сказал Кен, подходя к камину. — Мне она не нужна.

 — Оставь. Пригодится. Не провожай меня.

 Пока Кен поднимал карточку, Паркёр пересёк гостиную, открыл дверь и вышел из дома.

 Кен взглянул на телефонный номер на карточке, «Риверсайд 33344». Мгновение он колебался, затем разорвал карточку пополам и выбросил её в корзину для мусора.

 Взяв со стула пиджак, Кен направился в спальню. Остановился на пороге и оглядел просторную светлую комнату. Она была слишком чистой, словно нежилая. Он бросил пиджак на кровать и начал раздеваться. Тело его было липким от пота. Сквозь занавески на окне он видел, как в густой траве газона гас отблеск вечернего солнца.

 Ещё слишком рано заниматься газоном, сказал он себе, прошёл в ванную и принял душ.

 Ему стало лучше, когда он надел рубашку с открытым воротом и старые широкие брюки. Он прошёл в гостиную и немного там постоял.

 Было всего лишь двадцать минут седьмого. Ещё куча времени до того, как можно будет ложиться спать, а он уже чувствовал себя одиноко.

 Подойдя к столику и плеснув себе виски, Кен уселся в кресле возле приемника. Затем включил его, закурил и бессмысленно уставился на противоположную стену.

 Итак, Паркер нашёл себе девушку. Это удивило Кена. Он всегда считал Паркера человеком, который много говорит и мало делает.

 Когда по радио началась передача об ужасах водородной, бомбы, Кен нетерпеливо его выключил. Он поднялся, подошёл к окну и посмотрел в сад. У него не было ни малейшего желания стричь газон и пропалывать клумбы с розами, которые требовали особенно тщательного ухода.

 Несколько минут он смотрел в окно… Взгляд становился всё более хмурым. Затем, взглянув на часы, Кец вернулся в гостиную, открыл входную дверь и вышел на крыльцо.

 Воздух был горячий и спёртый.

 «Вероятно, будет гроза, — подумал он. — Слишком жарко, чтобы заниматься сегодня газоном. Ну его к чёрту! Может завтра будет прохладней».

 Как только он принял это решение, ему стало легче. «Как тихо и спокойно», — думал он, возвращаясь в гостиную. Он прошёл в гостиную, допил виски, автоматически плеснул себе ещё, взял стакан и пошёл на кухню.

 «Ещё один скучный, вечер», — посетовал он, открывая холодильник, чтобы посмотреть, что Кэрри, цветная прислуга, оставила ему на ужин. Пустые полки свидетельствовали о том, что она не позаботилась о его ужине, и Кен с силой захлопнул дверцу. В кладовой были консервы, но его не приводила в восторг перспектива есть из консервной банки.

 Раздражённо пожав плечами, он вернулся в гостиную и включил телевизор.

 Танцующая блондинка в короткой юбке, появившаяся на экране, привлекла его внимание. Он сел в кресло и уставился на экран. Она была похожа на ту девушку, которую он видел сегодня утром. В течение получаса или около того он безучастно смотрел телевизор и за это время дважды поднимался, чтобы наполнить стакан. Затем он выключил телевизор, встал и начал медленно расхаживать из угла в угол. Слова Паркера не выходили из его головы: чего не видит глаз, о том не болит сердце.

 Он посмотрел на часы. Скоро стемнеет. Он подошёл к столику и взял бутылку. Она была почти пустая, и он вылил всё, что оставалось, в стакан. Выпитое давало о себе знать, Кен чувствовал растущее отчаяние.

 Ради чего я должен сидеть дома, спрашивал он себя. Почему бы не последовать совету Паркера? Он сказал, что она заботится об одиноких мужчинах. А разве Кен не был им в настоящую минуту?

 Он прошёл в спальню со стаканом в руке, поставил его на туалетный столик, стянул с себя рубашку и вытащил из ящика новую.

 Какой у неё номер?

 Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, и внезапно понял, что выпил виски больше, чем думал.

 «Риверсайд 33344».

 «Всё зависит от её голоса, — сказал он себе, — и от того, что она скажет. Если мне не понравится её голос, я просто положу трубку. Если никто не ответит, займусь газоном. Решено».

 Застёгивая рубашку, он подошёл к телефону и набрал номер. Слушая гудки, он почувствовал, что сердце забилось сильнее.

 «Её нет, — сказал он себе через некоторое время, почувствовав при этом одновременно облегчение и разочарование. — Всё, с этим покончено. Положу трубку и займусь газоном». Но не спешил класть трубку.

 Вдруг в трубке раздался щелчок, и его сердце сначала остановилось, а затем бешено забилось.

 Женский голос произнёс: — Алло?

 — Это мисс Карсон? — спросил он.

 — Да, а кто это?

 Он почти услышал улыбку в её живом голосе.

 — Я думаю, вы меня не знаете. Мой друг… — Он замолчал, смешавшись.

 — О, — девушка засмеялась. Смех был приятный и дружелюбный, и Кену вдруг стало легко. — Ну, не смущайтесь. Вы хотите прийти?

 — Да, но вероятно вы заняты?

 — Нет. Когда вас ждать?

 — Я не знаю, где это.

 Девушка снова рассмеялась.

 — Лессингтон авеню, 25. Знаете, где это?

 — Это рядом с Крэнборн стрит?

 — Совершенно верно. Я на верхнем этаже, выше только небо. Вы на машине?

 — Да.

 — Не оставляйте её на улице у дома. За углом — стоянка.

 Лессингтон авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится минут двадцать, чтобы добраться туда.

 — Я смогу приехать к девяти, — сказал он.

 — Буду ждать. Парадная дверь открыта. Сразу поднимайтесь.

 — Хорошо.

 — Ну что ж, до девяти. Пока.

 В трубке послышались гудки, и он медленно положил её.

 Кен вынул из кармана носовой платок и вытер лицо Даже теперь он ничем не связан. Не обязательно ехать. Есть ещё время подумать.

 Он вернулся в спальню и начал собираться. Завязывая галстук, он вспомнил её голос. Попытался представить её себе. Блондинка? Высокая? Судя по голосу, молодая. Паркер сказал, что у неё есть всё. Должно быть, она хорошенькая, если Паркер так говорит.

 Он накинул пиджак. Выйдя из спальни, направился в гостиную. Затем, колеблясь, простоял минуту на месте.

 «По крайней мере, взгляну, что это за дом, — подумал он. — Если не понравится, могу и вернуться. Чёрт! И чего я так волнуюсь. Совсем необязательно переступать грань приличий. Свожу её в ночной клуб или ресторан».

 Он вынул бумажник, и пересчитал деньги. Заметил, что руки дрожат, и ухмыльнулся.

 Бросив взгляд через комнату на входную дверь, он вдруг обнаружил, что не может заставить себя посмотреть на фотографию Энн в серебряной рамке на столе.

1

 На стоянке, на углу Лессингтон авеню, было всего четыре автомобиля.

 Служитель, пожилой мужчина в белом комбинезоне, вышел из маленькой будки и знаком показал Кену поставить машину рядом со сверкающим «бьюиком».

 Когда Кен выключил двигатель и вышел из машины, служитель спросил:

 — Вы надолго, сэр?

 — Может быть. Я не знаю. Зависит от того, дома мой друг или нет, — осторожно сказал Кен. — На сколько я могу её здесь оставить?

 Служитель понимающе улыбнулся.

 — Хоть на всю ночь. Здесь часто оставляют машины на всю ночь.

 Кен с беспокойством Подумал, догадывается ли старик, куда он идёт. Он заплатил за стоянку.

 — Держу пари, эти четверо парней не появятся до утра, — продолжал служитель, указывая на машины. — Лучше района, чтобы провести ночь, не найдёшь.

 Кен выдавил из себя улыбку.

 — Да? А я и не знал.

 Служитель подмигнул ему.

 — Эти ребята тоже не знали, — сказал он и вернулся в будку.

 Сумерки уже опустились, и Кен чувствовал себя в полной безопасности, шагая по Лессингтон авеню.

 Улица была тихой, с двумя рядами густых деревьев которые служили укрытием от посторонних глаз. Дома опрятные и респектабельные, и по пути к дому № 25 он не встретил ни одного человека.

 Паркер сказал, что это совершенно безопасно, нет риска быть замеченным, приняты все меры предосторожности.

 Пока он был прав.

 Кен остановился и оглядел улицу, прежде чем подняться по ступенькам дома № 25. Довольный тем, что никто его не видит, он повернул ручку парадной двери и толкнул дверь. Затем быстро вошёл в холл.

 Перед ним был лестничный пролёт. На стене у начала марша — ряд почтовых ящиков. Он остановился, чтобы рассмотреть их. Над каждым висела карточка с фамилией владельца.

 Он прочёл их: Мэй Кристи, Гэй Хордерн, Ив Беркли, Глория Голд, Фэй Карсон.

 «Одного поля ягоды, — подумал он с беспокойством. — Куда я попал?»

 Колеблясь, он остановился у подножия лестницы. На некоторое время его нервы сдали, и он почти решил вернуться на стоянку.

 «С ума сошёл, — говорил он себе, — прийти в незнакомый дом, даже не зная как выглядит девушка».

 Если б не выпитое виски, он бы ушёл не колеблясь, но алкоголь ещё давал о себе знать и подталкивал его вперёд.

 Паркер сказал, что она — то, что надо. Паркер регулярно ходил к ней. Должно быть, она действительно хороша.

 Он начал подниматься по ступеням.

 На третьем этаже сквозь красную входную дверь донёсся звук лёгкой ритмичной музыки. Он продолжал подниматься и уже был почти на четвёртом этаже, когда вдруг услышал как открылась и захлопнулась дверь.

 Пока он решал, не повернуть ли назад, послышались шаги, и прямо перед ним возник мужчина.

 Это был толстый, лысеющий коротышка. В руке он держал шляпу с загнутыми полями и хлопал ею себя по бедру. Увидев Кена, он застыл.

 Несмотря на лысину, он вряд ли был намного старше Кена: было что-то отталкивающе мягкое в его внешности. Он напоминал сдобную булку с несвежими сливками. У него были большие чёрные навыкате глаза с налитыми кровью белками. Тонкий уродливый рот, маленький крючковатый нос и заострённые уши, крепко прижатые к голове, делали его одним из самых необычных по внешности мужчин, которых когда-либо видел Кен.

 Мешковатый костюм был помят, а узорчатый оранжево-синий галстук покрыт жирными пятнами.

 Левой рукой он прижимал к себе желтовато-коричневого китайского мопса, чья длинная шелковистая шубка свидетельствовала о заботливом уходе. Внешность мопса была прямой противоположностью внешности хозяина.

 Толстяк отступил.

 — Поднимайтесь, сэр, — сказал он мягким женоподобным голосом. — Я никогда никому не перехожу дороги. Полагаю, вы не ко мне?

 Чёрные налитые кровью глаза изучали Кена, и у того появилось неприятное чувство, что толстяк запоминал каждую деталь его облика.

 — Нет. Мне выше, — сказал Кен, поспешно продолжая путь.

 — Следовало бы установить лифт, — пожаловался толстяк. — Моё сердце не выдержит этой ужасной лестницы. Лео тоже ненавидит её. — Он коснулся головы мопса жирным грязным пальцем. — Какое красивое животное, не правда ли? — Он немного приподнял мопса, как бы приглашая Кена полюбоваться им. — Вы любите собак, сэр?

 Кен как раз поравнялся с толстяком.

 — Да, думаю, что люблю. Безусловно, красивое животное, — сказал он, чувствуя себя неловко.

 — Он выиграл множество призов, — продолжал толстяк. — Только в этом месяце он взял золотой кубок.

 Мопс уставился на Кена. Его глаза напоминали глаза хозяина: чёрные, навыкате и налитые кровью.

 Кен продолжал подниматься. Добравшись до верхней площадки, остановился. Преодолевая последние ступени, он пытался уловить звук шагов спускающегося толстяка, но ничего не услышал.

 Перегнувшись через перила, он посмотрел вниз.

 Площадкой ниже неподвижно стоял толстяк и глядел вверх. Их глаза встретились, и толстяк улыбнулся. Это была любопытная, хитрая, понимающая улыбка, и она напугала Кена. Мопс тоже взглянул вверх. Его плоская чёрная морда осталась бесстрастной.

 Кен поспешно отшатнулся и повернулся к зелёной входной двери в дальнем конце площадки. Он чувствовал, как колотилось сердце и дрожали руки. Встреча с толстяком взволновала его.

 Если б Кен не был уверен, что толстяк всё ещё стоит на площадке, он бы моментально покинул дом. Но его нервы уже не выдерживали мысли о том, что нужно ещё раз пройти мимо толстяка.

 Сожалея, что поступил так безрассудно, Кен осторожно нажал на кнопку звонка.

2

 Дверь открылась почти сразу.

 Девушка, открывшая дверь, была жизнерадостной и симпатичной. Ей было не больше двадцати четырёх лет. Волосы, спадавшие на плечи, были чёрными, как вороново крыло. У неё были широко расставленные голубые глаза, крупный чувственный рот, подведённый ярко-алой помадой. Её дружелюбная улыбка сразу же успокоила Кена.

 На ней было бледно-голубое летнее платье и формы, намечавшиеся под ним, заставили его сердце гулко забиться.

 — Привет, — сказала она, давая ему пройти. — Входи.

 Он видел как быстро, внимательно она его осмотрела. «Казалось, осмотр удовлетворил её, ибо она одарила его ещё одной ослепительной улыбкой, когда он входил в большую светлую гостиную.

 Перед незажжённым камином стояла массивная кожаная кушетка. Три кресла, радиола, телевизор, большой, орехового дерева, бар и обеденный стол, стоявший в эркере, довершали обстановку.

 Вазы с цветами были расставлены на столе, радиоле и каминной доске.

 Девушка закрыла дверь и подошла к бару. Она двигалась умышленно раскачивая бёдрами и бросила взгляд через плечо, чтобы увидеть, как на это отреагирует Кен.

 Кен отреагировал. Он подумал, что у неё великолепная фигура.

 — Будь как дома, — попросила она. — Сядь и расслабься. Я абсолютно безобидна, и не надо стесняться или бояться меня.

 — Я не боюсь, — сказал Кен, понемногу воодушевляясь. — Просто я к такому не привык.

 Она рассмеялась.

 — Это видно за милю. Такому хорошему мальчику, как ты, не нужна такая, как я. — Болтая, она быстро приготовила два хайбола. — Что случилось, мистер Гуляка? — продолжала она. — Девушка бросила?

 Кену стало жарко.

 — Не совсем.

 Она поднесла напитки к кушетке и села рядом.

 — Извини, сорвалось с языка. Я не собираюсь вмешиваться в чужие дела, — сказала она. — Просто ты совсем не похож на тех, с кем мне обычно приходится иметь дело. — Она протянула ему стакан. — Мне сегодня повезло. Выпьем за то, чтоб нам было весело, мистер Гуляка.

 Кену стало легко. Ничего подобного он не ожидал. Всё было очень прилично. Гостиная была даже лучше, чем у него. А девушка была похожа на девушек из банка, только намного симпатичней. Он бы никогда не догадался, что она была тем, кем она была.

 — Ты спешишь? — спросила она, забросив ногу за ногу и аккуратно прикрыв юбкой колени.

 — Нет, но…

 — Отлично. Больше всего не люблю, когда мужчины забегают на десять минут. А чаще всего так и бывает. Можно подумать, жёны ждут их внизу. Хочешь остаться здесь на ночь?

 Кен колебался. Это было вершиной его желаний, но он вспомнил своё решение не делать того, о чём он может потом пожалеть.

 — Думаю, нет, — сказал он, пытаясь скрыть неловкость. — Дело в том … я только хотел бы … я думал сходить в ресторан или что-то в этом роде.

 Девушка быстро взглянула на него и улыбнулась.

 — Конечно, если ты действительно этого хочешь. Но послушай, Гуляка, тебе это будет стоить столько же. Так что можешь доставить себе удовольствие.

 — Пожалуй, пойдем, — сказал Кен, чувствуя как в голове застучали молоточки. Он достал бумажник. — Финансовые вопросы решим сразу?

 — Двадцать долларов. Не много? — сказала она, улыбаясь.

 — Нормально, — сказал Кен и протянул ей две десятки.

 — Если ты передумаешь, я не возражаю, — сказала она, поднимаясь. — Так куда же мы пойдём?

 Она вышла в другую комнату и сразу же вернулась.

 — Ну, — сказала она, садясь на ручку его кресла. — Что мы будем делать?

 Он почувствовал, что её присутствие смущает его. И всё же решимость вести себя прилично слабела.

 — Я полагаю, мы можем пойти в ночной клуб, — сказал он. — Мне надо быть осторожным, чтобы меня не увидели.

 — Об этом не беспокойся. Мы пойдём в «Голубую Розу». Держу пари, никто из твоих знакомых никогда не заглядывает в подобные места. Будет весело, и напитки не слишком противные. Мне надо переодеться. Хочешь зайти?

 Кен казался озадаченным.

 — Ничего. Я посижу здесь.

 — Смешной ты. Большинство мужчин мне приходился сдерживать чуть ли не под дулом пистолета. Прошу тебя, не стесняйся.

 — Всё в порядке, — пробормотал Кен, не глядя на неё.

 Она озадаченно посмотрела на него, покачала головой и вышла в спальню, оставив дверь открытой.

 Кен сидел неподвижно, пытаясь перебороть себя. Было б намного проще, если бы она подходила к своей роли. Если бы она была обыкновенной шлюхой, его приход сюда не был бы окружен такой сдержанной свестской атмосферой.

 — Ради бога, Гуляка, — сказала девушка, показавшись в дверном проёме, — ты выглядишь, прямо как гнев господен. Что случилось?

 Она подошла к нему, взяла у него стакан с виски и поставила его на стол. Затем опустилась перед Кеном на колени.

 — У нас куча времени, — сказала она. — Мы можем выйти позже. — Она обняла его за шею и притянула к себе. — Поцелуй меня, Гуляка.

 Отбросив благоразумие, он схватил её и прижался губами к её рту.

3

 В половине одиннадцатого они вышли из квартиры. Никого не встретив на лестнице, они спустились и сразу же поймали такси.

 — «Голубая Роза», — сказала водителю девушка. — Сто двадцать вторая улица.

 В темноте она подсела ближе к Кену и взяла его за руку.

 — Ты мне нравишься, Гуляка, — сказала она. — Ты не представляешь, как ты непохож на тех парней, с которыми мне обычно приходится путаться.

 Кен улыбнулся ей, но ничего не сказал. Он чувствовал себя свободно и счастливо. Эта ночь не в счёт: часы, выпавшие из повседневной жизни. Таким образом он успокоил свою совесть. Кен понимал, как безумно ему повезло, что попалась такая девушка как Фэй, согласившаяся разделить с ним эту украденную ночь. Завтра всё будет позади — воспоминания, которые останутся с ним до конца жизни. «Этого никогда больше не повторится», — уверял он себя. Он не захочет, чтобы это снова повторилось. Но сейчас это происходило, и надо быть дураком, чтобы не наслаждаться каждой секундой этой ночи.

 Он взглянул на Фэй, когда они проезжали мимо неоновых рекламных щитов. Голубые, зелёные и красные огни осветили машину.

 «Она чертовски привлекательна», — подумал он. На Фэй было платье цвета электрик, расширенное книзу и с открытым верхом, обнажающим очаровательные молочно-белые плечи. Ожерелье из голубых бусин подчёркивало голубизну её глаз.

 Кен уже забыл, что заплатил за эту ночь двадцать долларов. Было странно, но он чувствовал, что время перескочило на пять лет назад, и он проводит одну из тех ночей, которые он обычно проводил до встречи с Энн.

 — Ты любишь танцевать? — спросила она неожиданно.

 — Да, а ты?

 — Обожаю. Я зарабатывала танцами на жизнь, а затем настали тяжёлые времена. Я потеряла партнёра и не смогла найти другого, поэтому всё бросила. Мы выступали в «Голубой Розе». Это довольно уютный клуб. Думаю, тебе понравится.

 — А что случилось с твоим партнёром? — спросил Кен только для того, чтобы поддержать разговор..

 Он увидел как тень легла на её лицо.

 — О, он просто ушёл. Он не из тех людей, которые надолго задерживаются.

 Инстинктивно Кен почувствовал, что для неё это больная тема и попытался переменить предмет разговора.

 — Кто этот толстяк, что живёт этажом ниже, хозяин китайского мопса?

 Она резко взглянула на него.

 — Значит, ты его видел?

 — Я встретил его на лестнице.

 Фэй поморщилась.

 — Отвратительная маленькая вошь. Никто не знает, на что он живёт. Верь не верь, но зовут его Рафаэль Свитинг. Он всегда останавливает меня на лестнице, пользуясь своим мопсом в качестве предлога для разговора.

 Машина затормозила и остановилась у высокого тёмного здания.

 Они вышли, и Кен расплатился с шофёром.

 — Это клуб? — спросил он, уставившись на здание.

 — Вниз по улице, — сказала Фзй, взяв его под руку. — Не бойся, что встретишь знакомых. Число посетителей строго ограничено, и они не из твоего круга.

 Кен последовал за ней вниз по узкой улочке. В конце её находилась тяжёлая дубовая дверь с окошком. Над дверью висела искусно сделанная из неоновых ламп большая голубая роза.

 Фэй нажала кнопку звонка.

 Некоторое время они стояли в ожидании.

 Издалека донёсся раскат грома.

 — Слышишь? — спросил Кен.

 — Я ждала грозы весь вечер. Будем надеяться, что станет прохладней.

 Окошко в двери открылось, на мгновение в нём показалось бледное тонкое бесстрастное, лицо, и дверь открылась.

 — Добрый вечер, мисс Карсон.

 Мужчина, который открыл дверь, был невысок и коренаст, с копной светлых вьющихся волос. Он внимательно оглядел Кена и слегка кивнул ему.

 — Привет, Джо, — сказала Фэй, улыбаясь. — Много народу?

 — Так себе, — ответил Джо. — Ваш столик свободен.

 Она кивнула и провела Кена по пустому коридору к другой двери. Когда Фэй её открыла, до них донеслись звуки оркестра.

 Они спустились по лестнице, устланной красным ковром. Внизу Кен отдал гардеробщице шляпу. Затем они вошли в большой шикарный бар.

 В баре было несколько человек, и Кен с беспокойством оглядел их.

 Он сразу понял, что беспокоиться было не о чем. Фэй оказалась права. Эти люди действительно не из его круга. Женщины грубые, ярко разодетые и шумные. Мужчины крепкие, спортивного сложения. Несколько мужчин и женщин были в вечерних туалетах. Никто из них не обратил внимания на Кена. Трое или четверо приветствовали Фэй и тут же занялись своими делами.

 Вышел бармен и протёр полотенцем блестящую стойку.

 — Добрый вечер, мисс Карсон.

 — Два мартини, Джек.

 Она уселась на высокий стул у стойки, Кен остался стоять.

 Бармен приготовил два мартини и направился к только что вошедшему высокому негру.

 Кен взглянул на негра с любопытством.

 Это был огромный широкоплечий мужчина шести футов четырёх дюймов росту с тщательно выбритой головой. От правого глаза до самого рта тянулся глубокий кривой шрам.

 На нём была бледно-лиловая вельветовая куртка, чёрные брюки и розовато-лиловый галстук-бабочка. У ворота белой нейлоновой рубашки при каждом его движении вспыхивал огромный бриллиант.

 — Привет, Сэм, — сказала Фэй, махнув негру рукой.

 На его лице появилась мягкая, располагающая улыбка, обнажившая полный рот крупных золотых зубов.

 — Приятного вечера, детка, — произнёс он низким, густым голосом.

 На мгновение его чёрные глаза задержались на Кене, и негр слегка кивнул. Затем он взял свой стакан, пересёк комнату и сел рядом с тоненькой мулаткой в открытом зелёном вечернем платье. Она курила с длинным, не меньше фута длиной, мундштуком и, поймав взгляд Фэй, помахала ей рукой.

 — Это Сэм Дарси, — сказала Фэй Кену. — Он владелец этого заведения. Он первый дал мне возможность выступить с танцевальным номером. Отличный парень. А это Клодетта, его жена.

 — Ну и громила! — выдавил поражённый Кен.

 — Когда-то он был спарринг-партнёром Джо Луиса. Сэм создал этот клуб из ничего. Жаль, что ты не видел все это, когда я впервые танцевала здесь. Сырой подвал, несколько столов и пианист. За пять лет он превратился в то, что ты видишь. — Фэй допила мартини и соскользнула со стула. — Давай поедим. Ужасно проголодалась.

 Кен расплатился с барменом и последовал за ней через бар в ресторан.

 Несколько пар танцевали, большинство столиков были заняты.

 Метрдотель, смуглый, предупредительный итальянец, поторопился им навстречу. Он громко приветствовал Фэй и провёл их к столику у стены.

 В тот момент, когда они заканчивали превосходный омлет с грибами и креветками, Кен заметил поразительно красивую девушку, появившуюся в дверях ресторана.

 Она сразу же привлекла его внимание, и он был не единственный мужчина в ресторане, который изумлённо на неё уставился.

 Она была высокой и гибкой. Светлые завитки волос высоко уложены на идеальной головке. На ней было открытое вечернее платье цвета морской волны, обнажающее ослепительно белоснежную кожу, от вида которой у Кена зарябило в глазах. Изумрудно-зелёные глаза были огромными, а загнутые вверх ресницы, казалось, касались век.

 Но не только лицо изумило Кена. Её фигура заворожила бы восьмидесятилетнего старца. И она заворожила Кена.

 — Ого! Кто это? — спросил он, поворачиваясь к Фэй.

 — Великолепная женщина, не правда ли? — Фэй повернулась к нему, и он вздрогнул, увидев выражение её лица. — У тебя есть возможность полюбоваться величайшей шлюхой города.

 — По-моему, ты относишься к ней с предубеждением, — сказал Кен и усмехнулся. Затем снова взглянул на блондинку. Она скользнула по нему взглядом безо всякого интереса, немного задержалась на Фэй и, повернувшись, вышла из ресторана. — Так кто же она?

 — Её зовут Гильда Дорман, — сказала Фэй. — Мы когда-то вместе снимали квартиру. Сейчас она поёт. Думаю, если бы у меня была её фигура, мораль и голос, я бы тоже добилась успеха.

 Злая горечь в её голосе смутила Кена. Он встал из-за стола.

 — Потанцуем, — предложил он.

 Фэй сделала над собой усилие и улыбнулась.

 — Извини, напрасно я об этом. Я ненавижу эту шлюху всей душой. Она отняла у меня партнёра, — Фэй встала. — Пойдём потанцуем.

4

 Когда они снова вошли в бар, на часах Кена было двадцать минут первого.

 — Ещё по одной и домой, — сказала Фэй.

 Кен заказал два хайбола.

 — Я провёл замечательный вечер, — сказал он. — Мне было с тобой очень хорошо.

 Она весело взглянула на него из-под ресниц.

 — Ты ведь не оставишь меня сейчас, правда?

 Кен даже не колебался. Всё равно уже согрешил. Он не собирался возвращаться в пустое бунгало.

 — Ты сказала, что я могу изменить своё решение. Я его изменил, — сказал он.

 Она прижалась к нему.

 — Скажи мне, Гуляка, ты впервые сошёл с рельсов?

 Он испуганно взглянул на неё.

 — Что ты имеешь ввиду?

 — Держу пари, ты женат и жена твоя уехала. Я права?

 — Неужели это написано на моём лице? — спросил Кен, раздраженный тем, что она так легко его раскусила.

 Она похлопала его по руке.

 — Пойдем домой. Мне не следовало говорить этого. Но ты мне нравишься, Гуляка. Я провела с тобой такой замечательный вечер. Ты для меня как глоток свежего воздуха. Я только хотела убедиться, что ты принадлежишь другой. А если нет, то попытаться завладеть тобой.

 Кен покраснел.

 — Я принадлежу другой, — сказал он.

 Фэй пожала плечами, улыбаясь.

 — Как и все хорошие ребята. — Она взяла его под руку. — Пойдём.

 Когда Кен брал у гардеробщицы шляпу, в коридор вышел Сэм Дарси.

 — Сегодня рано уходишь, детка, — ласково сказал он Фэй.

 — Для меня уже довольно поздно, Сэм. До завтра.

 — Счастливо.

 Швейцар Джо открыл дверь и пропустил их.

 — Всего доброго, мисс Карсон.

 — Пока, Джо.

 Они вышли в тихую душную ночь.

 — Как в духовке, правда? — сказала Фэй, взяв Кена под руку.

 Они прошли к главной улице и остановились в ожидании такси.

 — Сейчас подойдет, — сказала Фэй, открыла сумочку и достала пачку сигарет. Она предложила Кену, и они оба закурили.

 Кен взглянул на противоположную сторону улицы и заметил мужчину, появившегося из боковой улочки. Он не успел его как следует разглядеть, так как мужчина внезапно остановился и быстро исчез в тени. Как показалось Кену, это был молодой высокий блондин без шляпы.

 Кена он совсем не заинтересовал, но позже ему пришлось припомнить этого парня.

 Из-за угла показалось такси, и Фэй подняла руку.

 Они уселись рядом. Фэй прислонилась к нему, взяла его за руку и положила голову ему на плечо.

 «Удивительно, — поймал он вдруг себя на мысли, — но у меня такое чувство, как будто я знаю её уже много лет».

 Ему теперь было легко с ней и он знал, что придётся очень постараться, чтобы избавиться от желания увидеть ее еще раз.

 — А давно ты этим занимаешься? — спросил он.

 — Около года, — она взглянула на него. — Только, Гуляка, дорогой, пожалуйста, не пытайся меня переделать. Я давно с этим смирилась и чертовски устала от мужчин, пытающихся убедить меня в том, что я должна быть хорошей девочкой.

 — Мне кажется, ты устала от такой жизни. Это не моё дело, но мне показалось, что ты смогла бы добиться успеха в любом деле, за какое бы ни взялась. Ты так здорово танцуешь. Неужели ты не смогла бы что-нибудь подыскать?

 — Может быть, но я не хочу больше танцевать. Без хорошего партнёра это бессмысленно. А ты где работаешь, Гуляка?

 Кен почувствовал опасность, В городе всего лишь три банка. Он достаточно много читал о респектабельных мужчинах, подвергавшихся шантажу, и потому не рискнул сказать ей где работает.

 — Я работаю в офисе, — ответил он уклончиво.

 Она посмотрела на него и засмеялась.

 — Не пугайся так. Я ведь тебе говорила — я совершенно безобидна. — Она отстранилась, чтобы увидеть его лицо. — Ты сегодня ужасно рисковал, Гуляка. Ты понимаешь это?

 Он смущённо засмеялся.

 — Я не знаю…

 — Но ты рисковал. У тебя счастливый брак и положение в обществе. Вдруг ни с того, ни с сего, ты звонишь девушке, о которой ничего не знаешь и которую никогда не видел, и назначаешь свидание совершенно вслепую. Ты мог попасть на любую из тех шлюх, что живут в моем доме. Любая из этих гарпий так бы присосалась к тебе, что ты б с ума сошёл, потаясь от неё избавиться.

 — Ну, не настолько всё страшно. Мне рекомендовал тебя мой друг.

 — Друг так не поступил бы, Гуляка, — сказала она серьёзно. — У моего старика была присказка, которая имеет отношение и к тебе. Когда я хотела предпринять что-то рискованное, он обычно предупреждал меня о возможных последствиях. «Будь осторожна, — говаривал он, — можешь схватить за хвост тигра». Я никогда не забываю этих слов. Не забывай и ты, Гуляка. Завтра ты забудешь обо мне. Если тебя опять потянет на сторону, не звони мне. Я не приму тебя, — она взяла его руку и сжала её. — Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.

 Кен был тронут.

 — Ты странная девушка. Слишком хорошая для такой профессии.

 Она покачала головой.

 — Хотела бы я быть такой. Ты знаешь, Гуляка, есть в тебе что-то такое, что умиротворяет меня, — она засмеялась. — Через минуту мы оба начнем изливать души и рыдать на плече друг у друга. Всё, приехали.

 Кен расплатился с таксистом, и они вошли в дом.

 На первых же ступеньках лестницы его обуял страх. Вероятно, потому, что Фэй напомнила о риске, которому он подвергался. Он и сам его осознавал, но гнал эту мысль от себя. Ему следовало оставить ее здесь, а самому вернуться домой, убеждал он себя. Он замечательно, провёл время. Не было смысла продолжать это приятное, но рискованное предприятие.

 Схватить за хвост тигра, сказала Фэй. А если тигр уже проснулся?

 Несмотря на свои переживания, он продолжал подниматься за Фэй, пока они не добрались до четвертого этажа.

 На площадке четвёртого этажа, наблюдая за тем, так они преодолевали последние ступеньки, стоял китайский мопс. Его выпученные, налитые кровью глаза бесстрастно изучали их. А неожиданно раздавшийся пронзительный лай заставил сердце Кена бешено забиться.

 Будто по сигналу, дверь распахнулась и на пороге появился Рафаэль Свитинг.

 На нем был потрепанный шёлковый халат, накинутый на чёрную пижаму. К толстой мокрой нижней губе прилипла незажженная сигарета.

 — Лео! — строго сказал он, — как тебе не стыдно. — На его лице Кен увидел уже знакомую ему хитрую понимающую улыбку. — Этот малыш, наверное, думает, что он сторожевой пёс, — продолжал он. — Слишком честолюбив для такого шкета, не правда ли?

 Он наклонился и взял мопса на руки.

 Ни Фэй, ни Кен не проронили ни слова. Они продолжали подниматься, зная, что Свитинг пристально смотрит им вслед и его непомерное любопытство, казалось, жгло им спины с силой паяльной лампы.

 Кен почувствовал, что весь покрылся потом. Что-то внушающее тревогу и угрозу крылось в облике этого замызганного толстячка. Он не мог объяснить этого чувства, но оно не покидало его.

 — Грязный маленький шпион, — сказала Фей, когда они вошли в квартиру. — Всегда появляется, когда его не просят. И всё же он довольно безобиден.

 Кен усомнился в её последних словах, но ничего не сказал. Тяжесть свалилась с его плеч, когда они вошли в комнату и Фэй захлопнула входную дверь.

 Он бросил шляпу на стул и, почувствовав вдруг смущение, направился к камину.

 Фэй подошла к нему, обняла за шею и потянулась к нему губами.

 Мгновение он колебался, затем поцеловал её. Прижавшись к нему, она закрыла глаза, и он вдруг понял, что ничего не хочет.

 Она отпустила его и улыбнулась.

 — Я вернусь через пару секунд, Гуляка, — сказала она. — Налей чего-нибудь себе и мне.

 Она вышла в спальню и закрыла за собой дверь.

 Кен достал сигарету, прикурил и направился к бару. Он был уверен, что поступил глупо, поднявшись к Фэй. Он не знал почему, но вечер был испорчен. Ему вдруг стало стыдно. Он подумал об Энн. Его поступок был непростительным и постыдным предательством. Если когда-нибудь Энн узнает об этом, он не сможет взглянуть ей в глаза.

 Он налил себе виски и залпом выпил полстакана.

 Самое малое, что он может сейчас сделать, говорил он себе, медленно шагая по комнате со стаканом в руке, это вернуться домой.

 Он посмотрел на часы над камином. Они показывали без четверти час.

 Да, он поедет домой, решил он и, чувствуя лёгкую гордость оттого, что жертвует тем, чем не каждый мужчина смог бы пожертвовать, Кен уселся и стал ждать.

 Неожиданный раскат грома испугал его. От дома Фэй до стоянки было далековато, а Кену не хотелось промокнуть. Он начал терять терпение.

 Вспышка молнии осветила белые занавеси. Затем неистово прогрохотал гром.

 Кен встал, раздвинул занавеси и выглянул на улицу.

 В свете уличных фонарей он заметил, что первые капли дождя уже упали на тротуар. Зигзагообразная молния осветила крыши домов, и снова неистово прогрохотал гром.

 — Фэй! — позвал Кен, отходя от окна. — Ты скоро?

 Спальня ответила ему молчанием и, думая, что Фэй могла пойти в ванную, Кен вернулся к окну.

 Дождь припустил вовсю, тротуары искрились в свете фонарей. По стеклу заструились капли, и он почти перестал видеть, что происходит на улице.

 Да, в такую погоду он не сможет выйти, подумал Кен. Ему придется переждать грозу, и его решимость не оставаться у Фэй на ночь стала слабеть.

 «Всё равно уже согрешил», — подумал он, гася сигарету. Нет смысла терзать себя. Фэй надеется, что он останется с ней на ночь. Наверняка она обидится, если он соберётся уходить. Кроме того, безопасней остаться здесь, чем вернуться домой так поздно. Соседка, миссис Филдинг, наверняка услышит шум мотора и заинтересуется, откуда он приехал. Можно не сомневаться, что она расскажет Энн, когда та приедет, что он явился домой под утро.

 Кен допил виски и направился к бару, чтобы наполнить стакан.

 «А она не торопится», — подумал он, глядя на дверь спальни.

 — Фэй, ты скоро? — крикнул он. — Что ты там делаешь?

 Ответное молчание удивило его. «Чем она там занимается? — размышлял он. — Прошло уже минут десять, как она закрылась».

 Он прислушался, но тишину нарушали только тиканье часов над камином и стук дождя по стеклу.

 Вдруг погас свет, и Кен оказался в душной кромешной темноте.

 Сначала он страшно испугался, затем понял, что, должно быть, перегорела пробка. Он наощупь отыскал стол и поставил на него стакан.

 — Фэй! — громко крикнул он! — Где у тебя запасные пробки? Я поставлю новую.

 Кену показалось, что он услышал как скрипнула дверь, будто ее украдкой приоткрыли.

 — У тебя есть фонарик? — спросил он.

 Вопрос остался без ответа, и по спине пробежал мороз.

 — Фэй! Ты слышишь меня?

 Опять ни звука, но он был уверен, что в комнате кто-то есть. Кен стал рыться в кармане, пытаясь найти зажигалку. Рядом с ним скрипнул пол.

 Его охватил страх и он рванулся назад, налетев на стол. Стакан с виски слетел на пол и разбился.

 — Фэй! Что за игрушки? — хрипло выдавил он.

 Он отчётливо слышал шаги, затем звук отодвигаемого стула. Волосы на затылке поднялись дыбом.

 Он достал зажигалку, но руки так дрожали, что зажигалка выскользнула и упала на пол.

 Нагнувшись за ней, он услышал как щёлкнул замок и скрипнула дверь.

 Он посмотрел в сторону входной двери, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь окутывавшую его темноту, но ничего не увидел.

 Входная дверь захлопнулась, и Кен вздрогнул. Он отчётливо услышал звуки шагов спускающегося по лестнице человека.

 — Фэй!

 Кен почуял беду.

 Дрожащими пальцами он нащупал зажигалку и чиркнул. Пламя было слабым, но достаточным для того, чтобы убедиться, что комната пуста.

 Была ли это Фэй или злоумышленник, который покинул квартиру?

 — Фэй?

 Жуткая, пугающая тишина. Кена охватила паника.

 Прикрывая пламя зажигалки рукой, он медленно двинулся через комнату к двери спальни;

 — Ты здесь, Фэй?

 Он поднял зажигалку над головой. Пламя слабело. В любой момент оно могло погаснуть.

 Он двинулся вперёд, пристально всматриваясь в темноту спальни. Он посмотрел на кровать и оторопел.

 Фэй лежала поперёк постели с заброшенными за голову руками. Узкая ленточка крови тянулась по впадинке ее груди и сбегала на пол.

 Уставившись на неё, он стоял как парализованный.

 Внезапно трепещущее пламя зажигалки потухло.

1

 Ослепительная вспышка молнии залила комнату бело-голубым светом, и от последующего громового раската задрожали стёкла в окнах.

 За то мгновение, когда молния осветила комнату, Кен успел заметить фонарик на столике у кровати, тут же схватил его и включил.

 Скупой луч света упал прямо на распростёртую на постели Фэй.

 Кен склонился над ней. Её полуоткрытые застывшие глаза смотрели на него. Кровь, вытекавшая из маленькой сине-чёрной ранки над левой грудью, сочилась тоненькой струйкой. Её губы шевельнулись, по телу пробежала судорога, она выгнулась и сжала кулаки.

 — Ради бога, Фэй! — задыхаясь, произнёс Кен.

 В ее невидящих глазах появилось выражение ужаса, затем глаза закатились и тело расслабилось. Тихий всхлип донёсся сквозь стиснутые зубы, и она сразу стала меньше, похожей на куклу.

 Дрожа от ужаса, Кен бессмысленно на неё уставился. Ему было трудно заставить фонарик не плясать в руке.

 Он приложил трясущуюся руку к её левой груди. Сердце не билось.

 — Фэй!

 Его голос походил на хриплое карканье.

 Ком подступил к горлу и, чувствуя, как слюна заполнила рот, он отступил назад. Закрыв глаза, он постарался перебороть тошноту. Через мгновение он овладел собой и, шатаясь, двинулся прочь от кровати. Вдруг он споткнулся о что-то тяжелое и, опустив луч фонарика, посмотрел вниз.

 На ковре лежал ледоруб с синей рукояткой. Его короткое острие было в крови.

 Кен уставился на него, едва дыша.

 «Убийство!!!»

 Эта находка доконала его. Он почувствовал, как колени подкосились, и свалился на стул.

 По-прежнему гремел гром и шумел дождь. Он услышал, что к: дому на большой скорости приближался автомобиль. Он затаил дыхание и прислушался. Автомобиль промчался мимо, и Кен облегчённо вздохнул.

 «Убийство!!!»

 Он поднялся со стула.

 «Я теряю время, — подумал он. — Я должен вызвать полицию.»

 Он снова направил луч фонарика на Фэй, не желая верить, что она мертва. Склонившись над ней, он нащупал на шее артерию. Пульса не было, ему пришлось ещё раз перебороть тошноту.

 Отступив, он почувствовал что-то под ногой и вздрогнул. Это была лужа крови, натёкшая на бело-голубой ковёр.

 Он вытер туфлю о ковёр и нетвёрдым шагом направился в гостиную.

 Кромешная тьма, из которой фонарик выхватывал отдельные предметы, душила его. Он прошёл через комнату к бару, налил себе виски и залпом выпил. Алкоголь подействовал успокаивающе.

 Поискав фонариком и обнаружив телефон на столике у дивана, он шатнул к нему, затем остановился.

 А что, если полиция не поверит? А что, если в убийстве обвинят его?

 От этой мысли внутри у него похолодело.

 Даже если они поверят ему и схватят убийцу, он будет главным свидетелем на суде. И как он объяснит своё пребывание в квартире, где произошло убийство? Обнаружится правда, и Энн обо всём узнает. И в банке узнают. И все его друзья узнают.

 Во рту пересохло.

 Его фотографии появятся на первых страницах газет. И всем станет известно, что, пока Энн отсутствовала, он шлялся с проститутками.

 «Немедленно отсюда, — сказал он себе. — Фэй уже не поможешь. Она мертва. Ты должен думать о себе. Уходи! Быстро!»

 Он направился через комнату к входной двери, затем резко остановился.

 А не оставил ли он в этой квартире следов, которые могут вывести на него полицию? Он не должен бежать отсюда сломя голову. Наверняка остались следы.

 Он стоял в темноте, стараясь не впадать в панику и всё обдумать.

 Отпечатки пальцев на стаканах. Он выключил фонарик — его могут заметить с улицы. Отпечатки пальцев на бутылке виски.

 Достав из кармана носовой платок, он вытер пот с лица.

 Только убийца и он сам знают, что Фэй мертва. У него есть время. Он не должен паниковать. Прежде нем уйти, надо обследовать гостиную и спальню, чтобы быть абсолютно уверенным, что не осталось никаких следов.

 Но чтобы сделать это, света фонарика недостаточно.

 И он начал тщательно искать запасные предохранители и через некоторое время нашёл их на кухне. Они лежали в ящике под мотком проволоки. Он заменил предохранитель и повернул главный выключатель. На кухне вспыхнул свет.

 Носовым платком он протёр всё, к чему прикасался, и вернулся в гостиную.

 Когда он оглядел комнату, его сердце глухо забилось. На стуле лежала его шляпа. Что бы было, если б он поддался панике и ушёл, оставив её здесь? Ведь на ней было его имя!

 Чтобы снова не забыть о ней, Кен надел шляпу.

 Собрав осколки разбитого стакана, он сложил их в газету, завернул и раздробил на мелкие части каблуком. Затем отнёс на кухню и бросил в мусорное ведро.

 На кухне Кен нашёл тряпку и вернулся в гостиную. Ещё раз протёр стакан и бутылку с виски.

 Он вынул из пепельницы четыре своих окурка, положил их в карман, а пепельницу протёр.

 Кен постарался припомнить, не прикасался ли он к чему-нибудь ещё. Телефон! Кен подошёл к нему и тщательно протер трубку.

 Казалось, в этой комнате он обо всем позаботился.

 Ему было страшно возвращаться в спальню, но он понимал, что это необходимо. Взяв себя в руки, Кен медленно пересёк комнату и включил в спальне свет. Стараясь не смотреть на мёртвое обнажённое тело Фэй, Кен тщательно вытер фонарик и положил его на столик у кровати. Затем внимательно осмотрел комнату.

 Он прикасался в этой комнате только к фонарику. Он был уверен в этом. Кен посмотрел на ледоруб, лежавший на ковре. «Откуда он? — подумал Кен. — Принёс ли убийца его с собой? Вряд ли. Тогда он не оставил бы его здесь. А как убийца попал в квартиру? Конечно, не через окно. Или у него был ключ, или он воспользовался отмычкой».

 Но какое теперь это имело значение? Время шло. Довольный тем, что не оставил ни отпечатков пальцев, ни каких-либо других следов, он решил уйти.

 Но прежде чем идти, надо было смыть кровь с рук и осмотреть одежду.

 Он направился в ванную. Набросив носовой платок на ручку крана перед тем как повернуть её, он смыл засохшую кровь, вытер руки полотенцем и внимательна осмотрел свою одежду в длинном зеркале.

 Он вздрогнул, заметив маленькое красное пятнышко на левом рукаве пиджака. Ещё одно пятнышко он обнаружил на левой штанине.

 Он уставился на эти пятна, чувствуя, как панический страх снова охватил его. Если бы кто-нибудь сейчас его увидел!

 Он наполнил водой умывальник и стал лихорадочно тереть пятна губкой. Цвет пятен стал коричневым, но сами они не исчезли.

 «Этого хватит», — подумал он, выжав губку. Затем спустил ставшую бледно-розовой воду и положил губку на место.

 Выключив свет, он быстро прошёл через спальню в гостиную.

 Пора было уходить.

 Он ещё раз осмотрел комнату.

 Гроза почти прошла. Доносились лишь отдалённые раскаты грома, и только дождь продолжал стучать в окна.

 Он сделал всё, что мог, чтобы обезопасить себя. Часы показывали без двадцати два. В это время он наверняка никого не встретит на лестнице. Он подошёл к входной двери, выключил свет и взялся за дверную ручку. Если он кого-нибудь встретит… Ему пришлось приложить усилие, чтобы повернуть защёлку.

 Услышав за дверью шорох, он застыл от ужаса.

 В дверь кто-то царапался.

 У Кена перехватило дыхание и сердце бешено забилось.

 До его слуха донеслось чьё-то сопение. За дверью был пёс, и Кен мгновенно вспомнил китайского мопса и его хозяина.

 Он забыл о Свитинге.

 Свитинг видел как он возвращался с Фэй. Кен вспомнил, как этот толстый коротышка его разглядывал, будто пытаясь запомнить каждую деталь. Когда полиция обнаружит тело Фэй, Свитинг наверняка припомнит его и опишет его внешность.

 Кен закрыл глаза, пытаясь справиться с охватившей иго паникой.

 «Возьми себя в руки, — сказал он себе. — В городе тысячи мужчин, похожих на меня. Даже если он расскажет полиции как я выгляжу, как она сможет найти меня?»

 Он прислонился к дверному косяку, прислушиваясь к сопению пса, тычущего носом в дверь.

 Затем он услышал, как скрипнули ступени.

 — Лео!

 Сердце его остановилось.

 — Лео! Ко мне!

 Пёс продолжал сопеть у двери.

 Кен ждал. Теперь его сердце билось так сильно, чт он боялся, что Свитинг услышит его стук.

 — Если ты не спустишься, мне придётся подняться, — сказал Свитинг. — Это некрасиво, Лео.

 Ступени заскрипели у самой двери, и Кен поспешно отступил от неё, затаив дыхание.

 — Ко мне, Лео. Что ты там обнюхиваешь?

 Наступила долгая, мучительная тишина, затем Кен услышал шаги прямо за дверью. Снова наступила тишина, и Кен с ужасом понял, что Свитинг стоит, прижавшись ухом к двери, пытаясь услышать, что происходит в квартире.

 Пёс перестал сопеть, и Кен слышал теперь только биение собственного сердца и стук дождя по стеклу.

 Затем он услышал звук, от которого мурашки поползли по спине. Дверная ручка начала поворачиваться. Он вспомнил, что открыл замок. Дверь стала медленно открываться. Он с силой ударил по ней ногой, и он захлопнулась. Кен упёрся руками в дверь и навалился на неё всем телом, отчаянно пытаясь нащупать защёлку.

 Он почувствовал лёгкое давление на дверь с обратной стороны, которое через мгновение ослабло.

 — Пойдём, Лео, — сказал Свитинг, повышая голос. — Пойдём домой. Ты разбудишь мисс Карсон.

 Кен прислонился к двери, чувствуя как пот заливает его лицо. Он прислушался к лёгкому скрипу ступенек, затем, когда он почти успокоился, в гостиной зазвонил телефон.

2

 Гроза к этому времени стихла, и опустившуюся на дом тишину не нарушал ни один звук, если не считать пронзительно-настойчивого телефонного звонка квартире Фэй.

 «Должно быть, все жители дома слышат звонок, — с ужасом подумал Кен. — Кто может звонить такое время?»

 Телефон продолжал звенеть, и его нервы стали еда мать. «Когда-нибудь он должен замолчать, — думал Кен. — Не может же это продолжаться вечно…»

 Но телефон не замолкал, звонок становился всё настойчивее и резче, пока, наконец, Кен не выдержал.

 Он повернул выключатель и, морщась от света, подошёл к телефону и снял трубку.

 — Фэй? Это Сэм.

 Кен узнал низкий, густой голос Сэма Дарси, огромного негра, которого он видел в «Голубой Розе».

 — Слушай, детка, — настойчиво продолжал Дарси. — В городе видели Джонни. Он ищет тебя. Меня предупредили, что он справлялся о тебе в «Парадайз клаб».

 Сбитый столку, Кен крепко прижимал трубку к уху.

 Джонни? Кто это? Может, он убил Фэй?

 — Фэй? — Дарси повысил голос. — Ты слышишь меня?

 Трясущейся рукой Кен положил трубку.

 Он был уверен, что Дарси перезвонит. Он не должен допустить, чтобы телефон зазвонил снова.

 Кен схватил со стола газету, оторвал половину листа и сложил в плотный клинышек. Затем вставил его между корпусом звонка и молоточком.

 Только он успел это сделать, как молоточек ожил и раздалось мягкое жужжание.

 Кен в последний раз осмотрел комнату, выключил спет, повернул защёлку и, слегка приоткрыв дверь, выглянул на лестничную площадку. Никого. Он не забыл протереть ручку двери носовым платком и затем закрыл за собой дверь.

 Кен стоял на площадке, прислушиваясь. Во всём доме ни звука. Подкравшись на цыпочках к перилам, он осторожно перегнулся и посмотрел на площадку, четвёртого этажа. На ней никого не было, но дверь в квартиру Свитинга была открыта.

 Кен уставился на открытую дверь, и сердце его глухо забилось.

 То, что дверь была открыта, могло означать только одно. Свитинг следил за лестницей. Он, вероятно, видел в гостиной, невидимый, и наблюдал за лестницей.

 Кен колебался. Дом можно было покинуть только по лестнице. Может, ему лучше подождать?

 Но ждать было рискованно. Он всё ещё слышал мягкое жужжание телефонного звонка. Дарси может прийти сюда и застать его здесь.

 Кену надо было обязательна покинуть дом раньше чем обнаружат тело Фэй.

 Наверное, есть шанс бесшумно спуститься по лестнице и проскочить мимо полуоткрытой двери Свитинг незамеченным.

 Это его единственная надежда.

 Кен начал спускаться, прижимаясь к стене и стараясь держаться подальше от перил, которые могли скрипнуть от прикосновения.

 Он медленно, шаг за шагом, спускался, пока не де брался до последней ступени перед площадкой четвёртого этажа.

 Сейчас его не было видно. Если Свитинг сидит в гостиной, он увидит Кена. Но если Свитинг задремал, Кен сможет проскочить на следующий лестничный пролёт незамеченным.

 Он взял себя в руки и сделал движение вперёд, но тут в двери появился мопс и уставился на него.

 Кен застыл, испугавшись, как никогда в жизни.

 Он и пёс стояли неподвижно, глядя друг на друга. Прежде чем он сообразил, что же делать дальше дверь распахнулась настежь, и на площадку вышел Свитинг.

 — Домой, Лео, — сказал он мягко. — Маленьким пёсикам пора спать.

 Он хитро взглянул на Кена и улыбнулся.

 — Вы не представляете себе, сэр, — сказал он, — как трудно уложить спать этого малыша.

 Кен ничего не ответил. Не мог. Язык отказался ем повиноваться.

 Свитинг взял мопса на руки. Его чёрные глаза тщательно обследовали Кена.

 — Дождь, кажется, прекратился, — продолжал он нежно поглаживая мопса. — Такая гроза. — Он взглянул на свои дешёвые никелированные часы. — Я и не думал, что уже так поздно. Почти два часа.

 Кен приложил невероятное усилие, чтобы снова не впасть в панику. Он двинулся через площадку к еле дующему лестничному пролёту.

 — Я должен извиниться. Я слишком много говорю, — продолжал Свитинг, двигаясь вслед за Кеном. — Это недостаток каждого одинокого человека. Если б не Лео, я был бы совершенно один.

 Кен продолжал спускаться, сдерживая растущее желание ринуться вниз и навсегда покинуть этот дом.

 — Вы бы не согласились зайти ко мне и чего-нибудь выпить? — спросил Свитинг, хватая Кена за рукав. — Вы мне сделаете большое одолжение. Не так часто мне представляется возможность быть хозяином.

 — Нет, спасибо, — Кену удалось освободить рукав и двинуться дальше.

 — У вас пятно на пиджаке, сэр, — крикнул Свитинг, перегнувшись через перила. — Коричневое пятно. Вы видите? У меня есть средство для удаления пятен. Можете им воспользоваться.

 Не оглядываясь, Кен ускорил шаг. На третьем этаже он уже не мог устоять перед соблазном побежать, а в следующем пролёте стал прыгать сразу через три ступени.

 Он пронёсся через площадку, преодолел последний пролёт и, распахнув парадную дверь, налетел на входившую девушку.

 Кен так испугался, что отскочил назад.

 — Нечего на меня прыгать, дорогуша, — сказала девушка, поправляя сбившуюся элегантную шляпку. Она протянула руку и щёлкнула выключателем, залив парадное ярким светом.

 Это была эффектная блондинка с тяжёлым как гранит взглядом. Чёрное платье подчёркивало её пышные формы.

 — Привет, — сказала она, одарив его яркой, профессиональной улыбкой. — Куда спешишь?

 — Извините, я вас не заметил, — задыхаясь ответил Кен. Он сделал шаг вперёд, но она заслонила ему путь.

 — Да, но теперь-то заметил? — она осмотрела его с профессиональным интересом. — Хочешь развлечься, крошка? — она указала на дверь слева от парадной. — Вот сюда. Заходи, выпьем.

 — Извините, я спешу.

 — Пойдем, крошка, не стесняйся, — она слегка приблизилась к нему.

 — Прочь с дороги! — в отчаянии зарычал Кен. Он охватил её за руку и оттолкнул в сторону.

 — Эй, убери руки, идиот! — крикнула девушка и, выбежав на улицу, Кен ещё долго слышал, как ему вслед неслись проклятия.

3

 Дождь всё ещё шёл. Воздух стал прохладней, и чёрные грозовые тучи стали расползаться. Время от времени в просветах между тучами появлялась луна.

 Кен размышлял: «Эти двое узнают меня. Они дадут полиции моё описание. И это будет напечатано каждой газете.

 Но почему меня должны подозревать? У меня не было мотива для убийства. Именно мотив даёт в рук полиции ниточку. Не обнаружив мотива преступлена они ничего не смогут сделать. Она проститутка. Рас следование убийств проституток всегда очень сложно. А предположим, Свитинг или эта блондинка зайдут в банк? — он похолодел от этой мысли. — Узнают ли он меня? Узнают ли без шляпы? Они ведь не ожидаю увидеть меня в банке. Но я должен быть настороже Если я увижу их, я всегда смогу на время отойти от кассы.

 Я должен быть настороже».

 Он вдруг осознал весь ужас своего будущего. Ему придётся всегда жить в напряжении, всегда быть готовым к появлению этих двоих. Не на неделю или месяц, а до тех пор, пока он будет работать в банке.

 Осознав весь ужас положения, он остановился как вкопанный. Он стоял на краю тротуара, бесцельно уставившись на мокрый асфальт. Тревога росла.

 Пока он будет работать в банке и пока он будет находиться в городе! Любой толстяк с китайским мопсом или блондинка с тяжёлым взглядом будут теперь обращать его в бегство. Он не сможет расслабиться ни на минуту. Положение его будет невыносимым. Един естественный выход — перевестись в другой филиал в другом городе. Придётся продать дом. Вполне вероятно что он не сможет перевестись. Может быть, ему даже придется бросить эту работу и искать другую.

 А что подумает Энн? Ему никогда ничего не удава лось от неё скрыть. Как же ой надеется держать все это в тайне? Она всегда чувствовала, когда у Кена что-то случалось. Так было в тот раз, когда у него случилась недостача в сорок долларов. Он ей ничего не сказал. Снял деньги со своего счёта, чтобы покрыть недостачу, но Энн это вскоре обнаружила.

 «Идиот! — думал Кен. — Зачем было подниматься? Почему, чёрт возьми, я не оставил её у дома и не поехал домой?»

 На другой стороне улицы мелькнула какая-то фигура, и Кен поспешно спрятался в тень. Во рту у него пересохло, когда он увидел форменную фуражку и блестящие пуговицы мундира.

 Кое-как он заставил себя идти. Сердце бешено заколотилось, когда полицейский повернулся в его сторону. Кену показалось, что тот смотрит на него подозрительно, и он собрал все силы, чтобы не побежать.

 Он шёл не оглядываясь, ожидая, что полицейский окликнет его. Однако ничего подобного не произошло и, пройдя около двадцати ярдов, он не выдержал и оглянулся.

 Полицейский удалялся, помахивая жезлом. Кен с облегчением вздохнул.

 Эта встреча ещё раз подчеркнула ужас, который ожидал его в будущем. Теперь при виде полицейского он всякий раз будет пугаться.

 Не лучше было бы покончить с этим прямо сейчас? Может, пойти в полицию и рассказать всё как было?

 «Возьми себя в руки, мягкотелый дурак! — приказал он себе. — Ты не думаешь об Энн. Если не будешь трусить, всё будет в порядке. Никто не заподозрит тебя. Быстрее отсюда, домой, и ты спасён».

 Кен расправил плечи и ускорил шаг. Через минуту он уже был у стоянки.

 Его вдруг снова захлестнула волна страха.

 А что, если служитель заносит в журнал номера всех автомобилей, оставляемых на стоянке?

 Если номер записан, он пропал. Полиция наверняка допросит служителя стоянки. Они дадут ему описание внешности Кена, и он вспомнит его. После этого ему останется открыть журнал и дать полиции номер его машины. Они будут у него через полчаса.

 Потрясённый этой мыслью, Кен отошёл в тень, пытаясь обдумать, что делать дальше. С того места, где он стоял, был виден вход на стоянку. Он хорошо видел будку служителя у ворот. В будке горел свет, и он разглядел склонённую фигуру старика, читающего газету у окна.

 Кену надо было узнать, есть ли в будке журнал. регистрации. Он не должен уезжать, не убедившись, что номер его не записан. Если такой журнал существует, его надо уничтожить.

 Он прислонился к дереву и стал наблюдать за будкой. Может быть кто-то придёт за своим автомобилем и, служитель выйдет из будки, давая Кену шанс проскочить в неё и посмотреть, есть ли там журнал. Но часы показывали четверть третьего, и шанс этот был невелик. Время бежало, а он не мог ждать.

 Взяв себя в руки, Кен перешёл дорогу и направился к стоянке.

 Дверь была открыта, и Кен вошёл.

 Старый служитель поднял голову и удивлённо на смотрел на него.

 — Поздновато, сэр.

 — Да, — сказал Кен, внимательно осматривая будку.

 Возле окна был стол. Между старыми газетами, кастрюлей, горелкой, грязными кружками и ещё более грязным полотенцем на столе лежала полураскрытая тетрадь с загнутыми уголками.

 Кен подошёл к столу.

 — Гроза, — продолжал он. — Ждал, когда прояснится.

 Его взгляд остановился на раскрытой странице. На ней аккуратным почерком были записаны номера автомобилей: третьим снизу стоял его номер.

 — Дождь ещё не прекратился, — сказал служитель, пытаясь раскурить отвратительно воняющую трубку. — Ничего, потерпим. У вас есть сад?

 — Конечно, — ответил Кен, пытаясь заставить голос не дрожать. — Первый дождь за последние десять дней.

 — Да, — сказал служитель. — Вы розы выращиваете, сэр?

 — Всё что я выращиваю — это розы и сорняки, — ответил Кен и стал к столу спиной.

 — Я тоже этим ограничиваюсь, — сказал старик, поднялся и, подойдя к двери, посмотрел на разбухшее от дождя небо.

 Тетрадь уже находилась в заложенных за спину руках Кена.

 — Вас никто не сменяет? — спросил он, направляясь к старику у двери.

 — Я заканчиваю дежурство в восемь. Когда в доживёте до моих лет, сэр, вам не нужно будет много спать.

 — Может, вы и правы. А пока я хочу как можно быстрее добраться до постели.

 Кен вышел под дождь.

 — Я только отмечу в тетради, — сказал служитель. — Какой у вас номер?

 Сердце у Кена замерло, затем бешено забилось.

 — Мой номер? — повторил он рассеянно.

 Старик подошёл к столу и стал рыться в газета:

 — Где же она? — пробормотал он. — Я только что её видел.

 Кен сунул тетрадь в карман брюк. Он взглянул на «Паккард», стоявший у ворот.

 — Мой номер ТХМ 3345, — назвал он номер «Паккарда».

 — Только что она была здесь. Вы не видели её, сэр?

 — Нет. Мне пора. — Кен протянул старику полдоллара. — Всего доброго.

 — Спасибо, сэр. Ещё раз номер назовите, пожалуйста.

 Кен повторил номер и проследил за тем, как старик нацарапал его на полях газеты.

 — Постоянно что-то теряю.

 — Пока, — сказал Кен и быстро пошёл через стоянку к своему автомобилю.

 Он сел в него, завёл мотор и, включив только габаритные огни, на большой скорости направился к воротам.

 Старик вышел из будки и помахал ему.

 Кен выключил огни, утопил педаль газа и промчался мимо него.

 Он не включал огни, пока не выехал на главную улицу.

 Затем, сбросив скорость, он направился домой.

1

 Резкий звонок будильника разбудил крепко спящего Кена. Он отключил звонок, открыл глаза и оглядел залитую солнечным светом спальню. Затем в его ещё не полностью проснувшемся сознании всплыла картина ночных событий, и он мгновенно сбросил остатки сна, охваченный нахлынувшим страхом.

 Он взглянул на часы. Начало восьмого.

 Отбросив одеяло, он спустил ноги на пол, сунул их в шлёпанцы и направился в ванную.

 Голова болела и, взглянув на себя в зеркало, он увидел бледное вытянувшееся лицо и темные круги вокруг покрасневших глаз.

 После бритья и душа ему стало немного лучше, по головная боль не проходила.

 Он вернулся в спальню, начал одеваться и, завязывая галстук, вдруг подумал: «Сколько пройдет времени, прежде чем обнаружат тело Фэй?» Если она жила одна может быть, несколько дней. Чем позже её найдут, тем лучше для него. Через несколько дней человеческая память становится ненадёжной. Служитель стоянки вряд ли даст полиции точное описание его внешности спустя несколько дней. Пышная блондинка может и не вспомнит о нём, но в отношении Свитинга у Кена не было иллюзий. Кен был уверен, что память у Свитинга очень цепкая.

 — Чёрт возьми! — сказал он вслух. — В какую беду я попал! Безмозглый дурак! Ладно, придётся вести себя так, будто ничего не случилось. Надо беречь нервы. Я в безопасности, пока не встречу Свитинга или блондинку. И надо быть настороже, чтобы заметить их первым.

 Он вышел на кухню и поставил на плиту чайник. Ожидая, пока закипит вода, он размышлял как избавиться от костюма с пятнами крови.

 Он прочёл немало детективов и понимал, что оставлять у себя костюм опасно. У криминалистов есть методы обнаружения пятен крови, как бы тщательно их не отмыли.

 Кена сильно беспокоила мысль о костюме. Он только недавно его купил, и Энн сразу же заметит его отсутствие. Но избавиться от костюма надо обязательно: несколько человек видели его вчера в нём. Если полиция найдёт его здесь, он пропал. Это, конечно, легче сказать, чем сделать, но он обязан был придумать что-нибудь и как можно быстрее.

 Кен налил себе кофе в чашку и отнёс её в спальню. Поставив чашку на столик, он подошёл к костюму, висевшему на стуле, и тщательно осмотрел его при ярком солнечном свете. Два пятна отчётливо выделялись на светло-серой ткани.

 Затем он вспомнил о туфлях. Он ступил в лужу крови в квартире Фэй. Там тоже должны были остаться пятна. Кен взял туфли и осмотрел. Левая была в крови. От них тоже придётся избавиться.

 Кен уселся на краю кровати и выпил кофе. Он размышлял, освободится ли он когда-нибудь от этого чувства пустоты, страха и напряжения, которое полностью сейчас им владело. Допив кофе, он закурил, заметив при этом, как дрожат руки. Некоторое время Кен сидел неподвижно, пытаясь придумать способ избавиться от костюма.

 К счастью, он купил этот костюм в одном из крупных универмагов, в отделе готового платья, и заплатил за него наличными. То же самое и с туфлями. В обоих случаях было очень сомнительно, что продавец, который заворачивал покупки, припомнит его.

 Кен вспомнил отдел готового платья, с аккуратными рядами костюмов, висящих на плечиках, и это воспоминание натолкнуло его на мысль.

 Он завернёт свой костюм в пакет и пойдёт с ним в магазин. Там он купит точно такой же костюм. Пока продавец будет заворачивать покупку, Кен вынет свой костюм из пакета и повесит его среди других таких же костюмов. Пройдут недели, прежде чем костюм обнаружат, и тогда уже будет невозможно выйти на него.

 Его туфли тоже почти новые. Кен купил их в том же магазине. Тот же самый трюк он может проделать и с ними. Таким образом, у него будет такой же костюм и такие же туфли, и Энн ничего не заметит.

 Кен запаковал костюм и туфли и оставил их у входной двери. Возвращаясь в спальню, он увидел как по тропинке к дому идёт мальчишка — разносчик газет. Как только газета опустилась в почтовый ящик, он схватил её и прошёл в гостиную. Он посмотрел газету от корки до корки, при этом сердце его бешено билось и ладони стали влажными.

 Он не ожидал найти упоминания об убийстве Фэй и поэтому не был разочарован. Если что-то обнаружится, он прочтёт об этом в вечерних газетах.

 Ему уже было пора отправляться в банк. Он надел шляпу, взял оба пакета, закрыл входную дверь и оставил ключ под ковриком для Кэрри.

 Направляясь по тропинке к воротам, он увидел как напротив его бунгало остановилась машина.

 Кен почувствовал, как сердце его сделало сальто, и в следующий момент ему пришлось приложить максимум усилий, чтобы перебороть безумное желание вернуться в дом и закрыться. Но он взял себя в руки и подошёл к калитке.

 Паркер, краснолицый и весёлый, помахал ему.

 — Привет, дружище, — крикнул он. — Решил подобрать тебя. Долг платежом красен. Прыгай.

 Кен открыл калитку и прошёл через тротуар к машине, чувствуя как дрожат ноги и подгибаются колени. Он открыл дверцу и сел рядом с Паркером.

 — Спасибо, — пробормотал Кен. — Я не знал, что ты сегодня на машине.

 — Я и сам не знал, пока не пришёл вчера вечером домой, — с кислым видом сказал Паркер. Он достал сигареты и предложил Кену, — Моя теща приезжает на несколько дней. Меня поражает, почему эта стара корова не возьмёт такси, вместо того, чтобы стоят и ждать меня на вокзале. Дело не в том, что она нуждается, но глядя на неё можно подумать, что живёт она на одно пособие. Я просил Мейзи не приглашать её, но она никогда не делает того, о чём я прошу.

 Кен взял сигарету и закурил.

 — Ого, — сказал Паркер, поднимая брови, — к газону ну ты так и не прикоснулся.

 Кен совсем забыл о газоне.

 — Было очень жарко, — поспешно ответил он.

 Паркер завёл двигатель и съехал с обочины на проезжую часть.

 — Я верил, что твоего здравого смысла хватит не то, чтобы не тратить время на стрижку газона. — Он ткнул Кена локтем под рёбра. — Как погулял, грязный кобель?

 — Очень хорошо, — сказал Кен, стараясь произнеси это небрежно. — Я провёл вечер, пропалывая розы, и рано лёг спать.

 Паркер чуть не выпустил руль от хохота.

 — Расскажи это своей бабушке, — сказал он, хитро прищуриваясь. — Ты смотрел сегодня на себя в зеркало? Малыш! Ты выглядишь, как загнанная лошадь Ты посетил моего маленького друга?

 — Какого друга? — спросил Кен, не моргая, уставившись сквозь ветровое стекло на вереницу автомобилей впереди.

 — Брось, Холленд, не виляй. Ты ведь знаешь, что я не проболтаюсь. Как она тебе понравилась?

 — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — отрезал Кен.

 — Чёрт побери! Я тебе дал вчера номер её теле фона. Ты звонил ей?

 — Я тебе уже сказал, я был вечером дома и пропалывал клумбу.

 Паркер снова поднял брови.

 — О'кей, твоё дело, можешь упорствовать, но меня не проведёшь. Но, поскольку я дал тебе телефон, мог бы хотя бы признать, что она чертовски хороша.

 — Ты заткнёшься, наконец! — не выдержал Кен. — Я был дома. Или эту информацию тебе сложно уместить в своей тупой башке?

 — Я только хотел тебе помочь, — сказал Паркер, слегка напуганный гневными нотками в голосе Кена. — Хотел оказать услугу. Если ты такой простофиля, что не воспользовался моим предложением, то можешь заказывать себе катафалк. Фэй великолепна. Когда старый Хэмингуэй направил меня к ней, он спас мне жизнь. Я признаю, что рисковал, но теперь я этому чертовски рад.

 — Тебе не надоела эта тема? — спросил Кен. — Ты что, ни о чём другом не можешь говорить?

 — А о чём ещё говорить? — хихикнул Паркер. — Ладно, о'кей, если тебе так хочется, расскажи мне, что у тебя в пакетах.

 Кен ожидал этого вопроса и был готов к нему.

 — Энн просила сдать кое-какие вещи в чистку.

 — Не знаю почему, но жёны всегда находят для мужей какие-то поручения. Мейзи дала мне список вещей, которые надо купить, длиной в полметра. Я думаю, мне придётся нанять одну из наших девушек, чтобы она носила его передо мной. — Паркер проехал пару кварталов, не проронив ни слова, его пухлое красное лицо было задумчивым. — Знаешь, я думаю в обеденный перерыв заскочить к Фэй. Пока тёща будет здесь, вряд ли у меня для этого найдётся время. Она настоящий старый хорёк, и если я задержусь на полчаса, она прожужжит Мейзи все уши.

 Кен почувствовал как по спине пробежали мурашки.

 — В обеденный перерыв? Ты думаешь, она примет тебя так рано?

 — Это не рано, — ответил Паркер и засмеялся. — Я однажды заезжал к ней в восемь утра.

 От мысли, что Паркер поднимется к Фэй на пятый этаж и наткнётся на полицию, Кен окаменел.

 — Ты позвонишь ей сначала?

 — Конечно. У неё может кто-то быть. Но в обед она обычно не занята.

 Кен немного успокоился.

 — Мне кажется, чертовски рискованно появляться днём в таком месте.

 — Ничего подобного. Недалеко от дома есть стоянка, и улица закрыта деревьями, — сказал Паркер беззаботно. — Попробуй когда-нибудь, если ты уже не попробовал, хитрый кобель.

 — Следи за дорогой, — сказал Кен резко, — Ты чуть не попал под тот грузовик.

2

 Вскоре после половины одиннадцатого, когда поток посетителей схлынул, Паркер закрыл кассу и, подмигнув Кену, сказал, что идёт звонить Фэй.

 — Пять минут, не больше. Подмени в случае чего.

 Кен наблюдал, как он пересёк холл банка и подошёл к телефону-автомату, установленному для удобства посетителей.

 Сердце Кена неистово забилось, когда он увидел как Паркер закрыл за собой дверь телефонной будки. Время потянулось мучительно медленно, затем дверь будки открылась, и Паркер вышел.

 Выражение самоуверенности сошло с его лица. Он был бледен и взволнован и спешил через холл, будто в надежде обрести убежище за решёткой, отделявшее место кассира от посетителей.

 Кен сделал вид, что не заметил возбуждения Паркера. Он тщетно пытался занести дрожащей рукой но мера чеков в гроссбух.

 — Дозвонился? — спросил Кен, стараясь говорить непринужденно.

 — Боже мой! — задыхаясь, произнёс Паркер, вытирая пот с лица носовым платком. — Там полиция.

 Кен вздрогнул и уронил ручку.

 — Полиция?

 — Да. Должно быть, облава. Представляешь, если бы я поехал без звонка?

 — С чего ты взял, что там полиция? — спросил Кен нагнувшись за ручкой.

 — Парень, который взял трубку, представился как лейтенант Адамс из городской полиции. Он спросил кто я.

 — Ты не ответил?

 — Конечно, нет! Я сразу же повесил трубку. Ну и ну! Что, чёрт возьми, это значит? Я никогда не слышал, чтобы полиция устраивала облавы на проституток по вызову. А ведь они могли приехать, когда я был бы у нее.

 — Повезло, что сначала позвонил.

 — Да уж, — Паркер продолжал вытирать лицо, — Как ты думаешь, они не будут проверять откуда звонили?

 — С какой стати? — спросил Кен и вдруг понял, какая опасность в этом таилась. Полиция наверняка проверит откуда звонили. Если они приедут сюда с описанием его внешности, которое даст Свитинг, его тут же схватят, к тому же при нём находится костюм и туфли с пятнами крови.

 — Может её ограбили или изнасиловали, — нервничал Паркер. — Скорее всего поэтому. А может её убили.

 Кен почувствовал, как струйка холодного пота побежала по лицу. Он боялся открыть рот, чтобы не выдать себя.

 — Эти девчонки чертовски рискуют, — продолжал Паркер. — Они не знают мужчин, которые к ним приходят. Её могли убить.

 Прежде чем он смог развить эту тему, к окошку подошёл вкладчик, за ним ещё один. Некоторое время оба кассира были заняты.

 Кен думал о запачканном кровью костюме, который лежал внизу, в его шкафчике.

 Проклятый Паркер! Если полиция проверит откуда звонили и приедет! Он с беспокойством посмотрел па часы. До обеда ещё час. Быть может полиция уже направляется сюда. Но прежде чем он решил, что следует предпринять, опять нахлынул поток посетителей, и в течение получаса у него не было времени подумать и себе. Затем снова наступила пауза.

 Неожиданно Паркер произнёс:

 — Вон входит парень, который уж очень смахивает на фараона.

 Сердце у Кена бешено забилось.

 — Где?

 Он оглядел большой холл. Полускрытый колонной стоял высокий, крепкий мужчина в коричневом костюме и такого же цвета шляпе с опущенными полями. Красное мясистое лицо и маленькие зелёные глазки вселили в Кена тревогу своим выражением пристального внимания.

 — Это наверняка фараон, — сказал Паркер, понижая голос.

 Кен промолчал. Он смотрел, как этот мужчина пересёк холл и подошёл к телефонной будке.

 — Как ты думаешь, кто-нибудь видел как я входил в будку? — пробормотал Паркер.

 — Не знаю. Её не видно из двери.

 — Если он спросит меня, я скажу, что звонил жене, по не дозвонился.

 — Он может и не спросить тебя.

 — Я чертовски на это надеюсь.

 Они видели как мужчина вышел из будки и подошёл к курьеру у двери.

 Курьер казался напуганным после того, как мужчина показал ему что-то в руке. Несколько минут они говорили, затем мужчина повернулся и уставился прямо на Кена.

 Кену стало жарко, затем холодно. Он заставил себя снова вернуться к работе.

 — Он идёт к нам, — тихо сказал Паркер.

 Мужчина подошёл к стойке, перевёл свой тяжёлый взгляд с Паркера на Кена и обратно на Паркера.

 — Городская полиция. Сержант Донован, — произнёс он жёстким голосом. — Я проверяю, кто звонил из той телефонной будки с полчаса тому назад. Кто-нибудь из вас видел его?

 Кен взглянул на суровое кирпично-красное лицо с рыжими короткими усами. Толстый вздернутый нос сержанта был усыпан веснушками.

 — Нет, я не видел никого, — сказал Кен.

 — Я звонил недавно, сержант, — сказал спокойно Паркер. — Жене. Надеюсь, вы ищете не меня?

 Донован пристально посмотрел на Паркера.

 — Нет, если вы звонили жене. А больше вы никого не видели?

 — Ну, звонила девушка и пожилой мужчина, — соврал Паркер, даже глазом не моргнув. — Но это было, пожалуй, уже с час тому назад. А потом мы были очень заняты и не было времени смотреть по сторонам.

 — Не так уж вы были заняты, если нашли время позвонить жене, — сказал Донован, сверля Паркера глазами.

 — Я никогда не занят настолько, чтобы у меня не было времени позвонить жене, — парировал Паркер и одарил сержанта широкой фальшивой улыбкой.

 Донован достал из кармана смятую сигарету, воткнул её в уголок рта и прикурил от медной зажигалки.

 — А вы видели кого-нибудь? — спросил он Кена.

 — Я вам только что сказал — нет.

 Кен не выдержал взгляда полицейского и отвёл глаза.

 — Вы могли передумать.

 — Я никого не видел.

 Донован с отвращением ухмыльнулся.

 — Никто ничего в этом городе не видит. И никто ничего не знает.

 Он долгим пристальным взглядом посмотрел на обоих кассиров, затем направился через холл к курьеру.

 — Ну и ну! — сказал Паркер. — Приятный мальчик. Не хотел бы я попасть к нему на допрос с пристрастием, а ты?

 — Думаю, нет, — сказал Кен, ощущая слабость в коленках.

 — А неплохо я его отшил, как ты думаешь?

 — Не рано ли радоваться, — ответил Кен.

 Они оба наблюдали за тем, как Донован беседовал с курьером, пока, слегка кивнув тому, сержант не вышел из банка.

 — Плохо дело, — трезво рассудил Паркер. — Они бы не прислали сюда сержанта так быстро, если бы не случилось что-то серьёзное. Боже мой! Как мне повезло!

3

 Городские часы пробили половину второго, когда Кен вышел из большого универмага «Гаса» на углу Центральной и Четвертой улиц. Подмышкой у него был два коричневых пакета.

 Он быстро шёл вдоль Центральной к банку. Его план сработал. Костюм теперь висел среди сотен других костюмов в отделе готовой одежды, и он надеялся, что туфли надёжно затерялись в массе обуви на прилавках обувного отдела универмага.

 Был один неприятный момент, когда продавец, вручавший ему пакет с точной копией того костюма, который остался висеть в отделе, спросил, не потерял ли он пакет, с которым входил в отдел.

 Кену удалось не растеряться и он ответил, что никакого пакета с ним не было. Продавец был удивлён, но видя, что Кен уверен в этом, не стал настаивать. Но всё равно, момент был неприятный.

 По крайней мере, он избавился от костюма и туфель и чувствовал себя немного спокойней.

 С другой стороны, из-за звонка Паркера полиция уже побывала в банке, и этот краснолицый сержант успел его хорошенько рассмотреть.

 Узнает ли его сержант по описанию, которое полиция получит сразу же как только начнёт задавать вопросы?

 В дневных газетах о Фэй не упоминалось, и когда Кен вернулся к кассе сменить Паркера, то, в ответ на немой вопрос Паркера, покачал головой.

 — Совсем ничего? — удивился Паркер. — Ты уверен?

 Кен протянул ему газету.

 — Ничего. Сам посмотри.

 — Может быть, всё не так уж плохо, как я думал, — сказал Паркер, просматривая заголовки. — Она могла что-нибудь украсть. Эти девочки всегда умудряются куда-нибудь влипнуть. Я собираюсь дать ей отставку.

 День тянулся медленно. Кен наблюдал за главным входом в банк, ожидая появления сержанта. Постоянное напряжение вконец его измотало.

 Когда дверь банка закрылась, и он начал подсчитывать кассу, Паркер сказал:

 — Если этот фараон спросит тебя обо мне, Холленд, ты ведь ничего не скажешь, а?

 — Конечно, — ответил Кен, размышляя над тем, как бы реагировал Паркер, если бы узнал правду. — Можешь не волноваться.

 — Хотел бы я не волноваться, — с тревогой произнёс Паркер. — Если они узнают, что звонил я, проклятые журналисты затравят меня. Представляешь, как отреагирует Шварц, когда узнает, что я посещал проститутку. Не успею я и глазом моргнуть, как этот старый канадец вышвырнет меня из банка. А потом ещё жена. Она никогда мне этого не простит.

 — Успокойся, — сказал Кен, желая успокоиться сам. — Я ничего не скажу.

 — Это мне послужит уроком, — продолжал Паркер. — Теперь я буду осторожней. — Он закрыл кассу. — Всё, мне пора встречать тёщу. Извини, что не могу подбросить тебя домой.

 — Ничего, — сказал Кен. — Мне ещё надо разобраться с чеками. Пока.

 Он не спеша закончил работу, чтобы убедиться, что Паркер уехал, затем спустился в раздевалку, взял шляпу и пакеты и вышел из банка.

 Выйдя из автобуса, он остановился на углу купить вечернюю газету, а затем направился к своему бунгало. Придерживая пакеты одной рукой, он развернул газету и принялся изучать заголовки.

 В рубрике «Экстренное сообщение» он увидел набранные крупным шрифтом заголовки:

 «Убийство ледорубом в любовном гнездышке»,

 «Бывшая танцовщица убита неизвестным»

 Сердце глухо забилось. Кен остановился.

 Он не мог заставить себя читать дальше и, сложив газету, направился к бунгало.

 Дойдя до ворот своего дома, он заметил, как над забором появилась голова его соседки, миссис Филдинг. Миссис Филдинг улыбалась.

 Она всегда торчала у забора.

 Энн пыталась убедить Кена, что ничего плохого в этом нет, что это от одиночества, но Кен считал, что эта старая карга везде суёт свой нос, чтобы потом чесать языком с такими же, как она сама.

 — Возвращаетесь из города, мистер Холленд? — спросила она, впиваясь взглядом в пакеты, которые Кен держал подмышкой.

 — Совершенно верно, — ответил он, открывая калитку.

 — Надеюсь, вы не совершили ничего сумасбродного, пока нет вашей жены, — продолжала она, грозя ему пальцем. — Я знаю, чем занимался мой дорогой муженёк, когда я уезжала.

 «Ничего удивительного, старая дура, — подумал Кен. — Держу пари, старик пребывал в телячьем восторге, когда имел возможность на время избавиться от тебя».

 — А вы так поздно возвращаетесь, — она лукаво улыбнулась. — Сегодня ночью после двух я слышала, как вы подъезжали.

 Сердце у Кена опустилось.

 — После двух? — он попытался изобразить удивление. — Нет, это был не я. Я лёг в одиннадцать.

 Её улыбка вдруг застыла. Кен не выдержал её пытливого, пронзительного взгляда и отвёл глаза.

 — О, я выглядывала из окна, мистер Холленд. Я уверена, что это были вы.

 — Вы ошиблись, — уличённый во лжи Кен попытался замять разговор. — Извините. Мне надо написать письмо Энн.

 — Да, — она не спускала с него пронзительного взгляда. — Передавайте ей от меня наилучшие пожелания.

 — Обязательно, — сказал Кен и, выдавив из себя улыбку, поспешил к дому. Он открыл входную дверь и вошёл в бунгало.

 Минуту он не двигался, слушая как стучит сердце.

 Если полиции придёт в голову допросить её, она выдаст его с головой. Он должен был догадаться, что она не могла упустить возможность пошпионить.

 Она видела пакеты. Если она запомнит, и полицейские её расспросят, как же он всё объяснит?

 У Кена было чувство, что он попался. Войдя в гостиную, Кен открыл бар, достал бутылку и налил себе виски. Затем уселся на диван. Опустошив стакан, он прочёл краткое сообщение в газете:

 «Сегодня рано утром Фэй Карсон, бывшая танцовщица ночного клуба «Голубая Роза», была обнаружена своей служанкой мёртвой на кровати в спальне. Как полагают, орудие убийства — ледоруб, взятый из холодильника убитой.

 Сержант Джек Донован из Отдела расследования убийств, проводящий расследование, заявил, что у него есть несколько версий и можно ожидать скорого ареста преступника. Сержант очень желает побеседовать с высоким, крепкого сложения мужчиной, который носит жемчужно-серый костюм и серую шляпу с опущенными полями, покинувшим квартиру Фэй Карсон прошлой ночью».

 Кен уронил газету и закрыл глаза. В следующий момент его охватила паника, и он еле сдержался, чтобы не сесть в машину и помчаться куда глаза глядят, пока его не поймают.

 «Высокий, крепкого сложения мужчина в жемчужно-сером костюме и шляпе с опущенными полями».

 Каким дураком он был, когда покупал точно такой же костюм. Он купил его, потому что Энн могла заметить его отсутствие, но сейчас он понял, что, может быть, ему никогда не придётся его надеть. Он вытер пот с лица. Может ему удрать?

 «Куда ты удерешь, дурак, — подумал он. — И как далеко? Единственный твой шанс — сидеть на месте и беречь нервы. Единственная надежда. Ты должен сидеть на месте ради Энн и ради себя».

 Он встал и поставил стакан на стол. Затем распечатал пакеты и отнёс туфли и костюм в спальню и положил их в шкаф.

 Затем вернулся в гостиную и снова наполнил стакан.

 Он благодарил небо, что Энн уехала, и что он сам может решать, что делать, но через несколько дней она вернется. Он и не пытался себя обмануть, что дело к тому времени завершится. Если и завершится, то тем, что он сядет в тюрьму.

 Он поставил стакан и закурил. Какой-то звук на улице заставил его вздрогнуть, и он посмотрел в окно.

 Напротив его бунгало остановилась машина. Дверца её открылась, из машины вылез крупный мужчина.

 Кен стоял у окна, скованный ужасом. Дыхание со свистом вырывалось сквозь сцепленные зубы.

 Ещё один дородный мужчина вылез из машины, и они оба двинулись через тротуар к его калитке.

 На мужчине, открывшем калитку, был коричневый костюм и такого же цвета шляпа.

 Кен узнал его.

 Это был сержант Донован.