Мертвые молчат

 Эдвин Файетт, редактор журнала «Крайм фэктс», сидел за столом своего роскошного кабинета с сигарой в зубах. Он холодно осмотрел нас и, сделав нетерпеливый жест, пригласил:

 – Присаживайтесь. Ну, чем вы оба сейчас занимаетесь?

 Я уселся в наиболее комфортабельное из кресел, а Берни Лоу занял местечко подальше от редактора и принялся грызть ногти.

 В течение последних двух лет мы с Берни сотрудничали в ежемесячнике «Крайм фэктс», пользующемся наибольшей популярностью среди конкурирующих изданий детективного жанра. Я подкидывал идеи, Берни облекал их в соответствующую форму. Это устраивало нас обоих. Мне никогда не хватало времени, чтобы записывать свои мысли, а у Берни, бывшего голливудского сценариста, их отродясь не водилось.

 Берни был невысок, толст и выглядел очень солидно. Высокий интеллектуальный лоб украшал его куполообразную голову, а очки в массивной роговой оправе делали его лицо более умным, чем это было на самом деле. Однажды Берни признался мне по секрету, что он столь долго проработал в кино лишь благодаря форме своего черепа.

 Берни панически боялся потерять работу, и, когда его вызывали в кабинет Файетта, он ждал одного – ему собираются указать на дверь. Он был обременен транжиркой-женой, огромным домом, ворохом долгов и постоянно был занят лишь одним – как свести концы с концами.

 – В настоящий момент мы обмозговали одну идейку и собираем материалы, – ответил я редактору. – Через неделю у нас будет готово нечто, способное потрясти даже вас.

 – Это хорошо, но вашу идейку придется пока отложить, – прервал меня Файетт. – Я приготовил для вас сюрприз. В конце концов, может ведь ваша работа подождать?

 – В принципе, конечно, может, – согласился я, – а что вы там для нас раскопали?

 Файетт извлек из ящика стола папку.

 – Известно ли вам, что в нашей стране около тридцати человек ежедневно, выйдя из собственного дома на прогулку, никогда в него не возвращаются? Они исчезают. Я велел Карсону покопаться в газетах и сделать подборку материалов об исчезнувших людях. В этой папке собраны материалы по одному из таких таинственных исчезновений. Я хочу, чтобы вы тотчас же начали распутывать эту историю.

 И я, и Берни почувствовали облегчение. Последнюю неделю мы безуспешно бились над сюжетом нового детектива, поэтому предложение Файетта показалось нам спасительным кругом.

 – А что там за история? – поинтересовался я.

 – В августе прошлого года исчезла девушка по имений Фэй Бенсон. Она работала певичкой и танцовщицей в уэлденском ночном клубе «Флориан». Этот городок Уэлден, если вам не приходилось о нем слышать, находится в шестидесяти милях юго-восточнее Сан-Франциско. Выступления девушки пользовались успехом, и хозяин клуба сообщил ей о своем намерении продлить с ней контракт. Так что исчезнуть без предупреждения не было для нее никакого смысла. Семнадцатого августа она, как обычно, пришла в клуб и поднялась к себе в костюмерную. В девять вечера к ней зашел посыльный предупредить, что до начала ее выступления осталось пять минут. Он застал девушку облачающейся в эстрадный костюм, состоящий из лифа, усыпанных блестками шортов и цилиндра с перьями. Она сказала посыльному, что готова к выступлению, и парень вышел. Это был последний человек, видевший девушку. Когда в назначенное время артистка не появилась на эстраде и его снова попросили поторопить ее, комната оказалась пустой. Костюм для улицы, принадлежавший артистке, и, что более важно, ее кошелек с двадцатью долларами лежали на туалетном столике, но сама девушка исчезла.

 Директор спустился к швейцару парадного подъезда, чтобы узнать, не заметил ли он проходившей мимо девушки, и получил отрицательный ответ. Кроме парадного, предназначенного для посетителей, в здании был еще один служебный вход. Вахтер, дежуривший у того входа, также не видел девушки. Если все же она воспользовалась служебным выходом, дверью, ведущей на сцену, или прошла через ресторан к парадному подъезду, то вряд ли ее появление на улице в эстрадном костюме осталось бы незамеченным: слишком он был откровенен для подобных прогулок. Поэтому директор решил, что артистка находится где-то в здании, и велел тщательно осмотреть все помещения. Этот обыск также не дал никаких результатов. Позвонили в полицию, но и она не обнаружила пропавшей. Полицейским удалось лишь установить, что девушка устроилась на работу в клуб через бюро по найму, сообщив, что раньше она выступала в ресторанчике «Суоллоу» в Сан-Франциско. Однако, проверив это, полиция установила, что там о девушке никто и не слыхивал. Друзей у артистки, по-видимому, не было. Жила она в «Шэд-отеле», весьма заурядной гостинице неподалеку от клуба. Портье гостиницы показал, что гостей у девушки никогда не бывало, писем она не получала. Полиция провозилась с этой историей недели две, а потом из-за отсутствия улик или трупа девушки дело пришлось закрыть.

 Файетт, отложив досье, испытующе посмотрел на меня.

 – Ну как, подойдет вам такой сюжет? – осведомился он.

 Я-то знал, что подойдет, но особого энтузиазма не выразил. Идеи редактора порой оказывались чрезмерно раздутыми.

 – Сюжет заманчивый, – заметил я, – но если уж полиция не смогла добиться толку, что же можем сделать мы?

 – С полицией не каждый откровенен. Но я этой историей заинтересовался и готов раскошелиться. Свидетели охотнее развязывают языки, когда делают это не задаром. Уверен, что в этом деле кроется нечто сногсшибательное, и хочу, чтобы вы оба им занялись.

 – Ну что ж, попробуем… – я потянулся за досье. – Здесь собрана вся информация?

 – Немногим больше, чем я уже рассказал: несколько имен, фотоснимок актрисы, и все… Вам придется начинать сызнова.

 – А как насчет расходов? – весьма недвусмысленно поинтересовался Берни.

 Файетт взглянул на него исподлобья:

 – В пределах здравого смысла, причем заметьте, моего здравого смысла, а не вашего. Вы представите отчет за каждый истраченный цент. Ясно?

 Берни счастливо улыбнулся. За четыре года связи с кинобизнесом он классически научился раздувать сметы.

 – Счета будут в полном порядке, мистер Файетт, – заверил он.

 Я извлек из досье фотографию Фэй Бенсон. На глянцевом снимке была изображена девушка лет двадцати четырех, одетая в усыпанные блестками лиф и шорты. На голове у нее был цилиндр. Милое личико обрамляли шелковистые белокурые волосы, и оно привлекло меня не меньше, чем ее соблазнительная фигурка. Я протянул снимок Берни:

 – Взгляни-ка!

 В глазах Берни промелькнуло удивление, и он выразительно присвистнул.

 – Что ж, пойдем собираться, – сказал он, поднимаясь. – Если она и в жизни так же хороша, то найти ее просто необходимо.

 Когда мы въехали в Уэлден на «Бьюике», взятом мною напрокат в Сан-Франциско, уже смеркалось. С первого взгляда Уэлден производил впечатление небольшого, удачно расположенного и спланированного, процветающего городка с широкими, чистыми улицами и оживленными тротуарами.

 – А в этой провинции весьма недурно, – произнес Берни, вытягивая шею, как цапля, заметив высокую, стройную блондинку, ожидавшую у перехода через улицу зеленого огня светофора. Когда мы проезжали мимо, она одарила моего спутника долгим вызывающим взглядом.

 – Во всяком случае, местные дамы не выглядят угнетенными, – продолжал он, – а это всегда хороший признак.

 – Будь любезен заткнуться, – разозлился я, – единственное, что тебя волнует, – это женщины. Ты ведь женатый человек, и пора бы тебе перестать повесничать.

 – Будь Клэр твоей женой, ты бы вел себя точно так же. Своими воплями по любому поводу она когда-нибудь доведет меня до ручки. Если бы не другие женщины, с которыми мне иногда удавалось общаться, я наверняка стал бы женоненавистником.

 – Зачем же тогда ты взял ее в жены?

 Берни горько усмехнулся:

 – Ты думаешь, я совсем спятил? Это она взяла меня в мужья.

 Притормозив, я приблизился к обочине и спросил у регулировщика, где находится «Шэд-отель». Он объяснил, как туда проехать, и через пять минут мы подкатили к гостинице. Высокое здание, втиснувшееся между конторами и скобяными складами, не производило внушительного впечатления. Принадлежавший гостинице гараж находился на противоположной стороне, поэтому поставив там машину, мы пересекли улицу с чемоданами в руках.

 Пальмы в кадках, плетеные кресла и нечищеные плевательницы придавали вестибюлю запущенный вид, а неопрятный пожилой администратор, непомерно большой нос которого украшала предательская сетка фиолетовых кровеносных сосудов, никоим образом не способствовал росту престижа заведения.

 – Ну и дыра, – протянул Берни. – Бьюсь об заклад, что у них в номерах водятся тараканы.

 – А ты думал, что там будут бабочки порхать? – ответил я и направился к конторке администратора.

 Казалось, он даже удивился, когда я заказал два номера и сообщил, что мы остановимся, вероятно, на неделю.

 – Свободные номера есть на втором этаже. Это подойдет?

 – Разумеется. Распорядитесь насчет чемоданов и скажите, где ваш бар.

 – Вторая дверь направо от вас, – показал он.

 Бар занимал длинное узкое помещение. Здесь были те же пальмы в кадушках, нечищеные плевательницы и плетеные кресла. Он был совершенно пуст, если не считать бармена, занятого чтением вечерней газеты. Увидев посетителей, он торопливо свернул ее и приветствовал нас:

 – Добрый вечер, джентльмены.

 Бармен был высоким, крепко сбитым детиной с кирпично-красным лицом и осоловелыми выцветшими глазами пьяницы. Я заказал два виски с содовой.

 – Весело у вас, как при покойнике, – заметил Берни, озираясь по сторонам. – Может быть, тут останавливаются только трезвенники?

 – Рано еще, – произнес бармен недовольным тоном, будто мы нарушили его душевный покой. – А вы что, здесь остановились?

 – Да, – ответил я. – Случалось ли вам держать в руках «Крайм фэктс»?

 – Это и впрямь мое любимое чтиво, – удивился он.

 Допив одним глотком виски, я подтолкнул стакан к бармену. Берни решил последовать моему примеру и торопливо прикончил содержимое своего стакана.

 – Повторите в той же пропорции, – обратился я к бармену. – Мы по заданию «Крайм фэктс» расследуем исчезновение Фэй Бенсон. Помните такую?

 Мой стакан внезапно выпал из рук бармена и разлетелся вдребезги. Нагнувшись, он выругался и стал ногой заталкивать осколки под стойку бара. Когда он выпрямился, я отметил, что цвет его лица стал несколько белее.

 – Кого вы назвали, повторите? – переспросил он.

 – Фэй Бенсон. Помните такую?

 – Ну и что? – Он повернулся приготовить нам следующую порцию виски с содовой. – Вы что же, решили писать об этом?

 – Да. Но только в том случае, если нам удастся найти новый поворот в этом деле.

 Бармен подвинул нам наполненные стаканы и, оперевшись о стойку, начал расставлять чистую посуду.

 – Что это еще за поворот? – подозрительно спросил он.

 – Откуда я знаю? Пока мы только приглядываемся и пытаемся определить, с какого конца начать поиск. Дело, согласитесь, любопытное: почти голая девушка исчезла, как сквозь землю провалилась. Куда она делась? Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?

 – А почему я должен что-то сказать? – нахмурился бармен.

 – Вы знали девушку лично?

 Он запнулся, затем, после некоторого молчания, глядя сквозь протертый стакан, нехотя выдавил:

 – Время от времени она заходила сюда выпить, но знакомы мы не были.

 – Она приходила одна?

 – Всегда. Я думал, что она бывала здесь в поисках общества.

 – Не водилось ли у нее какого-нибудь приятеля? – спросил я, заподозрив, что бармен темнит. Я скорее ощущал, чем видел, его внутреннее напряжение и был совершенно уверен, что чувство меня не обманывает.

 – Похоже, что нет. Девчонка держалась в стороне от мужчин.

 – Однако с уверенностью утверждать, что у нее не было приятеля, вы не можете – ведь она не обязана была ставить вас в известность о нем, – вставил Берни.

 Бармен окинул его угрюмым взглядом:

 – Кто ее знает, возможно… А что за нужда вам вновь ворошить эту историю?

 – Да мы и не собираемся писать об этом ни строчки, пока не разберемся, куда пропала девушка.

 Он бросил на меня быстрый взгляд и сразу же отвел глаза. Но все же я успел уловить в них тревожное любопытство. Этот человек все больше начинал меня интересовать.

 – Нам-то виднее, – беззаботно болтал Берни. – Шерлок Холмс отправился на пенсию с нашей помощью. Ему и не снились дела, которые нам удавалось распутывать. Мы сами порой диву даемся. Полиция знает, чего мы стоим, и охотно сотрудничает с нами.

 – В самом деле? Что ж, вам придется попотеть над этой историей, – оборвал разговор бармен и, повернувшись спиной, направился в противоположный конец бара, где снова уткнулся в газету.

 Допив виски, я крикнул:

 – Вы не в курсе дела, где находится клуб «Флориан»?

 – В сотне метров по пути к центру, на правой стороне, – пробурчал бармен, не отрываясь от газеты.

 Когда мы вышли из бара, Берни заметил:

 – Не слишком-то он приветлив. Ты обратил на это внимание?

 – Мне показалось, что он просто чего-то испугался, – ответил я, отпуская качающуюся дверь. – Секундочку.

 Обернувшись, я заглянул через застекленный верх двери в бар.

 – Он разговаривает по телефону, – сказал я, догнав Берни.

 – Может, он со скуки решил поставить доллар на лошадку?

 – В такое-то время? Пойдем-ка закусим.

 Пока мы проходили через вестибюль и спускались по ступеням на улицу, у меня в голове мелькали всевозможные мысли.

 – Похоже, что мы подступились к нему не с того бока, – сказал я Берни. – Знай наперед его реакцию, я бы не стал упоминать о «Крайм фэктс».

 – Что ты конкретно имеешь в виду? – Берни озадаченно посмотрел на меня. – Малый выронил стакан? Ну и что, с каждым может такое случиться. Допустим, он был с нами не слишком приветлив. Так ему просто могли не понравиться наши физиономии. Моя, к примеру, некоторым не очень нравится.

 – Перестань нести чушь и дай мне спокойно подумать, – огрызнулся я.

 – Ладно, ладно, – смирился Берни, – валяй, думай. Будто я в нашем деле сбоку припека. Другой на моем месте не потерпел бы такого отношения.

 – Да заткнись же ты! – рявкнул я.

 Через ярко освещенное фойе клуба «Флориан» проходили многочисленные посетители. Мы вручили наши шляпы девушке, одетой в плиссированное платье с глубоким соблазнительным вырезом. Берни уставился на нее с вожделением.

 – Чем можно полакомиться в этом вертепчике, крошка? – поинтересовался он. – Впрочем, если уж на то пошло, то и ты весьма аппетитна.

 Девушка прыснула со смеху:

 – Меню у нас изысканное, – заверила она и, понизив голос, добавила: – Только не заказывайте гуляш: с кухни исчезла кошка.

 – Пойдем, пойдем, – поторопил я Берни. – Не забывай, что мы на работе.

 – Только и слышишь о работе, – пробурчал он сварливо, – черт меня дернул встрять в эту историю.

 Ресторан оказался довольно просторным. Метрдотель предложил нам угловой столик. Недалеко от нас помещалась танцевальная эстрада, играл джаз-квинтет. Сверху лился мягкий розоватый свет. Мы сделали заказ, и Берни спросил:

 – Какой следующий шаг ты намерен предпринять?

 – Мне хотелось бы поговорить с директором этого заведения. Он может сообщить любопытные детали. А кроме директора, здесь есть посыльный, он, вероятно, знает больше, чем рассказал полицейским.

 – Судя по всему, те пташки, что нахохлились в углу, – это девушки для танцев. Пожалуй, я доставлю одной из них удовольствие, пока ты будешь трепаться с директором. Ведь нам обоим беседовать с ним нет никакой нужды, а я тем временем попытаюсь и сам что-нибудь разнюхать.

 – Пробуй, пробуй, – согласился я. – Только не слишком отвлекайся на посторонние ароматы.

 – У тебя невыносимый характер, – возмутился Берни.

 Спустя полчаса, расплатившись по счету, я поднялся, чтобы уйти.

 – Как бы мне не пришлось тебя выручать, – предостерег я Берни.

 – Скорее ей придется звать на подмогу, – ответил он, не отрывая взгляда от огненно-рыжей красотки, на смазливой мордашке которой застыло выражение смертной скуки, – я всегда предпочитаю огненных женщин.

 Директор оказался невысоким, смуглым человеком. Звали его Эл Вейман. Он был явно польщен, узнав, что перед ним корреспондент «Крайм фэктс».

 Предложив мне присесть, он осведомился:

 – Чем могу быть полезен?

 – Я пытаюсь разыскать новые факты, связанные с историей Фэй Бенсон. Мы собираемся написать об этом деле, если его удастся распутать.

 – Это задание редакции или собственная инициатива? – спросил он, предлагая мне сигареты. – Ведь девушка исчезла четырнадцать месяцев назад!

 – Нам это известно, – ответил я, закуривая. – Но иногда стоит покопаться и в старых делах. В них натыкаешься на такое, о чем не можешь и мечтать, идя по свежему следу. Предположим, что девушка столкнулась с нечестной игрой. Парень, который замешан в этом, ушел в тень, лег на дно. Проходит определенное время, он теряет осторожность. Он уверен в полной своей безопасности. И вдруг ему, как снег на голову, сваливается новое расследование. Есть шанс, что, потеряв самообладание, он начнет делать ошибочные шаги и тем самым выдаст себя. Подобное случалось не раз.

 – Теперь понимаю… Чем я могу вам помочь?

 – Интересно знать ваше мнение, как девушка, столь откровенно одетая, могла исчезнуть отсюда незамеченной?

 – Я долго ломал над этим голову, но так и не пришел к определенному выводу, – пожал плечами директор. – Оба черных хода охранялись, а пройти через ресторан и не привлечь к себе внимания ей удалось бы разве что только в шапке-невидимке.

 – А кто охранял входные двери?

 – У служебного входа был Джо Фармер, у подвального – Пит Шульц. Оба они дали показания, что не видели девушки.

 – Вам не приходило в голову, что один из них мог солгать? Если это так, то во всей истории с таинственным исчезновением нет никакой мистики. Неужели полиция не допускала подобной версии?

 – Разумеется, допускала. Полицейские долго трясли каждого из вахтеров, но так ничего путного и не добились. Оба уперлись в одно: поста не покидали и девушки не видели.

 – Есть ли факты, говорящие против свидетелей?

 – Шульц – вообще вне подозрений. К тому же он наблюдал за разгрузкой ящиков с пивом. Полицейские допросили водителя грузовика. Он подтвердил, что во время исчезновения девушки Шульц находился у дверей.

 – Таким образом, остается Фармер. У него имеется алиби?

 – Нет. Я часто удивлялся этому парню. Меры к выпивке он не знал. Он имел привычку заглядывать в бар к Майку – это через дорогу. Незадолго до того, как произошла история с Бенсон, я его поймал там с поличным и предупредил, что если подобное повторится, то его уволят.

 – В вашем заявлении в полицию об этом нет ни слова, – заметил я.

 – Верно, – улыбнулся Вейман, – просто мне не хотелось причинять парню неприятности. Прежде чем звонить в полицию, я вызвал его к себе, и он клятвенно заверял меня, что в этот раз через дорогу не бегал.

 – Так ведь однажды парня застукали, и он знал, что если подобное повторится, то его рассчитают. Какова же в таком случае достоверность его клятвенных заверений?

 – Прежде чем говорить с ним, я побывал в заведении у Майка. Бармен сказал, что Фармер в тот день в баре не показывался. Я уверен, что Джо мне не лгал.

 – Мне кажется, что-то уже проясняется. Девушка могла выйти через эту дверь.

 – Но она все равно не смогла бы уйти далеко незамеченной.

 – Почему же? Если Фэй Бенсон ожидала машина, она могла спокойно уехать, не привлекая внимания прохожих. Мне бы хотелось поговорить с Фармером.

 – Видите ли, он умер…

 – Умер? – Я растерянно уставился на Веймана. – Но когда?

 – Через два дня после исчезновения девушки. Его сбила промчавшаяся машина. Шофера так и не нашли.

 – Так-так, – протянул я разочарованно, – мне уж было подумалось, что кончик найден. А посыльный, надеюсь, еще служит у вас?

 – Спенсер? Да, он по-прежнему здесь. Хотите с ним поговорить?

 – Ведь он последним видел девушку, не так ли?

 – Да. Побудьте, пожалуйста, тут, мистер Слейден. У меня неотложные дела, а мальчишку я сейчас пришлю.

 С этими словами он поднялся.

 – Последний вопрос: что вы думали о Фэй Бенсон? Может, у нее был неуживчивый характер, с которым легко попасть в беду?

 Он отрицательно покачал головой:

 – Я не склонен так считать. Бенсон была обаятельна, и ее выступления пользовались успехом. Совсем не похожа на местных девиц… Она была замкнута, но о недружелюбии и речи быть не могло… Она умела себя держать… Нет, у нее вовсе не было дурного характера, – заключил Вейман.

 – Упоминала ли она о своих знакомых? Говорила ли, откуда появилась в Уэлдене?

 – О себе она предпочитала молчать. Выступления ее мне нравились. Должно быть, на эстраде она была не первый год, у нее был большой опыт. Это ведь всегда заметно: есть опыт у актрисы или нет.

 – Мне кажется, что она от кого-то скрывалась, – предположил я. – Ни друзей, ни переписки, замкнутость и нежелание упоминать о своем прошлом. Все сходится к одному… Что ж, не смею вас больше задерживать. Расспрошу посыльного.

 Когда вошел Спенсер, я предложил ему кресло. Это был худощавый, высокий юноша лет двадцати. Он уставился на меня, хлопая глазами; его взгляд выражал одновременно робость и восхищение.

 – Извините, вы тот самый Чет Слейден, который пишет в «Крайм фэктс»?

 – Ты угадал, парень. А что, приходилось просматривать мою чепуху?

 – Приходилось – не то слово, черт меня побери! Я уже который год просто зачитываюсь вашими рассказами.

 – Я и сам читаю их уже много лет, так что мы два сапога – пара, – ухмыльнулся я. – Сейчас вот пришлось взяться за дело Фэй Бенсон, и я надеюсь, что ты кое в чем поможешь мне разобраться. Как ты с ней ладил?

 – У нас были замечательные отношения. Фэй была милашкой, мистер Слейден, она не причиняла мне ни малейшего беспокойства.

 – Когда ты заходил к ней в комнату во второй раз, все ли там было в порядке? Не заметил ли ты следов борьбы?

 – Все было так же, как и в первый раз, не хватало только Фэй.

 – А ты уверен, что именно она находилась в комнате в первый раз?

 – Несомненно. Постучав, я услышал, как она сказала: «Войдите». Я открыл дверь, заглянул в комнату. Фэй, стоя у зеркала, поправляла эстрадный костюм. Она заверила, что готова к выступлению, и поинтересовалась, не звонили ли ей по телефону. Я ответил, что в случае звонка ее позовут к аппарату в комнате Джо.

 – Она ждала какого-то звонка?

 – Да. Похоже, что она очень беспокоилась из-за него.

 – И ей позвонили?

 – По-моему, нет.

 – Можно взглянуть на ее костюмерную?

 – Только снаружи, мистер Слейден. Сейчас там переодевается актриса.

 – Снаружи, так снаружи.

 Он провел меня по коридору и спустился по лестнице в противоположном от фасада конце здания, открыл дверь, и я оказался в коридорчике, заставленном всяким хламом – какими-то бочками, сломанными юпитерами, футлярами от музыкальных инструментов.

 Созерцание двери костюмерной не принесло мне свежих идей. Она находилась всего в пятнадцати ярдах от выхода на сцену, сразу за поворотом, так что коридор от нее не просматривался.

 – Ты вполне уверен, что в ее комнате не было другой одежды? Она не могла переодеться?

 – Совершенно уверен, мистер Слейден. В мои обязанности входит также уборка костюмерных, и ее шкаф всегда был пуст, а другого подходящего места для хранения платья в комнате нет.

 – Может, там есть ширма?

 – Конечно, мистер Слейден.

 – Что ж, спасибо. Если возникнет необходимость, я загляну сюда снова и вызову тебя. Кстати, а где находится бар Майка?

 – Я вас провожу.

 Он провел меня через зал к черному ходу и, показав на противоположную сторону переулка, произнес:

 – Вот он.

 Поблагодарив посыльного, я пересек переулок и толкнул дверь бара.

 За столом сидело трое мужчин, потягивая пиво; четвертый, облокотившись о стойку, задумался над стаканом с виски. Могучего вида бармен с красным добродушным лицом крутил ручку радиоприемника. Направившись в конец бара, подальше от этих четверых, я стал ожидать, когда подойдет бармен.

 – Мне двойное шотландское с содовой и, если у вас нет других дел повеселее, принесите то же и себе.

 Бармен осклабился:

 – Будет исполнено, спасибо!

 Он вернулся с наполненными стаканами, и беседа возобновилась.

 – Давненько я не бывал у вас в Уэлдене. Пожалуй, больше года, – сказал я. – У меня тут был знакомый. Звали его Джо Фармер. Я слышал, он умер…

 – Так оно и есть, – кивнул бармен, – какой-то подонок его сбил и скрылся. Его так и не разыскали. Да что там говорить, если уж местные копы^[1] не могут найти даже собственную фамилию в телефонном справочнике.

 – Сами-то вы знавали Джо?

 – Не довелось. Я здесь новичок, а он погиб за пару дней до моего приезда. Но историю с ним я знаю.

 Внезапно во мне пробудился интерес:

 – А что случилось с барменом, у которого Джо так любил поддавать?

 – С Джейком Хессоном? Он бросил работу у Майка: нашел дело получше.

 – Не знаете где?

 – В каком-то отеле. Запамятовал название.

 – Может быть, в «Шэд-отеле»? – осенило меня.

 – Вот-вот, именно там, – подтвердил бармен.

 Я взглянул на него с нежностью:

 – Давай-ка допьем и повторим.

 Мне стало ясно, что лед тронулся.