Я сам похороню своих мертвых (пер. Н. Ярош)

 Гарри Винс рывком закрыл за собой дверь, оглушенный страшным шумом, сотрясавшим кабинет шефа.

 – Какой гвалт! Можно подумать, что ты в зоопарке, причем рядом с клеткой диких зверей! – проговорил он, зажимая уши.

 Он пересек приемную и поднялся к Лоис Маршалл, сидевшей у коммутатора. Гарри держал в руке бутылку шампанского и два стакана. Он поставил их на пол и вытер платком лоб.

 – Вы не знаете, чем рискуете, оставаясь здесь. В соседней комнате такая атмосфера, что ее можно резать ножом. Мистер Инглиш хочет, чтобы вы выпили шампанского, вот я вам его и принес.

 Лоис улыбнулась ему. Это была красивая девушка лет двадцати шести, скромно-элегантная, брюнетка, с чудесными густыми ресницами, карими глазами и твердым взглядом. Она почти не пользовалась косметикой.

 – Знаете, я не слишком-то люблю шампанское. А вы сами любите его?

 – Только тогда, когда меня угощают, – ответил Винс, привычно снимая с горлышка бутылки проволоку и освобождая пробку. – К тому же надо отметить нашу победу. Ведь не каждый день выигрываешь чемпионат в полутяжелом весе.

 Пробка громко выстрелила в потолок, и Винс поспешно наклонил вспенившуюся бутылку над одним из стаканов.

 – Ловко, – похвалила, улыбаясь, Лоис. – Как вы думаете, они еще долго там?

 – До того момента, когда уже нечего будет пить. А они еще не покончили с виски. Выпьем за Джо Рутлина, нового чемпиона. Чтобы он продолжал расправляться со всеми так, как сделал это сегодня вечером.

 – Выпьем лучше за мистера Инглиша, – тихо проговорила Лоис, подняв свой стакан.

 – Согласен, за мистера Инглиша, – Вин усмехнулся. Он выпил и скривился. – Я полагаю, вы правы. Виски – лучше. Кстати, почему вы не оставили Трикси принимать сообщения? Это ведь ее обязанность, не так ли?

 Лоис повела своими красивыми плечами:

 – А вы отдаете себе отчет в том, с какими типами она встретилась бы здесь? Они отлично знают, что ко мне нельзя приставать, но к Трикси…

 – Трикси была бы в восторге. Она ничего не имеет против, чтобы ее немножко полапали. Она принимает это как дань своему сексопилсу. К тому же все эти животные довольно безобидны. Трикси отлично справилась бы с ними.

 – Может быть, но ведь она совсем еще девочка. В ее возрасте не следует задерживаться здесь после полуночи.

 – Вы говорите, как моя бабушка, – улыбнулся Винс. И посочувствовал: – Если нужно остаться сверхурочно, всегда остаетесь вы.

 – Это меня не стесняет.

 – А вашего дружка это тоже не стесняет?

 – Не говорите глупостей, – Лоис неожиданно рассердилась.

 Винс поспешил сменить тему:

 – Ведь вы были с мистером Инглишем уже тогда, когда он начинал?

 – Да. Нужно признать, он потрясающе умеет вести дела. Ему удается все, за что он берется. Чемпионат по боксу на этой неделе. Спектакль мюзик-холла – на прошлой. А что будет на следующей? – Лоис засмеялась.

 – О, он найдет!

 Она оценивающе, будто видела впервые, посмотрела на Винса. Среднего роста, широкоплечий, лет тридцати трех, волосы подстрижены под щетку, пытливые, табачного цвета глаза, твердый подбородок, прямой тонкий нос. Видный парень, но не в ее вкусе. Она улыбнулась:

 – Вы тоже неплохо преуспели, мистер Винс.

 Гарри кивнул:

 – Благодаря мистеру Инглишу. Я не строю на свой счет никаких иллюзий. Без него я был бы по-прежнему несчастным счетоводом без будущего. Иногда мне просто не верится, что я у него доверенное лицо. Удивляюсь, почему он взял меня?

 – Он умеет определять цену людям. И если он вас выбрал, то не ради ваших прекрасных глаз, Гарри. Вы не крадете денег, которые зарабатываете.

 – Нет, конечно, – сказал Гарри, проводя рукой по своим коротким волосам. – Мы работаем, сколько хватает сил, – он посмотрел на часы. – Одиннадцать пятнадцать. Эта попойка будет продолжаться по крайней мере часов до двух. – Он опорожнил свой стакан и протянул девушке бутылку: – Хотите еще?

 – Нет, спасибо. А что, мистер Инглиш доволен? Кутит вместе с ними?

 – О! Вы ведь знаете, каков он! Он довольствуется тем, что смотрит, как они пьют. Время от времени произносит несколько слов. Можно, пожалуй, подумать, что он в гостях. Вот уже целый час, как Аб Мендельсон пытается уговорить его финансировать женские бои.

 Лоис вновь засмеялась:

 – Ему это не удастся.

 – А ведь идейка неплохая. Я уже видел борьбу женщин. Я мог бы потренировать их, показал бы кое-какие приемы.

 – Поговорите с мистером Инглишем. Он, может быть, даст вам такую возможность.

 Раздался телефонный звонок.

 Лоис сняла трубку.

 – Предприятие Инглиша, – сказала она, – добрый вечер.

 Винс увидел, как она удивленно нахмурила брови.

 – Я позову его, инспектор. – Она положила трубку рядом с аппаратом. – Гарри, не скажете ли вы мистеру Инглишу, что инспектор Морили из криминальной бригады хочет с ним поговорить?

 – А! Проклятые копы! – проворчал Винс. – Я уверен, что он будет просить об очередной услуге. Два кресла у ринга или места на следующий спектакль. Вы в самом деле считаете, что нужно побеспокоить патрона?

 Она серьезно кивнула:

 – Скажите ему, что это срочно, Гарри.

 Он бросил на нее пытливый взгляд и соскользнул со стула, на котором было удобно устроился.

 – Понятно.

 Винс торопливо направился к личному кабинету Ника Инглиша, и едва он открыл дверь, как крики и вопли снова ворвались в приемную.

 – Я соединю вас с мистером Инглишем, – невозмутимо сказала Лоис в трубку.

 – Вы хорошо сделаете, если приготовите ему машину, мисс Маршалл, – проворчали на другом конце провода. – Когда он услышит то, что я хочу ему сообщить, он будет очень торопиться.

 Лоис сняла трубку соседнего телефона и попросила начальника гаража немедленно вывести машину мистера Инглиша и поставить ее перед входом в здание.

 В тот момент, когда она вешала трубку, появился шеф в сопровождении Винса.

 Инглиш был массивный мужчина очень высокого роста, плотный, но без лишнего жира. Ему было около сорока лет, и, не будучи особенно красивым, он тем не менее невольно привлекал к себе внимание – от него веяло твердостью и надежностью.

 – Вы можете поговорить с инспектором по этой линии, мистер Инглиш, – сказала Лоис.

 Инглиш поднес трубку к уху.

 Лоис с серьезным видом подошла к Винсу.

 – Вы хорошо сделаете, если отыщете Чика, Гарри. Я думаю, он понадобится.

 Винс вышел.

 Лоис услышала, как Инглиш спросил:

 – Что случилось?

 Она с беспокойством посмотрела на высокую, склоненную над столом фигуру своего патрона, нахмурившегося вдруг и постукивающего пальцами по столу.

 Вот уже пять лет она работала с ним. Они встретились в то время, когда Ник открыл свою маленькую контору в Чикаго и обивал пороги различных контор и учреждений в поисках необходимых средств для осуществления своих замыслов.

 Сначала было очень трудно, но она вскоре убедилась, что трудности только увеличивают напористость Инглиша. Первый год их совместной работы, когда она очень часто оставалась без жалованья, а он без пищи, сблизил их. Эту близость она никогда не смогла бы забыть, но она часто задавала себе вопрос: не забыл ли ее он? Наконец Инглиш нашел необходимые средства, и гироскопическая буссоль, которую он рекламировал, получила признание.

 К нему пришли большие деньги, он стал создавать общества, нанял два театра и купил дюжину ночных кабаков. Потом, не зная, что дальше делать с деньгами, ударился в политику. Это благодаря его капиталам Генри Бомонт стал сенатором и, опять-таки благодаря его стараниям, удержался на этом посту.

 Пережив вместе с патроном блестящую карьеру, радуясь его неизменному успеху, Лоис, однако, часто жалела о том времени, когда действительно была его правой рукой. Ибо теперь видела себя обычной служащей среди многих других.

 В сопровождении Чика Эйгана вернулся Винс. Эйган был шофером и преданно служил Инглишу. Маленького роста, как жокей, он приближался к своей сороковой годовщине. У него были кудлатые волосы, круглое красное лицо с веснушками, холодные глаза и быстрая легкая походка. Однако сегодня он был не в лучшем своем виде: смокинг ему явно не шел.

 – Что такое происходит? – спросил Чик, подходя к Лоис. – Мне было так весело…

 Она кивнула на Инглиша, разговаривавшего по телефону.

 – Я приеду немедленно. Ничего не трогайте пока. Я буду не позднее чем через десять минут.

 У Чика вырвалось ворчание.

 – Машина? – спросил он у Лоис.

 – Перед дверью.

 Инглиш повесил трубку, повернулся к своим помощникам, замершим в ожидании инструкций. Его массивное лицо не выражало никаких эмоций, но взгляд был тверд.

 – Отправляйтесь за машиной, Чик, – приказал он. – Мне необходимо немедленно ехать.

 – Она перед дверью, патрон, – ответил Чик. – Я буду ждать вас внизу.

 Инглиш повернулся к Винсу:

 – Пусть все эти весельчаки покончат с виски, потом освободитесь от них. Скажите им, что я был вынужден уехать.

 – Хорошо, мистер Инглиш, – сказал Винс.

 Он подошел к двери в соседнюю комнату, приоткрыл ее. И тут же в приемную ворвался дикий гам. Инглиш поморщился.

 – Не могли бы вы остаться еще немного? – спросил он у Лоис. – Вы мне можете понадобиться. Но если в течение часа не позвоню, отправляйтесь домой.

 – Хорошо, – ответила она, внимательно глядя на него. – Что-то произошло, мистер Инглиш?

 Он подошел к ней и, положив руку на ее бедро, проговорил:

 – Вы знали моего брата Роя?

 Удивленная Лоис отрицательно покачала головой.

 – Ну что ж, вы не много потеряли, – он слегка хлопнул ее по бедру. – Он только что пустил себе пулю в лоб.

 У нее вырвалось восклицание:

 – О!.. Я очень огорчена…

 – Совершенно не из-за чего, – возразил он, направляясь к выходу. – Он не заслужил вашей жалости и не хотел бы моей. Это дело может плохо кончиться. Не уходите в течение часа. На случай, если будут звонить журналисты, постарайтесь отвязаться от них. Скажите им, что вы ничего не знаете и не знаете, где я.

 Он взял из шкафа свою шляпу и плащ.

 – Гарри вам принес шампанское?

 – Да, мистер Инглиш.

 – Очень хорошо. Возможно, я позвоню вам.

 Он повесил плащ на руку и вышел.

 Чик Эйган направил длинный, сверкающий хромом и полировкой «Кадиллак» на маленькую улицу и притормозил. Чуть поодаль, с правой стороны, он заметил стоящие около высокого строения две патрульные машины. Все здание, за исключением двух освещенных окон на седьмом этаже, было погружено в темноту.

 Он остановил «Кадиллак» позади полицейских машин, выключил двигатель и вышел как раз в тот момент, когда длинные ноги Инглиша уже спустились на тротуар.

 Чик бросил на него вопросительный взгляд:

 – Мне подняться с вами, патрон?

 – Если хочешь, только сохраняй спокойствие и молчи.

 Входная дверь охранялась полицейскими. Они узнали Инглиша и поздоровались.

 – Инспектор вас ожидает, мистер Инглиш, – сказал один из них. – Тут есть лифт, это на седьмом этаже.

 Инспектор Морили действительно ожидал на пороге. Это был коренастый человек лет пятидесяти. Его худое лицо было бледным, а маленькие черные усики еще более подчеркивали эту бледность.

 – Очень огорчен, что вынужден был оторвать вас от вашего приема, мистер Инглиш, но я решил, что вы предпочтете приехать сюда. – Он говорил ровным безразличным тоном, будто представитель похоронной конторы, обращающийся к богатому клиенту. – Очень грустное дело.

 – Кто его обнаружил? – спросил Инглиш.

 – Привратник. Он позвонил мне, и я немедленно уведомил вас. Я прибыл сюда двадцать минут назад.

 Инглиш сделал знак Чику, чтобы тот оставался на месте, и вошел в маленькую комнату, очень бедно обставленную, служившую приемной. На двери из грязно-зеленого стекла он прочел:

 АГЕНТСТВО «МОЛНИЯ»

 управляющий Рой Инглиш

 Всю обстановку конторы составляли письменный стол, журнальный столик, пишущая машинка, покрытая чехлом, небольшой стеллаж и огрызок ковра.

 – Он в соседней комнате, – сообщил Морили, провожая Инглиша в маленький кабинет.

 Двое полицейских в гражданской одежде встретили их со смущенным видом.

 – Добрый вечер, мистер Инглиш, – поприветствовали они его.

 Инглиш кивнул им и огляделся. Два больших стеллажа занимали стену напротив окна. Изношенный и пыльный ковер покрывал пол. Большой рабочий стол занимал всю комнату. Старое, потрепанное кресло, предназначенное для клиентов, стояло сбоку от него.

 На лице Инглиша отразилось отвращение. Смерть застала его брата сидящим за столом. Он повалился вперед, голова лежала на бюваре, одна рука свисала вниз, касаясь ковра, другая согнулась на столе. Лицо было залито кровью, которая по какому-то странному случаю стекала со стола прямо в корзину для бумаг.

 Изменив суровое выражение лица, Инглиш некоторое время смотрел на брата. Затем подошел поближе, словно пытаясь запомнить эту картину смерти. Его ботинок коснулся чего-то лежавшего на полу. Опустив глаза, Инглиш увидел специальный полицейский пистолет 38-го калибра, лежавший в нескольких сантиметрах от руки погибшего. Инглиш выпрямился.

 – Он давно мертв? – резко спросил он.

 – Приблизительно два часа, – ответил Морили, – никто ничего не слышал. В конце коридора находится агентство прессы, и шум телетайпов, видимо, заглушил выстрел.

 – Это его пистолет?

 – Весьма возможно, – Морили пожал плечами. – У него было разрешение на ношение оружия. Я распоряжусь проверить. – Его глаза сверлили лицо Инглиша.

 – Он ведь покончил жизнь самоубийством, не так ли, мистер Инглиш? Я полагаю, на этот счет не может быть никаких сомнений.

 – А что заставляет вас так говорить?

 Морили немного поколебался, потом закрыл дверь.

 – Слухи… Похоже на то, что у него не было больше ни гроша.

 Инглиш перестал ходить по комнате и устремил на Морили свой холодный взгляд.

 – Я не хочу больше вас задерживать, инспектор. Вам, вероятно, виднее, какие лучше принимать решения.

 – Я предпочел дождаться вашего приезда, – обиженно проговорил Морили.

 – Очень вам благодарен, но я увидел все, что хотел увидеть. Буду ждать в своей машине. Когда вы покончите со всем, скажете мне. Я хочу посмотреть его бумаги.

 – У меня это займет добрый час, мистер Инглиш. Вы будете ждать все это время?

 Инглиш нахмурил брови.

 – Вы уже оповестили жену?

 – Я оповестил только вас, мистер Инглиш. Но я могу послать к жене агента.

 Инглиш покачал головой.

 – Будет лучше, если я поеду к ней сам, – он немного поколебался, а взгляд его стал еще мрачнее. – Я не знаю, были ли вы в курсе, что я и Рой находились не в очень хороших отношениях в последнее время. Я даже не знаю его адреса.

 – У меня он есть, – бесцветным голосом ответил Морили. Он взял со стола бумажник. – Я осмотрел его карманы, так полагается, – он протянул одну карточку Инглишу. – Вы знаете, где это?

 Инглиш прочел написанное на карточке.

 – Чик найдет. У него были при себе деньги?

 – Четыре доллара.

 Инглиш взял из рук Морили бумажник, быстро осмотрел его и сунул в карман.

 – Я поеду к его жене. Вы можете попросить одного из своих людей прибрать здесь? Я, может быть, пошлю сюда кого-нибудь проверить его досье.

 – Я займусь этим, мистер Инглиш.

 – Итак, вы слышали, что он был совсем без денег, – продолжал Инглиш. – Кто же мог сказать вам это, инспектор?

 – Мне говорил об этом комиссар. Он знал, что я знаком с ним, и хотел, чтобы я получил от него некоторые разъяснения. Я должен был прийти к нему завтра.

 Инглиш вынул сигару изо рта и стряхнул пепел на пол.

 – По какому поводу объяснения?

 Морили отвел глаза.

 – Он пытался вымогать деньги кое у кого.

 Инглиш внимательно посмотрел на него.

 – Вымогать?

 – У двух или трех клиентов, на которых работал в прошлом году. Они жаловались в центральную полицию. Я очень огорчен, что вынужден говорить вам это, мистер Инглиш, но он должен был лишиться лицензии на будущей неделе.

 – Потому что выманивал деньги у своих клиентов? – холодно уточнил Инглиш.

 – Он, вероятно, был действительно на мели. Он угрожал одной из своих клиенток. Она не захотела принести официальную жалобу, но, сказать по правде, это был настоящий шантаж.

 Инглиш крепко сжал челюсти.

 – Мы поговорим об этом позже. Не хочу больше вас задерживать.

 – Очень хорошо, мистер Инглиш.

 Когда Инглиш выходил из комнаты, Морили добавил:

 – Я узнал, что ваш протеже выиграл состязание. Примите мои поздравления.

 – Это верно. Кстати, я сказал Винсу, чтобы он держал пари за вас. Сто долларов, которые принесли вам триста. Зайдите завтра к Винсу, он отдаст вам выигрыш.

 Морили покраснел.

 – Это очень любезно с вашей стороны, мистер Инглиш. Я как раз собирался сделать ставку, но…

 – Но у вас не было на это времени. Я знаю это. Так вот, я о вас не забыл. Я люблю оказывать услуги друзьям. Я рад, что вам удалось выиграть.

 Он прошел через приемную, в коридоре сделал знак Чику и направился к лифту. Морили и два детектива смотрели, как лифт спускается вниз.

 – Похоже на то, что это не очень огорчило его, – сказал один из детективов, возвращаясь в кабинет.

 – А чего ты ожидал? – возразил Морили. – Что он потонет в слезах?

 Инглиш лишь один раз, случайно видел жену Роя на коктейле, и это было год тому назад.

 Он вспомнил молодую женщину девятнадцати лет с пронзительным голосом и лицом куклы, у которой была ужасная манера называть всех «душенька». Но весьма вероятно, что она была влюблена в Роя, и, сидя в «Кадиллаке», Инглиш думал, существует ли вообще любовь? Очень уж неподходящим объектом для нее представлялся Рой.

 – Мы приехали, шеф, – неожиданно вклинился в мысли Инглиша Чик. – Белый дом рядом с фонарем.

 Он замедлил ход и остановился у тротуара перед маленьким бунгало.

 На первом этаже одно окно было освещено. Инглиш вышел из машины, поеживаясь от холодного ветра. Он оставил свою шляпу и плащ в салоне и швырнул недокуренную сигару в канаву. Несколько секунд сердито и удивленно рассматривал дом.

 Для человека, до такой степени стесненного в деньгах, Рой выбрал себе довольно роскошное жилье. «Никакой ответственности за свои поступки, – с горечью подумал Инглиш. – Он всегда удовлетворял свои желания, не заботясь о том, как их оплатить, это его мало беспокоило…»

 Инглиш толкнул калитку и пошел к входной двери по аллее, окаймленной розовыми кустами и жонкилями.

 Он нажал на звонок и услышал его треньканье в доме. Звонок действовал на нервы, и Инглиш невольно поморщился. Через несколько минут дверь приоткрылась, удерживаемая лишь цепочкой.

 – Кто там? – спросил резкий женский голос.

 – Ник Инглиш.

 Он услышал удивленное восклицание.

 – Брат Роя, – объяснил он, обозленный, что вынужден связывать себя с непутевым родственником.

 Цепочка была снята, дверь открылась, залив площадку ярким светом.

 Корина Инглиш ни на йоту не изменилась с того дня, когда он ее видел. Он подумал, что и в тридцать лет она останется такой же. Это была очень светлая блондинка маленького роста, и ее хорошо сложенная фигура имела соблазнительные выпуклости. На ней под черной пижамой было надето розовое шелковое дезабилье… Увидев, что ее рассматривают, она быстро подняла руки к своим золотистым локонам и стала поправлять их, глядя на него широко раскрытыми голубыми глазами младенца или куклы.

 – Добрый вечер, Корина, – сказал он. – Я могу войти?

 – Понимаете, я сама не знаю, – ответила она. – Рой еще не вернулся. Вы хотели его видеть?

 Он с трудом сдержал раздражение.

 – Я думаю, мне лучше войти, – проговорил он как можно любезнее. – К несчастью, у меня для вас неприятная новость.

 – А! – Ее большие глаза раскрылись еще больше. – Может быть, вам лучше обратиться к Рою. Я не люблю узнавать о неприятностях. Рой никогда не доставлял мне их и не любит, когда мне о них рассказывают.

 – Вы здесь простудитесь, – сказал он, делая шаг вперед и тем самым заставляя ее отступить в сторону. Он закрыл за собой дверь. – К тому же я боюсь, что это известие касается вас, только вас одной.

 Ее кукольное личико сморщилось, но, прежде чем она успела заговорить, он направился к одной из дверей.

 – У вас здесь гостиная? Давайте сядем.

 Она провела его в большую комнату, в которой довольно дешевая, но модная мебель выглядела неплохо.

 Огонь в камине почти погас. При этом тусклом освещении Инглиш все же заметил, что ее одежда изрядно потерта на локтях и у шеи.

 – Будет лучше, если мы дождемся Роя, – сказала она, сжимая и разжимая свои маленькие руки.

 Она весьма старалась отдалить неприятное известие.

 – Как раз по поводу Роя я и пришел к вам, – испытывая досаду, проговорил он. – Прошу вас, сядьте. Я был бы рад избавить вас от этой новости, но рано или поздно вам придется ее узнать.

 – Он… У него неприятности?

 Она неожиданно упала на стул – ноги отказались служить ей. Он заметил, как побледнело ее лицо, несмотря на обильную косметику.

 Он покачал головой:

 – Нет. У него нет неприятностей. Это значительно хуже.

 Он хотел прямо сказать ей, что Рой умер, но перед ее кукольным лицом, перед этими глазами ребенка, расширенными от ужаса, заколебался.

 – Он ранен? – Под его немигающим взглядом она вдруг отшатнулась, будто он собирался ее ударить. – Он… Но он не умер?

 – Да, он умер, – ответил Инглиш, – я огорчен, Корина, что вынужден вам сообщить об этом. Если я могу чем-нибудь помочь…

 – Умер! Но ведь это невозможно.

 – Но это так.

 – Это невозможно, – повторила она, и голос ее снова стал пронзительным. – Вы говорите это, чтобы напугать меня. Вы никогда не выносили меня, я это знаю. Как он мог умереть?

 – Он убил себя, – мрачно сказал Инглиш.

 Она внимательно посмотрела на него и на этот раз поверила ему, он это сразу понял. Ее кукольное личико перекосилось. Она откинулась на диван, закрыв глаза рукой, рыдания сотрясали ее тело.

 Инглиш подошел к маленькому бару, расположенному в углу комнаты, открыл его, наполнил стакан коньяком и подошел к молодой женщине.

 – Выпейте это.

 Он поднес стакан к ее губам, и ему удалось заставить ее глотнуть алкоголя прежде, чем она успела отстранить его руку.

 – Он убил себя?

 Он утвердительно кивнул и, обеспокоенный странным выражением ее глаз, спросил:

 – У вас есть кто-нибудь, кто мог бы провести с вами сегодняшнюю ночь? Вы не можете оставаться здесь одна.

 – Но теперь я совершенно одна, – слезы потекли по ее лицу, смывая краску. – О Рой, Рой! Как ты мог сделать это? Как ты мог оставить меня одну?

 Можно было подумать, что это жалуется ребенок. Инглиш был потрясен. Он осторожно положил руку ей на плечо, но она оттолкнула его с такой силой, что он невольно сделал шаг назад.

 – Почему он покончил с собой?

 – Постарайтесь сегодня вечером об этом не думать, – ласково сказал он. – Не хотите ли вы, чтобы я сегодня прислал к вам кого-нибудь? Мою секретаршу?

 – Я не хочу вашу секретаршу! – Она вскочила на ноги. – И вас тоже! Я не хочу видеть вас здесь. Это вы убили Роя! Если бы вы обращались с ним, как с братом, он никогда бы не сделал этого.

 Инглиш был до такой степени ошеломлен этой неожиданной атакой ненависти, горевшей во взгляде Корины, что даже замер.

 – Вы и ваши деньги! – пронзительно кричала она. – Это единственное, что вас интересует. Вам было совершенно безразлично, что могло случиться с ним. Вы никогда не интересовались, как он выпутывается из своих бед. И когда он пришел просить вас о помощи, вы вышвырнули его вон! А теперь вынудили его убить себя. Ну что ж, я полагаю, вы теперь удовлетворены. Вы довольны, что сумели сэкономить свои грязные деньги. Уходите! И никогда больше не приходите сюда. Я вас ненавижу!

 – Вы совершенно правы, – к Инглишу вернулось спокойствие. – Если бы я знал, что Рой находится в отчаянном положении, я бы помог ему, но я этого не знал.

 – Вам это совершенно безразлично, – стонала она. – Вот уже шесть месяцев, как вы не сказали ему ни единого слова… Когда он попросил у вас взаймы, вы ответили, что не дадите ему ни гроша. Вы бы ему помогли! Это вы называете помощью!

 Голос Инглиша зазвучал еще суше:

 – Я не переставал помогать Рою с тех пор, как он окончил учебу. А потом я подумал, что настала пора ему самому приниматься за дело. Не рассчитывал же он, что я всю жизнь буду содержать его?

 – Уходите! – Она, шатаясь, подошла к двери и распахнула ее. – Уходите и не возвращайтесь больше. И не пытайтесь предлагать мне ваши грязные деньги, потому что я не приму их. А теперь убирайтесь!

 Инглиш повел плечами. Он испугался, что она снова зарыдает после его ухода, и не решался уйти.

 – У вас нет никого… – начал он.

 Но она оборвала его, закричав:

 – Убирайтесь немедленно! Я не хочу ни вашей помощи, ни вашей жалости! Вы хуже, чем убийца! Уходите!

 Отчаявшись чем-либо помочь ей, он вышел в холл. Подходя к двери, он услышал рыдания Корины и оглянулся. Она бросилась на диван, закрыв голову руками.

 Он покачал головой и, поколебавшись, направился к своей машине.

 Увидев входящего в его кабинет Инглиша, инспектор Морили встал. Детектив в штатском поспешил выйти, а Морили придвинул Инглишу стул.

 – Прошу вас, садитесь, – сказал он.

 – Я могу от вас позвонить, инспектор?

 – Да, пожалуйста, – поднялся тот. – Я буду через пять минут, возьму отчет в баллистическом бюро.

 – Вы распорядились убрать контору?

 – Все в полном порядке, – заверил Морили.

 После того как за инспектором закрылась дверь, Инглиш позвонил в свою контору.

 Ответила Лоис Маршалл.

 – Я хотел бы, чтобы вы отправились в контору моего брата и посмотрели, что там есть, – попросил Инглиш. – Возьмите с собой Гарри. Вы отправитесь туда немедленно, или это для вас слишком поздно? – Он посмотрел на свои часы: было четверть первого ночи. – Я не думаю, что вам придется пробыть там слишком долго. Гарри проводит вас домой.

 – Не беспокойтесь, мистер Инглиш, – ответила Лоис. – А что я должна делать?

 – Посмотрите досье. Нет ли там каких-либо важных бумаг, и, если есть, принесите их мне завтра утром. Попробуйте определить атмосферу вокруг этой конторы. Это особенно важно. Дело казалось достаточно солидным, когда я купил его для Роя. Я хочу знать, почему оно прогорело.

 – Я займусь этим, мистер Инглиш.

 – Захватите с собой Гарри. Я не хочу, чтобы вы отправлялись туда одна.

 Морили вернулся в кабинет.

 – Одну секунду, прошу вас, – сказал Инглиш в трубку, потом повернулся к инспектору: – Вы заперли на ключ контору, когда уходили?

 – Нет. Я оставил там полицейского. Ключи находятся в верхнем левом ящике письменного стола.

 Инглиш, передав Лоис слова инспектора, назвал адрес:

 – Это Седьмая улица, номер 1356. Контора находится на седьмом этаже. Агентство называется «Молния».

 Она пообещала немедленно отправиться туда.

 Инглиш положил трубку, достал из кармана портсигар и предложил сигару Морили. Какое-то время они сидели молча, словно наслаждаясь ароматом дорогих сигар. Кончив курить, Инглиш спросил:

 – Это был его пистолет?

 Морили кивнул головой.

 – Я видел врача. Он считает, что это было самоубийство. На оружии отпечатки его пальцев, а на лице следы пороха.

 Инглиш задумчиво кивнул головой. Наступило короткое молчание. Инглиш снова нарушил его:

 – Вероятно, будет дознание?

 – Завтра утром, в половине девятого. У него была секретарша?

 Инглиш пожал плечами.

 – Я ничего не знаю. Может быть. Его жена может сказать вам это, но не ходите к ней сейчас, она в ужасном состоянии.

 Морили постучал пальцем по бювару.

 – Коронер потребует от меня доказательств того, что он был разорен. Если комиссар не будет настаивать, я лично не стремлюсь давать такие показания, мистер Инглиш. Не стоит, наверное, говорить коронеру, что ожидало вашего брата.

 – Комиссар не будет настаивать, – насмешливо заверил Инглиш. – Я скажу ему завтра пару слов. И попрошу Сэма Крайля предупредить жену Роя, что необязательно кричать на всех углах о том, что он нуждался в деньгах. Этот поступок можно объяснить переутомлением.

 Морили ничего не ответил.

 Инглиш наклонился и взял телефонную трубку. Затем набрал номер и, нахмурившись, стал ждать.

 Сэм Крайль, его адвокат, наконец ответил.

 – Сэм! Это Ник. У меня есть для тебя работа.

 – Надеюсь, не сегодня ночью? – сразу забеспокоился Крайль. – Я как раз собирался ложиться спать.

 – Нет, именно сегодня. Ты занимался делами Роя, не так ли?

 – В принципе да, – без всякого энтузиазма произнес Крайль, – но вот уже в течение нескольких месяцев он ни разу не обратился ко мне. Что с ним опять случилось?

 – Два часа назад он покончил с собой.

 – Почему же, Бог мой?!

 – Похоже на то, что он был на мели и начал кого – то шантажировать, видимо, одного из своих прежних клиентов. Его должны были лишить лицензии, и он решил застрелиться. Во всяком случае, так мне сообщили. Я сказал Корине, что он умер, но не говорил, по какой причине. Она в отчаянии. Я предпочел бы, чтобы она не оставалась одна в эту ночь. Не можешь ли ты попросить свою жену побыть с нею?

 Крайль издал что-то вроде ворчания.

 – Я попрошу ее об этом. Она добрый человек и, вероятно, согласится, но она уже легла спать, черт возьми.

 – Если она не захочет встать, нужно, чтобы ты отправился сам. Я не хочу, чтобы Корина оставалась одна. И даже будет лучше, если приедешь ты, Сэм. Корина упрекает меня в смерти Роя. Конечно, она в ужасном состоянии, но я боюсь, как бы она не доставила нам неприятностей. Она утверждает, что я отказал ему в деньгах. Ты хорошо знаешь, что это не так, и я буду тебе признателен, если убедишь ее изменить свое мнение. Если понадобится выступить перед коронером, мы будем говорить, что Рой много работал и очень переутомился. Вбей это хорошенько в голову Корины, понял?

 – Конечно, – пообещал Крайль. Затем добавил: – Я часто спрашиваю себя, почему я на тебя работаю, Ник? Ладно, ладно… Я приведу Элен.

 – Не подпускай близко журналистов, Сэм. Я не хочу, чтобы вокруг этого дела поднялся шум. Приходи ко мне в контору завтра утром после девяти часов, и мы все обговорим.

 Во время этого разговора Морили старался держаться так, будто происходящее его не касается, и все время смотрел в окно. Когда Инглиш повесил трубку, он повернулся:

 – Мне хотелось бы найти секретаршу вашего брата, если таковая у него была.

 – А о чем вы хотели спросить ее? – недовольно поинтересовался Инглиш.

 Морили, казалось, был не в духе.

 – Я просто хотел бы убедиться в том, что у него было скверно с деньгами, или узнать, по какой другой причине он покончил с собой.

 – Не беспокойтесь о его секретарше, – сказал Инглиш, – я отправлю Крайля на разведку. Он даст коронеру все сведения, которые будут тому нужны.

 Морили немного поколебался, потом согласно кивнул головой.

 – Как хотите, мистер Инглиш.

 Чик Эйган остановил «Кадиллак» перед внушительной многоэтажной громадиной, смотревшей на реку, вышел из машины и открыл заднюю дверцу.

 – Я хочу знать, была ли у моего брата секретарша, – сказал Инглиш, тоже выбираясь на тротуар. – Ты отправишься завтра утром в его контору и выяснишь это у привратника. Я хочу иметь адрес этой девицы. За мной заезжай не позже половины десятого. Мы вместе навестим ее.

 – Хорошо, шеф. Я займусь этим. Больше ничего я не могу сделать для вас?

 Инглиш улыбнулся:

 – Нет, Чик, ложись спать, увидимся завтра.

 Он вошел в дом, кивнул привратнику, который перед ним согнулся едва ли не вдвое, и направился к лифту. Квартира, снятая им для Джулии, находилась на шестнадцатом этаже.

 Подойдя к двери, он поискал ключ. Взгляд его уперся в табличку, на которой было написано: «Мисс Джулия Клер».

 Он открыл дверь и оказался в небольшом холле. Пока снимал шляпу и плащ, в проеме появилась молодая женщина.

 Она была высокая, с довольно широкими плечами, узкими бедрами и длинными тонкими ногами. Ее волосы цвета красного дерева были старательно уложены вокруг головы. Большие зеленые глаза ярко блестели. На ней была зеленая пижама, отделанная красным, а на ногах – красные босоножки на высоких каблуках. Ее косметика, даже в такое позднее время, была верхом искусства.

 – Ты опоздал, Ник, – с улыбкой упрекнула она, – я даже засомневалась, придешь ли.

 Он подошел, положил обе руки ей на талию и поцеловал в щеку.

 – Мне очень жаль, Джулия, но меня задержали.

 – Итак, Джо выиграл! – продолжала она, подняв на него глаза. – Ты должен быть доволен.

 – Только не говори мне, что слушала трансляцию матча, – сказал он, ведя ее в гостиную.

 В камине пылал большой огонь. Это и со вкусом подобранные бра придавали комнате покой и уют.

 – Нет, но я слушаю последние новости.

 – Гарри и ты – оба одинаковы, – сказал он, упав в кресло и усаживая молодую женщину себе на колени. Она обняла его за шею и прижалась к его лицу. – Представь себе, что он даже не пошел на матч, хотя организовал все, работая как вол последние недели. У него натура совсем в твоем роде.

 – Я считаю, что бокс отвратителен, – она слегка скривила губки. – Гарри совершенно прав, что не ходит на эти побоища.

 Он задумчиво смотрел на полыхающее пламя и красные угли в камине, а рука его гладила прикрытое шелком пижамы бедро Джулии.

 – Это, может быть, и отвратительно, но и приносит много. А твой номер хорошо прошел?

 Она равнодушно пожала плечами.

 – Да, кажется. Публика была удовлетворена. Я пела не слишком-то хорошо, но этого никто не заметил.

 – Тебе, быть может, следовало отдохнуть. Я надеюсь в будущем месяце освободиться, и мы могли бы отправиться в поездку по Флориде.

 – Там будет видно…

 Он внимательно посмотрел на нее.

 – Я думал, что обрадую тебя, Джулия.

 – О! Я сама еще не знаю. У меня нет сейчас желания покидать мой клуб, – вздохнула девушка. – Расскажи мне лучше немного о матче, Ник!

 – О матче потом, сейчас я хочу поговорить с тобой о другом. Ты помнишь Роя?

 Он почувствовал, как Джулия напряглась.

 – Да, конечно. Почему ты меня о нем спрашиваешь?

 – Этот идиот только что покончил с собой.

 Она попыталась встать, но он удержал ее на коленях.

 – Останься, Джулия.

 – Он мертв? – спросила она, схватив его за руку.

 – Да, мертв. Вот дело, которое он хоть раз в жизни довел до конца.

 Она задрожала.

 – Не говори так, Ник! Это ужасно. Когда это случилось?

 – Около половины десятого. Морили позвонил в разгар моего приема. Воображаешь его тон? Нужно же было, чтобы из всех проклятых копов криминальной бригады именно он обнаружил Роя? Он прозрачно намекнул, какую услугу мне оказывает.

 – Я не люблю этого человека, – сказала Джулия, – в нем есть что-то неприятное.

 – Это просто-напросто коп, который хочет наполнить свои карманы.

 – Но почему же все-таки Рой?

 – Да, это меня тоже интересует. Ты разрешишь мне немного пошевелиться? Обнимая тебя, я не могу серьезно думать. – Он подхватил ее, встал и осторожно посадил в кресло, а сам подошел к камину. – Послушай, Джулия, ты совсем бледная. Что с тобой?

 – Это оттого, что ты мне сейчас сообщил. Это так неожиданно. Не знаю, огорчен ли ты, Ник, но если да, то я очень сочувствую тебе.

 – Это меня совсем не огорчило, – ответил Инглиш, доставая портсигар. – Я был, конечно, крайне удивлен, но не могу сказать, что его смерть меня особенно тронула. Со дня своего рождения Рой только и делал, что досаждал всем. Видимо, он родился лентяем. С ним вечно случались разные истории, впрочем, как и с моим стариком. Я никогда не рассказывал тебе о моем отце, Джулия?

 Глубоко сидя в кресле, обхватив колени руками, Джулия смотрела на огонь. Она отрицательно покачала головой.

 – Это был скверный человек, – продолжал Инглиш, – как и Рой. Если бы мать не начала работать, когда мы были еще детьми, мы бы все умерли с голоду. Если бы ты видела нашу хибару! Конура из трех клетушек в подвальном помещении. По стенам стекала вода, зимой и летом…

 Джулия наклонилась, чтобы добавить брикет в камин, и Инглиш ласково коснулся ее затылка.

 – В конце концов, это уже в прошлом, – сказал он. – Но я никак не могу понять, по какой причине Рой покончил с собой. Морили сказал, что он был совсем без денег и пытался получить их, угрожая двум или трем своим бывшим клиентам. Его собирались лишить лицензии на будущей неделе. Я готов держать пари, что Рой не стал бы из-за этого стреляться, да и вообще я не считал его достаточно храбрым для этого, даже учитывая скверное положение, в котором он находился. Это странная история. Версия самоубийства устраивает Морили, но я все же не совсем уверен в этом.

 Джулия быстро подняла голову.

 – Но послушай, Ник, если полиция так говорит…

 – Да, я знаю, но это меня задевает. Почему он не пришел ко мне, раз ему было так скверно? Я прекрасно помню, что в последний раз выставил его за дверь, но обычно это его не останавливало от нового посещения.

 – Может быть, он был по-своему горд? – возразила Джулия.

 – Моя дорогая бедняжка, как плохо ты его знала! У него была толстая кожа. Он проглотил бы какие угодно проклятия и ругань, лишь бы ему дали деньги. – Инглиш закурил сигару и принялся ходить по комнате. – Я не могу понять, почему его дело заглохло. Когда Рой сумел уговорить меня купить ему это агентство, я подробно ознакомился с его состоянием. Оно тогда процветало. Не мог же он так быстро пустить все на ветер, разве что нарочно. – У него вырвался нетерпеливый жест. – Я был дураком, что решил помочь. Я должен был понять, что Рой не способен заниматься чем-то путным. Ты можешь себе представить Роя частным детективом? Это смешно, я вел себя как дурак, давая ему на это деньги.

 Джулия смотрела, как он шагал взад-вперед, и в ее глазах было беспокойство, которое, однако, ускользнуло от Инглиша.

 – Я отправил Лоис в контору Роя осмотреться, – продолжал он. – У нее есть нюх на эти вещи. Возможно, она сможет сказать мне, что же было в действительности.

 – Ты послал туда Лоис ночью?

 – Я хотел, чтобы она посмотрела на то, что там есть, до того, как туда нагрянет Корина.

 – Ты хочешь сказать, что Лоис и сейчас там?

 Озадаченный ее возмущенным тоном, Инглиш остановился и посмотрел на Джулию.

 – Да, вместе с Гарри. Она не возражает, что приходится иногда работать так поздно. Ты удивлена?

 – Но, в конце концов, уже половина второго! Ведь можно было подождать до утра, разве нет?

 – Туда может прийти Корина, – возразил Инглиш, нахмурив брови. Ему не нравилось, когда с ним не соглашались. – Я хочу знать, что случилось с Роем.

 – Она, вероятно, влюблена в тебя, – сказала Джулия, отворачиваясь.

 – Влюблена в меня? – удивленно повторил Инглиш. – В меня? Корина?

 – Лоис. Она ведет себя так, будто твоя рабыня. Ни одна другая девушка не выдержала бы, работая на тебя, Ник.

 Инглиш засмеялся:

 – Но это же абсурд! Я хорошо плачу ей. К тому же это не тот тип девушек, которые легко влюбляются.

 – Не существует ни одной девушки в мире, которая не влюбится, если будет в кого, – затаенно проговорила Джулия, потом упрекнула: – Я считала тебя более наблюдательным.

 – Оставим в покое Лоис, – занятый своими мыслями, оборвал Инглиш. – Мы говорим о Рое. Я только что был у Корины. Она заявила, что я виноват в смерти Роя, и выставила меня за дверь.

 – Ник!

 Джулия встревоженно подняла на него глаза, но он успокоил ее улыбкой.

 – Она, разумеется, была невменяемой, но тем не менее я предпочел вытащить Сэма из кровати, чтобы он отправился утешить ее. Не следует, чтобы эта история переросла в скандал. У меня большие деловые замыслы.

 Он положил свою загорелую руку на плечо Джулии, подобрался пальцами к ее шее и погладил.

 – Через несколько недель сенатор официально объявит о новом госпитале. Комитет, конечно, знает это, но не пресса. Они хотят дать госпиталю мое имя.

 – Дать твое имя? – удивленно переспросила Джулия. – Боже мой, но зачем?

 Инглиш немного смущенно улыбнулся.

 – Это кажется нелепым, да? Но мне хочется, Джулия. Я ничего так в жизни никогда не желал, – он вскочил и снова забегал по комнате. – Я преуспел, я начал с нуля, но теперь у меня много денег. Но деньги – это еще не все. Если я умру сейчас или через неделю, то никто вскоре и не вспомнит обо мне. Что имеет цену, так это имя, которое люди оставляют после себя. Если госпиталь будет носить мое имя, то, я надеюсь, его забудут не так скоро. Потом есть еще одно. Я обещал матери, что достигну многого. Она прожила очень мало, чтобы своими глазами увидеть это. Она сошла бы с ума от радости, узнав, что госпиталь назван моим именем.

 Ошеломленная, Джулия слушала молча. Она и не предполагала, что Инглиш такой тщеславный. Ей хотелось смеяться, но она понимала, что Инглиш никогда не простил бы ей этого. Дать свое имя госпиталю! И эти сентиментальные слова о матери! Она всегда считала его твердым человеком, заинтересованным лишь в деньгах. Эта новая черта характера Ника, о которой она даже не подозревала, изумила ее и обеспокоила.

 – Ну, смейся надо мной, – с улыбкой проговорил Инглиш, – я знаю, что это смешно, и порой чувствую себя неловко. Но я этого жажду. Госпиталь Инглиша! Это звучит, не правда ли? К несчастью, самоубийство Роя грозит все испортить.

 – Почему?

 – Понимаешь, я плохо принят в комиссии урбанистов. Она состоит из банды бездельников, членов родовитых семей – людей, которые никогда не трудились, чтобы заработать себе на жизнь. Им я представляюсь, наверное, гангстером. За меня Морили, сенатор и комиссар. Они заинтересованы и постараются замять историю с самоубийством Роя. Но меня беспокоит Корина. Чтобы только доставить мне неприятности, она способна трезвонить всюду, что я отказал Рою в деньгах и поэтому он был вынужден прибегнуть к шантажу. Я буду сражен. Члены комиссии придут в восторг, узнав о скандале.

 Он бросил сигару в огонь и продолжал более спокойно:

 – Этот подонок мог бы застрелиться в прошлом месяце, и дело было бы к этому моменту уже закончено.

 Джулия встала.

 – Пойдем, Ник. Уже поздно, – предложила она, взяв его за руку. – Не думай об этом сегодня.

 Он ласково шепнул ей:

 – Отличная идея, Джулия!

 Позади большого здания под номером 45 по улице Ист-Плейс маленький садик, заросший кустами, переходил в узенькую улочку, с обеих сторон которой возвышалась кирпичная стена высотой метра в два.

 Летом эта улочка была излюбленным местом влюбленных, потому что здесь не светили фонари и обычные прохожие с наступлением темноты избегали ее.

 Вот уже два часа какой-то мужчина неподвижно стоял на этой улочке, не спуская глаз с освещенного окна на четвертом этаже стоявшего здесь обшарпанного дома.

 Это был человек среднего роста, с широкими плечами. Надвинутая коричневая фетровая шляпа с широкими полями позволяла в неверном свете луны различить лишь его тонкие губы и квадратный подбородок. Одет он был хорошо. Его коричневый костюм, белая рубашка и галстук-бабочка придавали ему изысканный вид, и когда он поднял руку, чтобы посмотреть на часы, мелькнул белый манжет с засунутым за него шелковым носовым платочком.

 Он стоял совершенно неподвижно, не переставая жевать резинку, ожидал с терпением кота, поджидающего мышь.

 Незадолго до полуночи окно наконец погрузилось в темноту, и теперь все здание казалось вымершим.

 Человек оставался неподвижным. Прислонившись к кирпичной стене, засунув руки в карманы, он подождал еще с полчаса. Потом снова взглянул на часы, нагнулся и поднял лежащую у его ног свернутую веревку с тяжелым, покрытым каучуком крюком на конце.

 Он перебрался через ограду и, спустившись, торопливо пересек садик, направляясь к задней стороне дома. При свете луны очень хорошо была видна пожарная лестница, прикрепленная к белой стене.

 Человек в коричневом костюме на секунду остановился под лестницей, последняя ступенька которой висела в метре от его вытянутой руки. Он развернул веревку и бросил крюк, который зацепился за ступеньку, и человек осторожно потянул ее вниз. Когда она коснулась земли, снял крюк и скрутил веревку. После этого он, даже не оглядевшись, чтобы проверить, не следит ли кто за ним, стал подниматься. Он быстро достиг окна на четвертом этаже, на которое до этого смотрел более двух часов, с удовлетворением отметив, что оно слегка приоткрыто, а занавески задернуты.

 Мужчина встал на колени и прислушался. Убедившись, что все спокойно, просунул пальцы между рамами. Окно открылось бесшумно. Лишь тогда он посмотрел из-за плеча на темный садик и затененную улочку. Вокруг было так тихо, что он слышал свое собственное дыхание, ровное и спокойное.

 Раздвинув шторы, человек скользнул внутрь. Потом осторожно повернулся и закрыл окно.

 Комната была погружена во мрак, но запах пудры и духов сказал ему, что он не ошибся. Вскоре он ощутил совсем рядом спящую женщину.

 Он вынул из кармана электрический фонарик и нажал на кнопку. Слабый луч света осветил кровать, кресло с брошенной одеждой и ночной столик, на котором стояла лампа и лежала книга.

 Изголовье кровати было повернуто к окну. Светя дальше, человек различил под покрывалом контуры неподвижной женской фигуры. Рядом на спинке кровати висел шелковый халат.

 Стараясь, чтобы луч света не упал на лицо спящей, человек в коричневом костюме осторожно вытянул из халата шнурок. Убедившись в его крепости, он удовлетворенно взял с ночного столика книгу.

 С шелковым шнурком и фонариком в левой руке, с книгой в правой он спрятался за плотными шторами. Выключив фонарик и положив его обратно в карман, он бросил книгу на пол.

 Глухой стук нарушил тишину.

 Человек в коричневом костюме застыл в ожидании, не переставая жевать резинку. Он услышал, как скрипнула кровать и женщина крикнула:

 – Кто тут?

 Он ждал, слегка наклонив голову набок, чтобы лучше слышать.

 Зажглась лампа на ночном столике, и ее свет слегка проник за шторы, в которых он оставил узкую щель.

 Тонкая темноволосая женщина в нейлоновой ночной сорочке сидела на кровати. Вцепившись руками в покрывало, она испуганно смотрела на дверь. Мужчина слышал ее нервное прерывистое дыхание.

 Продолжая наблюдать за женщиной, он взял один конец шнурка в левую руку, другой в правую и повернулся боком, чтобы было удобнее плечом раздвинуть тяжелые шторы. Она заметила лежащую на полу книгу, посмотрела на ночной столик, потом опять на книгу. И отреагировала так, как он и ожидал.

 Отбросив покрывало, поставила ноги на пол и протянула руку за халатом. Потом встала и принялась надевать халат, повернувшись к окну.

 Человек в коричневом костюме шагнул вперед. Быстро, как молния, он закинул под подбородок девушки шнурок и сжал его вокруг горла. Упершись коленом ей в спину, он толкнул ее вперед и повалил на пол. Не выпуская шнура, упал на нее, все сильнее сжимая петлю. Он сделал это с такой силой, что из горла жертвы вырвался лишь едва слышный хрип. Мужчина натянул шнурок, не переставая при этом жевать резинку и спокойно созерцая конвульсивные движения умирающего тела и слабое царапанье мертвеющих пальцев по полу. Он подождал минуты три или четыре, потом, убедившись, что девушка больше не шевелится, освободил шнурок и перевернул мертвую на спину.

 Увидев, что струйка крови вытекла у нее из носа и запачкала ковер, он нахмурил брови. Приложив палец к ее глазу, чтобы убедиться в полном исчезновении рефлексов, встал и, тщательно отряхнув с колен пыль, огляделся вокруг.

 Его внимание привлекла дверь, находившаяся по другую сторону кровати. Через нее он проник в маленькую ванную комнату. Там обнаружил крепкий крюк, вбитый в стену, и удовлетворенно хмыкнул.

 Ему пришлось потратить всего минут десять на приготовление задуманной сцены. Его движения были уверенными и быстрыми. Когда все было закончено, он внимательно осмотрел дело своих рук, чтобы не допустить ни малейшей оплошности. Убедившись, что все в порядке, он старательно задернул за собой шторы, вылез на пожарную лестницу и прикрыл окно до того положения, в котором нашел его.

 Молча и быстро мужчина спустился по лестнице и снова оказался в погруженном в темноту садике.