Почему выбрали меня

 Корридон окунулся в табачный дым, пластами висевший в воздухе, и привычно отметил, как при его появлении резко смолк шум. Незаметные кивки, приглушенный шепот, легкое оживление всегда сопровождали его появление. Так было и здесь, в Сохо. Корридон давно примирился со своей репутацией, как прокаженный примиряется с неизбежным колокольчиком.

 Ему всегда завидовали и не доверяли. Завидовали силе и равнодушию к опасности. Даже сейчас, через шесть лет после войны, в его личном деле было записано: «Человек, который может сделать ВСЕ!»

 Его репутация служила ему так же, как образование служит врачу, юристу или инженеру. Это было его средством к существованию: какую бы опасную работу ни предстояло выполнить, она поручалась ему. Те, кому не хватало мужества рисковать собой, предлагали ему сделать эту работу за них. Все они говорили одно и то же: «Половина – сейчас, остальное – после выполнения работы».

 Бывало, что он брал половину обещанной суммы, а затем отказывался от работы.

 «Вы всегда можете возбудить против меня судебное дело!» – говорил он в таких случаях, улыбаясь. Но никто никогда не обращался в суд: дела, которые ему поручались, не подлежали огласке...

 Удивительно, как долго продолжался этот рэкет. Никому не хотелось становиться посмешищем, и Корридон пользовался этим. Он серьезно выслушивал различные предложения, назначал свои сроки, принимал первый взнос, а потом бросал дело. Вот уже больше пяти лет жил он в мире мошенников, негодяев, бандитов и воров. Да он и сам – паразит, только главный, живущий за счет других, подобных ему, но рангом пониже. Он не искал их – они сами приходили к нему и приносили свои страхи и горести, свою жадность и беспомощность и, попав в его руки, были бессильны что-либо изменить.

 Но так не могло продолжаться долго, и Корридон прекрасно понимал это. Рано или поздно слухи пойдут по кругу, и однажды двое или трое его бывших клиентов доверятся кому-то и узнают о разветвленной системе рэкета Корридона, о том, что они не одиноки, что Соли, Хью, Питер и множество других заказчиков также обобраны до нитки. Тогда будет сказано последнее слово, и дверь захлопнется перед носом, и придется спешно разрабатывать новый способ добычи денег...

 И, похоже, слово это было кем-то сказано. Прошел почти месяц, как к нему никто не приходил с предложением работы. Шли дни, и пачка фунтов, которую Корридон постоянно носил с собой в кармане, становилась все тоньше. И вот сегодня у него осталось всего пятнадцать фунтов – таким нищим он не был с тех пор, как демобилизовался.

 Корридон беспокоился. Он верил в свою судьбу. Всегда есть начало и конец, а то, что случится между двумя этими крайними точками, его не интересовало. Он предпочитал плыть по течению, преодолевая неожиданные препятствия и на короткое время сходясь с людьми, которые вносили разнообразие в его жизнь.

 В этот вечер, скорее от скуки, чем по делу, Корридон заглянул в клуб «Аметист», один из мрачнейших ночных клубов Сохо, в надежде, что там случится что-либо такое, что избавит его от безделья. Владельцем «Аметиста» был Цани. В безупречном темно-голубом смокинге, с тщательно уложенными черными, как у негра, волосами, он стоял за стойкой бара и толстыми пальцами выстукивал незатейливый мотивчик.

 Корридона он заметил лишь тогда, когда тот уселся за столик в дальнем углу, и нахмурился. Ему не хотелось видеть Корридона здесь. Цани разузнал, что Корридон на мели, и опасался, что тот попросит у него денег в долг, а отказать было рискованно. Корридон бы это неправильно понял. Сам он охотно одалживал деньги любому, кто просил, не беспокоясь о возврате, поэтому вправе был ожидать подобного отношения и к себе. Он, правда, никогда не обращался к Цани за деньгами, но тот знал, что рано или поздно это случится, а расставаться с деньгами так не хотелось...

 Корридон сдвинул шляпу на затылок и огляделся. Народу было много. Мужчины и женщины, сидя на высоких табуретках у стойки, уединившись за столиками, стоя в проходах, – пили, курили и разговаривали.

 Едва он уселся за столик, как на него перестали обращать внимание, и он горько усмехнулся, вспомнив вечера, когда они толпой окружали его, предлагая выпить и претендуя на его дружбу. Корридона не огорчало, что о нем так быстро забыли, скорее забавляло. Но их равнодушие служило сигналом: надо осваивать новую территорию. До сих пор он бессознательно откладывал это, зная, как сложно найти новых людей и заново создать репутацию, прежде чем удастся кого-либо подцепить на крючок...

 Но куда податься? В Хаммерсмит? Он скорчил гримасу и задумчиво потер массивную челюсть. Это значило опуститься на ступень или даже на две ниже... Можно попробовать Бирмингем и Манчестер, но там достаточно своих специалистов по рэкету, да и места эти не очень-то прельщали. Конечно, если постараться, то можно найти подходящее место, но он знал, что в мрачном и влажном Манчестере никогда не будет счастлив.

 Тогда, может, в Париж?!

 Корридон закурил сигарету и подозвал официанта.

 Да, в Париж! Шесть лет он не был в Париже. После Лондона он любил этот город больше всех остальных столиц мира. Там было много знакомых, и он не сомневался, что сможет обзавестись полезными связями и знакомствами. Но сначала нужно поднакопить денег. Бесполезно ехать в Париж пустым. Ему нужна будет поддержка в течение нескольких недель, а то и месяцев, пока не подцепит кого-нибудь. Да и устроиться надо будет соответственно. Чем более солидное впечатление он произведет, тем лучше. Для начала понадобится не менее двух тысяч фунтов...

 Официантка подошла к столику.

 – Большую порцию виски с содовой, – сказал он и, заметив, что к нему направляется Милли Льюис, добавил: – Две порции.

 Милли было двадцать шесть лет. Крупная и красивая блондинка. Но ее голубые глаза поражали пустотой, а широкий рот был вечно искривлен улыбкой. У нее была маленькая дочь и не было мужа. Чтобы жить, она выходила на улицу. Корридон знал Милли уже два года и, ценя ее привязанность к дочери, оправдывал ее профессию. Однажды он даже одолжил Милли денег, когда та была в трудном положении.

 – Привет, Мартин, – сказала Милли, останавливаясь у столика. – Ты занят?

 Он посмотрел на нее и покачал головой.

 – Сейчас принесут выпивку, – сказал он. – Хочешь присесть?

 Она оглянулась через плечо, убеждаясь, что ее заметили.

 – Не возражаешь, милый?

 – Не называй меня так, – раздраженно ответил он. – И садись. Почему я должен возражать?

 Она села, сунув сумку и зонт под стол. На ней был серый фланелевый костюм, подчеркивающий ее красивую фигуру. Он подумал, что она выглядит довольно привлекательно и вполне может крутиться около отеля «Ритц».

 – Как дела, крошка?

 Она повернулась к нему и рассмеялась:

 – Неплохо! Очень даже неплохо. Конечно, великолепным мое положение назвать нельзя – я упустила этого американца...

 Официантка принесла выпивку, и Корридон тут же расплатился. Милли, которая ничего не упускала, подняла глаза.

 – А как ты, Мартин?

 – Да так себе... Как Сюзи?

 На лицо Милли набежала тень.

 – О, прекрасно! Я была в воскресенье у нее. Она начала разговаривать!

 Корридон усмехнулся:

 – Ну, раз начала, теперь ее никто не остановит. Передай ей привет.

 Он сунул руку в карман и, вынув несколько фунтов, протянул Милли.

 – Купи ей что-нибудь: дети любят подарки.

 – Но, Мартин, я слышала...

 – Никогда не говори при мне, что ты слышала от других. – Он нахмурился. – Делай то, что тебе говорят, и помалкивай.

 – Да, милый.

 В дальнем углу Макс, худой, невысокий мужчина в красно-белой клетчатой рубашке и фланелевых мешковатых брюках, начал играть на пианино. Макс работал в клубе с момента открытия. Говорили, что у него то ли туберкулез, то ли рак, а он не признавал этого, однако и не отрицал.

 На войне он не был, сидел в клубе, часами играя для посетителей. Так проходила ночь за ночью, без перемен...

 Милли начала потихоньку подпевать в такт мелодии и пристукивать каблучками.

 – Отлично играет, правда? – сказала она. – Как бы мне хотелось что-нибудь делать так же прекрасно.

 Корридон усмехнулся:

 – Не прибедняйся, Милли! Ты никогда не стала бы делать то, чем занимается Макс. Зато он был бы рад зарабатывать столько, сколько зарабатываешь ты.

 Милли скорчила гримасу.

 – Я хочу тебе кое-что показать, Мартин, – вдруг посерьезнев, сказала она. – Держи, но смотри, чтобы никто не видел. – Она достала из-под стола сумочку, вынула что-то и сунула ему в руку. – Ты случайно не знаешь, что это?

 Корридон осторожно разжал пальцы. Кусок белого камня, по форме напоминающий кольцо с плоским верхом, уютно лежал на ладони. Он, нахмурившись, покрутил его в руке, потом резко поднял голову и спросил:

 – Где ты это нашла, крошка?

 – «Нашла»? О-о, это романтическая история!..

 – Где?..

 – В чем дело, Мартин, ты можешь мне сказать?

 – Ничего определенного... Это кольцо из нефрита, и готов держать пари, оно для большого пальца руки стрелка из лука.

 – Что?..

 – Китайцы пользовались такими. И если оно не фальшивое, то стоит дорого.

 – Сколько?

 – Понятия не имею... Может, сотню, может, больше.

 – Ты хочешь сказать, что такие кольца носят стрелки из лука?

 – Да. Они используют его для натягивания тетивы. Если это кольцо не фальшивое, то оно относится к двухсотому году до нашей эры.

 Лицо Милли дрогнуло.

 – До нашей эры?..

 Корридон улыбнулся:

 – Не пугайся, возможно, это копия. Где ты его нашла?

 – Наверное, его уронил один из моих мужиков, – осторожно сказала она. – Я нашла его под комодом.

 – Лучше отдай его копам, Милли, – сказал Корридон. – Если оно не фальшивое, поднимется страшный шум... Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму.

 – Но он не знает, что я его нашла! – возразила Милли.

 – Очень скоро он узнает – как только ты попытаешься продать его.

 Милли протянула руку под столом, и Корридон вернул ей кольцо.

 – А может, он назначит вознаграждение?

 – Возможно.

 Она задумалась на мгновение, покачала головой:

 – Я хотела как лучше... Если кольцо ценное, то копы могут не отдать мне вознаграждение. Они будут твердить, что сами нашли кольцо. Знаю я их!

 Корридон мысленно согласился с ней, но вслух сказал другое:

 – И все же тебе было бы лучше избавиться от него, Милли. Его легко проследить.

 – Ты бы не купил его, Мартин? Скажем, за полсотни?

 – А вдруг оно ничего не стоит? Нет, извини, Милли, это не для меня. Я бы не знал, куда его сунуть. Если оно подлинное, то слишком опасно держать его при себе, если же это подделка, то оно ничего не стоит.

 Милли разочарованно сунула кольцо обратно в сумку и тяжело вздохнула:

 – Ну, хорошо, ты меня уговорил. Я обязательно избавлюсь от него, Мартин. Как ты думаешь, Цани не даст мне что-нибудь за него?

 – Не надейся!..

 – Я не знала, что это нефрит. Я думала, что нефрит желтый...

 – Ты путаешь нефрит с янтарем, – терпеливо сказал Мартин.

 – Да? – Она удивленно посмотрела на него. – Возможно. Все-то ты знаешь!.. Но я верю тебе. Когда я его нашла, то сразу подумала – только ты сможешь сказать мне, что это такое.

 – Если бы ты иногда посещала Британский музей, то и сама знала бы это.

 – О, я умерла бы там от скуки! – Она взяла свой зонтик. – Ну, я пошла. Спасибо за подарок для Сюзи. Я куплю ей Микки-Мауса.

 – Отличная идея! – Корридон смял в пепельнице окурок и встал. – Смотри же не забудь избавиться от кольца. Отдай его первому попавшемуся копу и скажи, что нашла на улице.

 Милли хихикнула:

 – Наверное, я так и сделаю. Представляю его лицо, когда я отдам ему кольцо. Пока, Мартин!

 Чуть позже Корридон покинул «Аметист».

 На улице он заметил Милли, стоявшую на углу Пикадилли и Олдерм-стрит. Она разговаривала с каким-то мужчиной в темном пальто и шляпе. Корридон прошел мимо, но она не заметила его, а он не обратил внимания на ее спутника, скользнув по нему равнодушным взглядом. Обычно он был очень наблюдательным и мог подробно описать человека, которого мельком увидел, но сегодня его голова была занята другим...

 Вот уже год Корридон жил в трехкомнатной квартире над гаражом, расположенным позади госпиталя Сент-Джордж. Ежедневно к нему приходила женщина для уборки квартиры, а питаться он предпочитал вне дома.

 Своей небольшой гостиной с убогой обстановкой он почти не пользовался. В ней было сыро и мрачно, такой же была и спальня. Окна спальни смотрели прямо на высокую стену, которая загораживала почти весь свет. Но Корридона это не волновало. Он не хотел быть связанным домом. У него было мало одежды и ничего такого, чем можно дорожить. Он был готов в любой момент бросить квартиру и никогда в нее не возвращаться.

 Как место для ночлега эта квартира подходила ему и имела несколько преимуществ: она находилась рядом с Уэст-Эндом; на каждом окне крепкие решетки, а входная дверь солидная и крепкая. Остальные помещения над гаражами были заняты различными коммерческими фирмами, служащие которых покидали свои конторы в шесть часов, и Корридон оставался единственным обитателем этого стойла.

 На следующее утро он проснулся в восемь часов и, уставясь в потолок, начал обдумывать свой отъезд из Англии. Продолжая размышлять о делах, он встал, побрился и начал переодеваться. Двести фунтов! Полгода назад это было бы нетрудно, сейчас же казалось невозможным. Едва он завязал галстук, как в дверь постучали. Он спустился по лестнице и открыл дверь, решив, что это почтальон. Но вместо него увидел перед собой сияющее лицо инспектора Роулинга из центрального бюро уголовных расследований.

 – Доброе утро! – сказал Роулинг. – Ты как раз тот парень, что мне нужен...

 Роулинг был крупным мужчиной лет пятидесяти, с широким лицом и красным носом. У него всегда был такой вид, будто он только что вернулся из двухнедельного отпуска на берегу моря. И даже после шестидесяти часов непрерывной работы он был бодр и энергичен. Корридон знал его как храброго и работящего полицейского, безупречно честного, но хитрого, скрывающего свой ум за широкой улыбкой деревенского священника.

 – А, это ты? – хмуро пробормотал Корридон. – Что тебе надо?

 – Ты уже позавтракал? – спросил Роулинг. – Я бы не отказался от чашечки чая.

 – Заходи, – сказал Корридон. – Но чая не будет. Если не возражаешь, могу предложить кофе.

 Роулинг проследовал за ним наверх по лестнице и вошел в маленькую мрачную гостиную. Пока Корридон готовил кофе, Роулинг медленно прохаживался по комнате, негромко насвистывая популярный шлягер и ничего не упуская из вида.

 – Не могу понять, почему ты живешь в такой дыре, – наконец заговорил он.

 – Эта квартира меня устраивает, – отозвался Корридон. – Ты же знаешь, я не домосед, как твоя жена.

 – Знаю, – буркнул Роулинг, прихлебывая кофе, принесенный Корридоном. – Она, бедная, сейчас гадает, где я. Несладкая жизнь у жены копа!

 – Зато у копа прекрасная возможность обманывать жену и рассказывать ей сказки. – Корридон закурил сигарету и задумчиво посмотрел на Роулинга. – Инспектор полиции не приходит в гости просто так. Интересно, что привело его сюда в такой ранний час?

 – Я вышел из такого возраста, когда обманывают жену и рассказывают ей сказки... А где ты провел прошлую ночь?

 Корридон стряхнул пепел на ковер и медленно растер подошвой.

 – Когда-нибудь ты сведешь меня с ума своими хитростями! Что случилось?..

 Роулинг улыбнулся:

 – Ты никогда не научишься делать правильные умозаключения, старина. И все же ты мне нравишься. Конечно, ты слишком хитрый парень, тебе иногда не хватает честности, ты жесток, но...

 – Ладно-ладно, – перебил его Корридон, – я не настроен шутить! Так что случилось?

 Роулинг несколько смутился. Корридон, который хорошо знал его, не принимал этого смущения всерьез. Он знал все выражения лица Роулинга и что они могут означать.

 – Ты разговаривал вчера вечером с Милли Льюис? – спросил инспектор и инквизиторским взглядом посмотрел на Корридона.

 – О Боже, – пробормотал Корридон, – я так и знал, что она влипнет в историю с этим кольцом! Несчастная маленькая сучка! Ну да! Я угостил ее вчера выпивкой. А что случилось?

 – Ты был у нее дома?

 – Ты пытаешься острить? – Его лицо напряглось. – Неужели думаешь, что я хожу домой к таким женщинам, как Милли?

 – Зачем же так волноваться! – усмехнулся Роулинг. – Ты мог просто проводить ее домой, не обязательно было спать с ней!

 – Этого не было! – отрезал Корридон. – А чем вызван твой интерес к Милли?

 – Ты ведь по-дружески относился к ней, не так ли?

 – Да, а что... у нее неприятности?..

 Роулинг покачал головой:

 – Уже нет...

 Наступила долгая пауза. Корридон с недоумением смотрел на Роулинга.

 – Что это значит?

 – Она убита, старина!..

 Корридон отодвинул от себя чашку и встал.

 – Ее убили вчера вечером, – продолжал Роулинг, – около половины двенадцатого...

 – Понимаю... – Корридон медленно прошелся по комнате, заложив руки в карманы и стараясь успокоиться. Милли была частью его прошлого, и он знал, что ему будет недоставать ее.

 – Я подумал, может, ты что-нибудь знаешь об этом деле... Она не собиралась с кем-нибудь встретиться?

 – В одиннадцать часов она ушла из «Аметиста», – ответил Корридон. – Я ушел минут через десять. Видел, как она разговаривала с мужчиной на углу Пикадилли и Олдерм-стрит. Потом они пошли вместе в сторону ее квартиры.

 – Значит, было примерно двадцать минут двенадцатого?

 Корридон кивнул.

 – Описать его не смогу, просто не обратил внимания... Теперь жалею об этом. Помню только, что он худощав, одет в темное пальто и шляпу.

 – Жаль. – Роулинг задумчиво потер челюсть. – Обычно ты более наблюдателен... Да, это нам мало поможет!

 Корридон бросил сигарету и тут же закурил новую. Он вспомнил о дочери Милли. Что же будет с ребенком? У Милли никогда не было денег. Значит, теперь о девочке придется заботиться ему...

 – Как она умерла?

 – Довольно страшная смерть, – спокойно проговорил Роулинг. – Очевидно, маньяк...

 Корридон резко повернулся к нему:

 – Как это случилось?

 – Перерезано горло, – ответил Роулинг. – Должно быть, парень потерял голову. Придется предупредить других девушек. Безмотивные сексуальные преступления всегда дьявольски трудно раскрыть!

 – Ты уверен, что это безмотивное преступление?

 – Во всяком случае, так оно выглядит, – сказал коп. – Это не первая проститутка, убитая подобным образом, – усмехнулся Роулинг. – И не последняя.

 Он выпрямился и неожиданно спросил:

 – Что ты думаешь о мотиве убийства?

 – Что-нибудь украдено? Сумочка на месте? – поинтересовался Корридон.

 – Насколько я могу судить, ничего не пропало. А почему ты спрашиваешь?

 – Да так... Вчера вечером она показала мне нефритовое кольцо, которое якобы нашла у себя в комнате. Сказала, что его уронил кто-то из ее клиентов. И хотела узнать его ценность.

 – Нефритовое кольцо? – Роулинг удивленно уставился на Корридона. – Что еще за кольцо?..

 – Это копия кольца, которым пользовались древние лучники, – неохотно заговорил Корридон. – Вернее, я думаю, что это копия... Если же оно подлинное, то стоит очень дорого. Этой вещи более двух тысяч лет.

 – Вот как? – Роулинг сел. – Значит, она показывала кольцо тебе?

 – Да... Слушай, в чем дело? Ты смотришь на меня так, словно это я убил...

 – Да нет... – Роулинг пожал плечами. – Поехали на квартиру к Милли, поможешь мне найти это кольцо.

 – Поехали... Но в чем дело?

 – Ни в чем! Так едем? Это займет не более получаса. Полицейская машина ждет у подъезда... В жизни бывают дьявольские совпадения, согласен? – проговорил Роулинг, когда они спускались по лестнице.

 – Пожалуй, – кивнул Корридон. – Но почему ты заговорил об этом сейчас?

 – В ответ на свои мысли, – неопределенно ответил Роулинг.

 Они молча вышли из дома и сели в машину.

 – Она собиралась продать кольцо? – спросил инспектор, плавно трогая машину с места.

 – Если бы смогла найти покупателя... Я посоветовал ей отдать кольцо в полицию. Предупредил, что ее легко будет выследить по этому кольцу, если его будут разыскивать. Возможно, она так и сделала.

 – Надеюсь, – буркнул Роулинг.

 В этот час на Пикадилли движение было слабое, и через несколько минут они добрались до квартиры Милли.

 – Ее уже увезли, – заметил Роулинг, – но в комнате ничего не тронуто.

 – Не волнуйся, если ты сумел там пробыть, то я уж как-нибудь!.. – с сарказмом заметил Корридон.

 У входа в квартиру стоял констебль, он отдал честь при их появлении.

 – Ятес еще здесь? – спросил Роулинг.

 – Да, сэр!

 – Пошли, – кивнул Роулинг Корридону. – Ты ведь не бывал здесь?

 – Здесь нет, – хмуро ответил Корридон.

 Роулинг повернул ручку и толкнул дверь. Они вошли в светлую спальню, где сержант Джон Ятес с двумя детективами в штатском снимали отпечатки пальцев с двери в ванную. В дальнем углу комнаты стояла кровать. Корридон сунул руки в карманы и прошел туда. Постель, стена у изголовья, ковер на стене – все было забрызгано кровью. Кровью был залит ковер на полу.

 – Ее кровь, – мрачно заметил Роулинг. – Он перерезал ей горло, она не успела и закричать...

 – Оставь себе эти подробности! – резко перебил Корридон.

 Роулинг подошел к комоду. В верхнем ящике лежала сумка Милли. Он открыл ее и вывалил все содержимое на пол. Здесь была пудреница, пачка сигарет, бумажник с пятью пятифунтовыми бумажками, грязный носовой платок и несколько визитных карточек, перехваченных резинкой. На всякий случай Роулинг заглянул в сумку...

 – Здесь больше ничего нет. Эй, Ятес!..

 Ятес, высокий широкоплечий мужчина с седой головой и внимательными глазами, подошел к ним. Он без интереса взглянул на Корридона и преданно уставился на Роулинга.

 – Ты не видел здесь кольцо из белого камня? – спросил Роулинг. – Возможно, что это был нефрит.

 – Нет. Мы все перерыли, но ничего подобного не нашли.

 – Поищите еще разок, – велел Роулинг, – это очень важно. Постарайтесь как следует. Правда, я не надеюсь, что вы найдете его...

 Ятес энергично приступил к поискам, а Роулинг, открыв дверь ванной, поманил к себе Корридона. Ванная комната была небольшая, и они с трудом поместились там. Роулинг закрыл за собой дверь, подошел к унитазу и, опустив крышку, сел.

 – Почему нельзя поговорить там? – спросил Корридон, садясь на край ванны. – К чему такая таинственность, а?

 – Послушай, – сказал Роулинг, – есть кое-что, о чем я не хочу распространяться. Когда ты видел полковника Ричи в последний раз?

 Корридон не смог скрыть удивления:

 – Почему ты вспомнил о нем?

 – Перестань валять дурака! – попросил Роулинг. – Ты знаешь, мне не до шуток. Отвечай на вопросы! Скоро сам влезешь в это дело...

 Корридон достал пачку сигарет и протянул ее Роулингу. Они закурили.

 – Я не виделся с ним с 1945 года.

 – Он хороший парень?

 Корридон промолчал. Он выпустил струю дыма, и мысли его обратились к недалекому прошлому. Он живо представил полковника Ричи, хотя прошло почти шесть лет после их последней встречи. Его нельзя было назвать прекрасным парнем – это не то слово. Он мог быть очаровательным, когда хотел. Ему можно было довериться. Он был жесток: многих друзей Корридона не колеблясь посылал на верную смерть, хотя и жалел их...

 – Хочешь повидаться с ним? – спросил Роулинг.

 – Нет, спасибо! – решительно заявил Корридон. – Он захочет, чтобы я снова работал на него, а у меня есть все, что мне надо, чтобы отлично обойтись и без него.

 Роулинг помрачнел:

 – Жаль... Ему нужны хорошие парни. Он предлагает прекрасную жизнь: волнующие впечатления, путешествия и весьма приличные деньги.

 – Деньги – это дерьмо! – сухо ответил Корридон. – А волнения мне ни к чему. Все это было хорошо во время войны, но не сейчас. Возможно, ты не знаешь, но я очень люблю жизнь... И все-таки при чем здесь Ричи?

 – Я разговаривал с ним вчера. – Роулинг снова воспрянул духом, лицо его озарилось улыбкой. – У него есть работа для тебя, и тебе почти не потребуется времени для подготовки.

 Корридон устало пожал плечами:

 – Зачем ты суешь нос в мои дела? Я не нуждаюсь в его работе. И, кроме того, я собираюсь в Париж.

 – Ты?! – удивился Роулинг. – К девочкам?.. Ну и ну! Не смею осуждать тебя!

 – Это кольцо имеет отношение к Ричи? – спросил Корридон.

 Роулинг кивнул:

 – Не хочу ничего скрывать от тебя. Да, оно имеет отношение к Ричи. Но он сам тебе все расскажет, когда увидитесь. Именно это я и имел в виду, когда сказал, что в жизни бывают неожиданные встречи и совпадения. Сейчас мы поедем к нему.

 – Нет, я не поеду. – Корридон резко встал. – Не слишком огорчусь, если вообще никогда не увижу его. Для грязной работы найдется немало других парней. Я свое отработал.

 Роулинг с сожалением посмотрел на него и тоже поднялся. На этот раз он выглядел усталым.

 – Не ерепенься, старина. Он захочет услышать о кольце. Речь ведь идет об убийстве! Ты должен помочь нам.

 – Какое это имеет отношение к нему?

 – Самое прямое! – Роулинг едва сдержался, чтобы открыто не зевнуть. – Поехали. Это займет немного времени. – Он распахнул дверь ванной комнаты. – Ты же хочешь, чтобы мы схватили того парня, убийцу Милли? С твоей помощью возьмем значительно быстрее. Она ведь была твоим другом? Разве не ты был крестным отцом ее дочери?..

 – Ты что, хочешь довести меня до слез? – усмехнулся Корридон. – Хорошо, поехали!

 Роулинг просиял:

 – Я так и думал! Я сразу же заявил, что в ордере на арест нет совершенно никакой необходимости...

 – Значит, полковник по-прежнему прибегает к старым трюкам? – мрачно заметил Корридон. – А если бы я отказался, он упрятал бы меня в тюрьму?.. У него опять пропали часы?

 Роулинг устало прикрыл глаза:

 – Нет. На этот раз золотой портсигар. Повернись, я пощупаю твои карманы.

 Корридон повернулся спиной. Его лицо ничего не выражало.

 – Значит, если бы я отказался, мне грозил месяц тюрьмы?

 Роулинг весело рассмеялся:

 – С тобой лучше не иметь дела, Корридон, ты все ходы знаешь заранее!