Вечер вне дома (др. перевод)

 Последний вагон поезда, увозившего Энн, скрылся в утреннем тумане, и Кен Холанд остро почувствовал свое одиночество. Он медленно пошел к выходу из вокзала, пытаясь убедить себя, что поступил правильно. Действительно, не каждый день его мать предлагала Энн погостить в Лондоне, нельзя было упускать такой возможности.

 Энн сначала хотела отказаться: она и подумать не могла оставить Кен дома одного, но Кен сказал, что в конце концов, уборщица-мулатка приходит каждый день, и если она даже забудет приготовить обед, ничего страшного не случится – можно пообедать и в ресторане. Но Энн очень переживала, представляя, как ее несчастный муж останется один и будет тянуть лямку в банке, в то время как она развлекается и бездельничает в Лондоне.

 – Пойми, дорогая, – убеждал Кен жену, – такой случай представляется один раз в жизни. Может быть, тебе уже никогда больше не придется съездить в Лондон. Кроме того, я не собираюсь скучать без тебя: увижусь со старыми друзьями, схожу в какое-нибудь ночное кафе, и вернусь домой, когда захочу. Может быть, даже напьюсь!

 Энн слушала мужа со снисходительной улыбкой: она прекрасно знала своего Кена. Он будет чувствовать себя несчастным. Мало того, что он ни разу не опоздает, и станет возвращаться домой в установленный час, а потом, поработав в саду, устроится перед телевизором, мало этого! Обед его, конечно, ограничится банкой консервов!

 И все же Кен уговорил ее уехать, и теперь, когда она согласилась, чувствовал себя одиноким и никому ненужным.

 Сев за руль старенького “линкольна”, Кен вздохнул и отправился на службу. Он задавал себе вопрос: что же делать сегодня вечером? Поль Вильсон и Бен Вайли, в компании которых он развлекался до женитьбы, вряд ли обрадуются встрече. Он не видел Вильсона четыре года, с Вайли они иногда сталкивались на улице, но ни один не испытывал от этого радости. Они кивали друг другу, этого было достаточно. Кен понимал, что ни Поль, ни Бен не станут прыгать от радости, если он предложит им отправиться куда-нибудь вечером в его компании. И потом, какой смысл возобновлять знакомство, если после возвращения Энн его все равно придется прекратить.

 В этот вечер по телевизору не было ничего интересного, но Кен решил, что лучше вернуться домой. К чему менять свои привычки под предлогом, что нет жены?

 Паркер, который работал за соседним окошком, приветствовал Холанда многозначительной улыбкой.

 – Вы снова холостяк? – спросил он, открывая ключом ящик своей конторки. – Чего бы я ни отдал, лишь бы только моя жена уехала куда-нибудь на недельку! Вот уже четырнадцать лет она сидит на моей шее, не слезая.

 Кен кисло улыбнулся тяжеловесной шутке Паркера, который в свои сорок пять лет начал полнеть и лысеть, но при каждом возможном случае вспоминал свое бурное и веселое прошлое.

 – Если хотите немного переменить обстановку, – продолжал Паркер, открывая окошечко своей кассы, – советую вам провести вечер в “Сигнале”. Я, к сожалению, там никогда не был, но говорят – это то, что надо. Хорошая еда, отличная выпивка и хорошенькие курочки на любой вкус. Они, конечно, любят доллары, но с женщиной, за которую приходится платить, не заскучаешь. И потом – перемена всегда полезна. Все мы, верные мужья, губим себя. Я бы сказал, что поменять иногда женщину, очень хорошо для здоровья.

 – Меняйте, если хотите, – хмуро отозвался Кен, – меня вполне устраивает моя жена.

 И тем не менее, этим утром Кен Холанд чувствовал себя как-то по-особенному. Женившись, Кен никогда не изменял Энн и, возвращаясь вечером домой, предвкушал прелести семейной жизни. Теперь же, при мысли, что вечером нужно будет идти в пустой дом, Кену становилось не по себе. А если, действительно, отправиться куда-нибудь после работы?

 Кен, безусловно, мог напроситься в гости к кому-нибудь из сослуживцев, но что за удовольствие идти в семейный дом одному? В таких компаниях он предпочитал появляться с женой. И, кроме того, если быть уж совсем откровенным, ему хотелось в этот вечер совершенно переменить обстановку. Вспомнились слова Паркера… “Сигнал”… Он часто проходил мимо этой ночной коробки на Майн-стрит, сверкающей хромом и неоновой рекламой, с цветными фотографиями полуобнаженных женщин в витрине. Конечно, это место не подходило для развлечения женатого мужчины, респектабельного служащего банка… Запирая ящик своей конторки, Холанд твердо решил даже не думать о “Сигнале”. Никаких историй! У него масса дел. И главное – он любит Энн больше всего на свете, поэтому вернется домой и займется садом. Он вошел в служебную комнату, чтобы забрать шляпу, и наткнулся на Паркера, который мыл руки.

 – Ну, вот и вы, – сказал он, беря полотенце. – Итак, что вы решили насчет вечера: кино, любовь, виски, или только любовь?

 – Я останусь дома. Мне нужно подстричь лужайку. Паркер скорчил презрительную гримасу.

 – Вот как! Значит, вы погрязли во всем этом больше меня. Подстричь лужайку, и это когда жены нет дома! На вашем месте, я знал бы, что делать. Нет, Холанд, серьезно, есть же у вас обязанности по отношению к самому себе. То что не видит глаз, не ранит сердце. Это, может быть, ваша последняя возможность, еще несколько лет, и вы состаритесь.

 – Я вполне доволен жизнью! – сказал Кен. – А вот вы меня удивляете: до сих пор сохранили мальчишеские замашки.

 – И очень этим доволен, – возразил Паркер. – Когда занятия с лужайкой я предпочту всему остальному, знайте – Паркер состарился и скоро отбросит копыта!

 Не дослушав, Холанд направился к лестнице служебного хода. Шуточки Паркера начали надоедать ему, и в то же время, где-то в глубине мозга теплилась мысль, что может быть сослуживец и прав. Действительно, старость не за горами, и тогда даже, если очень захочется, незачем будет идти куда-то свободным вечером. Да, такой возможности больше не будет: пройдут годы, прежде чем Энн уедет снова… Но хочется ли мне в самом деле поразвлечься? Он заспешил к ресторану, где перекусывал обычно в перерыв.

 Впереди по тротуару шла высокая блондинка в белом платье, и Холанд почувствовал вдруг, что не может оторвать взгляда от ее плавно покачивающихся бедер. Он быстро отвел глаза. Женившись на Энн, Холанд ни разу не позволил себе посмотреть на женщину ТАК.

 – Что со мной творится? – подумал Кен. – Я становлюсь похожим на Паркера. – И он снова уставился на блондинку, отгоняя мысль, что ночь с ней могла бы оказаться волшебной. Паркер сказал – то, что не видит глаз, не ранит сердце. Конечно, люди не страдают от того, чего не знают. Это так. Энн никогда не узнает, если даже он и позволит себе какую-нибудь вольность. И какой женатый мужчина, оставшись один, не позволит себе маленькое развлечение? Почему он должен быть святее Папы Римского? Решение было принято: он пойдет сегодня вечером в “Сигнал” и выпьет там стакан вина. И, может быть, какая-нибудь блондинка, вроде той, что идет сейчас впереди, уделит ему немного времени.

 Нечего раздумывать. Последняя приятная прогулка. Кажется, это называется лебединой песней, не так ли?

* * *

 День тянулся медленно. Впервые в жизни работа казалась пресной и даже неприятной. Холанд ловил себя на том, что без конца посматривает на настенные часы. Теплый воздух, просачивающийся сквозь оконные щели, шум проезжающих машин и красные лица клиентов раздражали его.

 – Идеальный вечер, чтобы подстригать лужайку, – иронически усмехаясь, заметил Паркер, когда служащий закрывал двери банка. – Вы будете потеть, как сыр.

 Кен ничего не ответил и стал проверять свою кассу.

 – Вы не хотите проявить инициативу, – продолжал сослуживец. – Можно без труда найти человека, который займется этой лужайкой в то время как вы пойдете развлечься.

 – Оставим это, – сухо сказал Кен. – Вы даже не оригинальны.

 Паркер вздохнул и покачал головой.

 – Упустить такой случай. Эх, если бы я был на вашем месте!

 Они молчали до тех пор, пока не проверили свою наличность, а потом Паркер не выдержал:

 – Если вы на машине, то могли бы подвезти меня до дома.

 Паркер жил недалеко, перспектива везти его совсем не улыбалась Холанду, но отказать он не смог.

 – Согласен! – сказал он, убирая книги и запирая кассу. – Только не копайтесь, а то мне надоело здесь болтаться.

 В машине Паркер, просматривая газеты, стал обсуждать последние новости. Кен почти не слушал его. По дороге домой обычная осторожность взяла верх над желаниями. Надо быть идиотом, чтобы не ночевать дома! Один неверный шаг, и он рискует счастьем свой супружеской жизни, а может быть и карьерой.

 – Пожалуй, не стоит везти меня до самого дома, – неожиданно сказал Паркер. – Высадите меня где-нибудь в вашем районе, и я пройдусь пешком: мне необходимо размяться.

 – Мне совсем не трудно довезти вас.

 – Нет, хочу пройтись. Или вот что, давайте заедем к вам. Если это не слишком вас обременит, я бы выпил у вас немного виски. Оно мне было бы сейчас очень кстати, а дома мы спиртного не держим.

 Кену хотелось сказать, что он тоже не держит спиртного, но он сдержался. В конце концов, почему бы и нет?

 Движение становилось все оживленней. Холанд сбросил скорость и остановился возле красивого дома, который, впрочем, почти не отличался от своих собратьев на этой улице.

 – О, да ваша лужайка действительно нуждается в уходе! – воскликнул Паркер, выходя из машины. – Поздравляю. Вам предстоят очень приятные минуты.

 – Здесь совсем немного работы, – возразил Кен, идя по дорожке к дому. Он открыл дверь и пропустил Паркера в маленький вестибюль с затхлым воздухом. Холанд кинулся в гостиную и широко раскрыл все окна.

 – Пфф! Они были закрыты весь день, не так ли? – спросил Паркер.

 – Весь день, – подтвердил Кен, снимая пиджак и падая в кресло. – Наша уборщица приходит только по утрам.

 Ему не хватало Энн, шума ее шагов, милой болтовни… Дом казался мертвым и пустым. Он наполнил виски два стакана и достал сигареты.

 – Нужно спешить, – проговорил Паркер, – жена удивится, что я так запаздываю. Чуть что не по ней – начинаются вопросы.

 – Да, не повезло вам, – улыбнулся Кен.

 – Могло быть и хуже! А то, чего не видит глаз… По правде говоря, у меня есть одна крошка, о которой я никому не говорю. Это довольно сложно, но все же я умудряюсь ходить к ней раз в месяц, когда жена отправляется навестить свою мать.

 Кен изумленно посмотрел на него.

 – Как это?

 – Да очень просто. Нас познакомил один мой приятель. Все это происходит очень быстро и почти без всякого риска: они сами заботятся, чтобы никто ничего не знал. – Он вынул бумажник и, достав визитную карточку, что-то нацарапал на ней.

 – Вот телефон. Ее зовут Фей Карсон. Позвоните и скажите, что хотите повидаться с ней, она сразу же назначит вам свидание. Берет она, правда, дорого, но стоит того.

 – Я этим не интересуюсь, – сухо сказал Кен.

 – Кто знает? – пожал плечами Паркер. Он допил свой стакан и встал. – Я обещал рекомендовать ее моим знакомым и стараюсь выполнять обещание.

 Кен швырнул карточку на пол.

 – Сохраните ее, – посоветовал Паркер. – Никогда ничего нельзя знать заранее. Малышка потрясающая! Иначе я не стал бы рекомендовать ее. Клянусь, девушка замечательная во всех отношениях.

 – Не сомневаюсь, – резко сказал Кен. – Но меня такие вещи не интересуют.

 – Тем хуже для вас. До завтра. Спасибо за виски.

 – Заберите это, – показал Кен на карточку, лежащую на полу у камина. – Я не хочу, чтобы она лежала здесь. Приберегите ее для другого случая.

 – Ну что вы! Не нужно меня обижать. До свидания. Не провожайте, я знаю дорогу, – и Паркер, пройдя через вестибюль, исчез за дверью.

 Кен поднял карточку и невольно прочел номер телефона: “Риверсайд 33344” . Он подумал немного, разорвал карточку и бросил в корзину, потом взял пиджак и, пройдя по коридору, вошел в спальню, которая показалась ему необыкновенно чистой и уютной. Кен бросил пиджак на постель и стал раздеваться. Сквозь полуопущенные шторы было видно, как косые лучи солнца заливают лужайку. Для садовых работ было рановато, и Кен решил принять душ.

 Надев домашнюю рубашку с откидным воротничком и старые брюки, он почувствовал себя совсем хорошо, вернулся в гостиную и осмотрелся.

 Было начало седьмого: до того часа, когда можно лечь в постель еще далеко, и Кен снова почувствовал себя бесконечно одиноким. Он подошел к столу, налил виски, потом включил радио и стал смотреть в стенку.

 Итак, у Паркера есть подружка. Как странно. Холанд всегда считал его простофилей. По радио говорили о конференции по атомным бомбам, Кен щелкнул выключателем, подошел к окну и выглянул наружу. Действительно, нужно было подстричь лужайку или хотя бы прополоть клумбу с розами, она совсем заросла сорняками, но Холанд почувствовал, что у него нет ни малейшего желания заниматься этим.

 Он спустился в сад. Воздух был жарким и тяжелым. Кажется, собиралась гроза, после нее будет свежей, вот тогда он и займется газоном. Лучше всего – завтра. Приняв такое решение, Кен успокоился. Он вернулся в гостиную, допил виски, налил еще и со стаканом в руке отправился на кухню, чтобы поинтересоваться содержимым холодильника.

 Энн оставила ему холодного цыпленка, но его нужно было нарезать. На средней полке лежала ветчина, которой Кену совсем не хотелось. Он закрыл холодильник и заглянул в ящик с консервами, которые Энн покупала специально для мужа. Открыв банку с семгой, он намазал хлеб маслом и сел за кухонный стол. Кену не хотелось есть, но нужно же было как-то убить время! Через десять минут, закончив трапезу, он положил в мойку грязную посуду и вышел на площадку перед домом, чтобы покурить, с надеждой посматривая на пустынную улицу. Ему вдруг захотелось, чтобы там кто-нибудь появился. Впервые после женитьбы, Холанд остался дома один. Пожав плечами, он вернулся в гостиную и включил телевизор. На экране появилась девушка, она расхаживала по сцене в юбке с воланами. Холанд вспомнил блондинку, которую видел на улице, когда ходил в ресторан, и почувствовал, что его охватывает желание. Тогда он выключил телевизор и стал расхаживать по гостиной взад-вперед. Банальная фраза Паркера: “Чего не видит глаз, не ранит сердце” не шла из головы. Он еще раз посмотрел на часы. Скоро будет совсем темно. В бутылке оставалось на донышке, и Холанд решил допить виски. Не оставлять же такую малость? Проглоченная порция сделала свое дело – настроение Кена улучшилось. Он посмотрел в зеркало, висевшее на стене, и увидел перед собой высокого, красивого мужчину, в глазах которого горел озорной огонек. Холанд улыбнулся своему отражению и приветственно поднял руку:

 – Я ухожу, – сказал он самому себе. – Могу же я просто пойти прогуляться. Это все же лучше, чем киснуть здесь.

 Он отошел от зеркала и быстро направился в спальню. Там он надел чистую рубашку и подумал вдруг, что может быть лучше позвонить подружке Паркера, чем быть замеченным в “Сигнале”, но тут же одернул себя. Затевать такое было опасно. Он застегнул пуговицы и вернулся в гостиную.

 – А какой у нее телефон? – Он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и понял, что выпил больше, чем следовало.

 – Кажется, “Риверсайд 33344” … Все зависит от того, какой у нее голос, – подумал Холанд. – Если противный – я сразу же брошу трубку, а если она вообще не ответит – займусь своей лужайкой.

 Он набрал номер, прижал трубку к уху и с бьющимся сердцем стал слушать гудки.

 – Ее нет дома, – подумал он через несколько секунд, испытывая облегчение и разочарование одновременно. Собираясь повесить трубку, он вдруг услышал щелчок, и на том конце провода сказали:

 – Алло?

 – Я говорю с мисс Карсон?

 – Да. Кто у телефона?

 Ее веселый, слегка вибрирующий голос понравился Холанду.

 – Вы меня не знаете. Один из моих друзей… – он остановился, смутившись.

 – А, хорошо! – засмеялась она. – Ну, не стесняйтесь. Вы хотите прийти ко мне?

 – Мне бы хотелось, но может быть вы заняты?

 – Нет, нет. Когда вы хотите прийти?

 – Я не знаю, где вы живете. Девушка снова засмеялась.

 – Лессингтон-авеню, 25. Знаете, где это?

 – Недалеко от Грандбург-стрит, так?

 – Вот, вот. Я живу на самом верху. Выше только небо. У вас есть машина?

 – Да.

 – Не ставьте ее перед дверью. В конце улицы есть стоянка.

 Лессингтон-авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится около двадцати минут, чтобы доехать туда. Часы на стене показывали восемь.

 – Буду у вас в десять часов.

 – Хорошо, жду. Парадная дверь будет открыта. Вам останется лишь подняться.

 – Договорились!

 – Итак, в девять. До встречи!

 Холанд повесил трубку, достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо. Интересно, какая она: блондинка? Высокая или не очень? Голос очень молодой. Паркер сказал, что она потрясающая. Может быть, красавица, раз так сказал Паркер?

 Кен надел пиджак и несколько раз прошелся по комнатам.

 – Я ведь могу просто поехать и посмотреть. Если она мне не понравится, я даже не буду входить, – решил он.

 Взяв бумажник, он проверил его содержимое, заметил, что руки немного дрожат, и усмехнулся. Проходя мимо фотографии Энн, стоящей на каминной полке, Кен постарался не смотреть на нее.

 В большом парке обслуживания на Лессингтон-авеню было лишь четыре машины.

 Старик-сторож в белой блузе вышел из служебного помещения и сделал Холанду знак поставить машину позади старого “бьюика”. Кен вышел из машины, и сторож спросил у него:

 – Вы надолго, мистер?

 – Не знаю. Это зависит от людей, с которыми я собираюсь встретиться. А разве здесь нельзя оставить машину надолго?

 – О! Хоть на целую ночь, если хотите. Все эти машины остаются до утра. Наш квартал стоит того! – многозначительно улыбнулся сторож в то время, как несколько смущенный Холанд оплачивал стоянку.

 Сторож вернулся к себе, а Кен устремился по Лессингтон-авеню. Было уже довольно темно, и он не боялся быть замеченным. Кроме того, вдоль каждого тротуара шла полоса деревьев, которые еще больше скрывали его от любопытных глаз. Район казался чистым и довольно респектабельным, на улицах не было ни собак, ни кошек.

 Прежде, чем подняться по ступенькам двадцать пятого дома, Холанд несколько раз оглянулся, а потом повернул ручку и быстро вошел в вестибюль, где, как на параде, выстроились почтовые ящики, и на каждом была визитная карточка владельца. Холанд прочел: Мэри Кристи… Гай Ходерн… Глория Голд… Фей Карсон.

 – Хорошая компания, – недовольно подумал Кен. – И куда это только меня занесло?

 Поколебавшись – а не вернуться ли к машине? – Кен решил все же, что было бы глупо уйти, даже не взглянув на девицу. Виски делало его более решительным, и он направился вверх по лестнице. На третьем этаже через дверь, покрытую красным лаком, просачивалась тихая, приятная музыка. Холанд продолжал подниматься. Он достиг уже четвертого этажа, когда услышал, как наверху открылась, а потом захлопнулась дверь, раздались шаги, и на лестнице появился мужчина. В руке он держал шляпу с мягкими полями и, когда Кен проходил мимо, прижал ее к бедру. Мужчина был плешив, но Кен мимоходом ответил, что он приблизительно такого же возраста. У него были черные выпученные глаза с налитыми кровью белками, тонкие противные губы, маленький крючковатый нос и оттопыренные уши. При этом взгляд его был таким слащавым, что незнакомец напомнил Кену старый пирог с кремом. Одет этот пирог был в засаленный, потерявший форму костюм, даже галстук его, разрисованный синими и оранжевыми квадратами, был покрыт жирными пятнами. Левой рукой он прижимал к себе рыжую болонку, блестящая ухоженная шерсть которой выглядела гораздо приятней, чем запущенный костюм хозяина. Собака и человек настолько не подходили друг другу, что Кен внимательно посмотрел на них. Неопрятный незнакомец отступил.

 – Проходите, мистер, – проговорил он тихим голосом. – Может быть, вы идете ко мне?

 Черные глаза прошлись по Кену с головы до ног, словно мужчина пытался запомнить его до мельчайших деталей.

 – Нет, я иду выше, – ответил Кен, поднимаясь сразу через несколько ступенек. Поддерживать разговор не входило в его планы.

 – Мы погибаем без лифта, – продолжал “пирог с кремом”. – Эта лестница разрушает сердца. Он тоже ненавидит ее, – он погладил собаку по голове. – Замечательное животное, вы не находите? Он протянул Кену, который был вынужден задержаться, свою болонку. – Вы, конечно же, любите животных?

 – О, да! – с энтузиазмом отозвался Кен, всем видом показывая, что торопится. – Прямо-таки обожаю. Замечательное животное.

 – У него есть призы, – продолжал разговорчивый мужчина. – И в этом месяце он получил золотую медаль.

 Болонка посмотрела на Кена такими же, как у хозяина, глазами: черными, навыкате и с налитыми кровью белками.

 Кен, понимая, что разговор может длиться бесконечно, двинулся вверх по лестнице, стараясь услышать, как спускается его собеседник, но не слышал ни шороха. Тогда он осторожно подошел к перилам и посмотрел вниз: стоя неподвижно, незнакомец смотрел вверх, их взгляды встретились и “кремовый пирог” улыбнулся понимающей и неискренней улыбкой, которая напугала Кена. Болонка тоже задрала свою кудрявую мордочку. Холанд быстро отступил и повернулся к выкрашенной в зеленый цвет двери. Его сердце сильно билось, нервы были напряжены до предела.

 Встреча с этим странным человеком взволновала Кена и, не будь он уверен, что тот все еще находится на своем посту на лестничной площадке, он, наверное, бросился бы бежать, но пройти мимо подозрительного типа казалось совершенно невозможным.

 Сожалея о неосмотрительности, которая привела его сюда, Холанд легонько нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу же, и на пороге показалась красивая девушка лет двадцати пяти с падавшими на плечи черными, словно вороново крыло, волосами. Ее синие глаза, большой чувственный рот и приветливая улыбка вернули Кену хорошее настроение. Девушка была одета в бледно-голубое платье, которое подчеркивало роскошные формы, заставившие сердце Кена биться еще быстрей.

 – Добрый вечер, – промурлыкала она, делая шаг в сторону. – Проходите, прошу вас.

 Холанд скорее почувствовал, чем увидел взгляд, который моментально охватил всю его фигуру. Кажется, гость понравился ей, потому что улыбка стала шире, и Кен прошел в большую и удобную гостиную.

 Перед камином стоял обтянутый кожей диван, а у стен телевизор, три глубокие кресла, приемник и бар. Посреди гостиной был стол. Завершали обстановку вазы с цветами, которые стояли повсюду.

 Девушка прикрыла дверь и, чуть покачивая бедрами, направилась к бару, при этом она поглядывала через плечо, чтобы видеть реакцию гостя.

 Кен реагировал так, как надо, потому что находил ее просто сногсшибательной!

 – Не волнуйтесь, – сказала она. – Я совершенно безобидна, и не понимаю, почему вы меня боитесь.

 – Я не боюсь! – с жаром произнес Кен. – Может быть, я немного растерялся, но это потому, что впервые пришел к.., такой удивительной девушке.

 Она рассмеялась.

 – Как странно! Вы вполне симпатичный парень. Зачем вам понадобились мои услуги? Что произошло, Коко? А? Вас прогнала подружка?

 Холанд покраснел.

 – Не совсем…

 Она налила в бокалы ликер и, усадив гостя на диван, села рядом.

 – Простите, обычно я не задаю вопросов. Но вы не похожи на моих обычных клиентов. Обычно мне попадаются вышедшие в тираж старички или толстые увальни, которые жалуются на своих фригидных жен. А вот сегодня мне повезло, – девушка протянула Кену бокал. – За нашу любовь!

 Холанд нашел питье восхитительным. Впрочем, все в этой квартире было просто божественным. Он никогда не видел ничего подобного. Гостиная была гораздо элегантней, чем у него дома, девушка казалась красавицей и напоминала кого угодно, но только не ту, кем была на самом деле.

 – Вы хотите поскорей уйти? – закидывая ногу на ногу, она аккуратно одернула юбку на коленях.

 – Совсем нет!

 – Тем лучше. Меня раздражают люди, которые проносятся, словно дуновение ветерка. Они стараются поскорей лечь в постель, а потом срываются и бегут обратно. Жены, видимо, держат их на коротком поводке. Хотите провести здесь ночь?

 Холанд хотел ответить “нет”, но мысль о пустом доме остановила его.

 – А это удобно? – осторожно спросил он.

 – Конечно, иначе я не предложила бы.

 – Ну что ж, согласен! – Кен слегка поерзал на своем сиденье. – Есть еще один деликатный вопрос.., это.., ваш гонорар.

 Девушка, улыбнувшись, похлопала его по коленке.

 – Не беспокойтесь об этом. Двадцать долларов не слишком дорого?

 Холанд нахмурился, но заставил себя пожать плечами.

 – Наоборот.

 Она протянула руку.

 – Тогда не станем больше думать об этих мелочах. Покраснев, Холанд достал бумажник, отсчитал двадцать долларов и протянул их девушке.

 – Спасибо, Коко, – сказала она, вставая, и вышла в соседнюю комнату, чтобы спрятать деньги. Через минуту девушка вернулась и встала перед гостем.

 – Теперь я полностью в вашем распоряжении. Что вы предпочитаете: остаться здесь, пойти, где-нибудь развлечься, или перейти в соседнюю комнату? – спросила она.

 Дверь соседней комнаты была приоткрыта, и Кен увидел там разобранную кровать.

 – Сейчас еще рано, – он посмотрел на часы. – Я бы с удовольствием прогулялся с вами, но.., не хочу, чтобы меня видели.

 – Не беспокойтесь. Я поведу вас в “Голубую розу”. Никто из ваших друзей там никогда не появится. Туда приходят лишь те, кто не боится отравиться фирменной выпивкой. Мне нужно переодеться. Хотите посмотреть, как я это делаю?

 Холанд почувствовал себя смущенным.

 – Нет, я лучше подожду здесь.

 – Вы очень странный человек. Обычно мне приходится потрудиться, чтобы успокоить клиентов, а с вами, я вижу, будет иначе. Неужели я до такой степени смущаю вас?

 – Все в порядке, – пробормотал Холанд, не глядя на девушку.

 Она пожала плечами и прошла в комнату, дверь которой осталась открытой. Кен не двигался, борясь с угрызениями совести. Его беспокоило то, как развиваются события. Девица оказалась совсем не той маленькой шлюхой, которую он ожидал увидеть: это была личность, которая волновала и манила и поэтому Кену казалось, что он предает Энн. Одно дело легкая интрижка, о каких забывают на следующий день, но эта связь вряд ли забудется быстро.

 Девушка появилась на пороге комнаты.

 – О, ради бога, не нужно такого похоронного вида! Что с вами делается? Ноги мерзнут?

 Холанд поднял глаза и замер. На девушке были надеты всего лишь маленькие трусики и очень откровенный лифчик. Угрызения совести почему-то сразу улетучились, а желание, преследовавшее его целый день, давило своей тяжестью.

 – Так-то лучше, – сказала она, разглядывая Холанда. – Так гораздо лучше, – шептала она, приближаясь, потом взяла из его рук бокал и сказала чуть хрипло:

 – У нас еще масса времени, мы можем отправиться позже. Поцелуй меня, Коко!

 Холанд почувствовал как нежные руки обвили его шею и, не помня себя, вдавил свои губы в ее…

* * *

 Было больше половины одиннадцатого, когда они, наконец, вышли из квартиры. На улице никого не было, и они сразу поймали такси.

 – В “Голубую розу”! – приказала она шоферу и, прижавшись к Холанду, взяла его за руку.

 – Вы мне понравились, Коко, – сказала она. – Вы даже не представляете, как не похожи на типов, которые приходят ко мне каждый день…

 Холанд улыбнулся и ничего не ответил. Он чувствовал себя расслабленным и счастливым. Вечер был необыкновенным и нужно было благодарить судьбу, за то, что ему посчастливилось встретить такую девушку и пережить с ней несколько удивительных часов. Кен подумал, что завтра этот эпизод отойдет в прошлое, но забыть о нем он не сможет никогда. Он давал себе слово больше никогда не поступать так, но оказавшись в подобной ситуации, глупо было бы не получить от нее максимум удовольствия.

 – Как же ее зовут? – мучительно вспоминал Холанд. – Кажется.., кажется. Фей. Да, совершенно верно:

 Фей Карсон.

 Он смотрел на девушку и находил ее удивительно прекрасной и соблазнительной: открытое платье цвета электрик удивительно шло ей, ожерелье из голубых камней гармонировало с глазами. Не хотелось думать, что за удовольствие быть рядом с этим чудесным существом он заплатил двадцать долларов. Казалось, время повернулось вспять, он еще не знает Энн, и просто едет развлечься с какой-нибудь подружкой.

 – Вы умеете танцевать? – неожиданно спросила она.

 – Конечно. А вы?

 – Обожаю. Раньше я была танцовщицей и зарабатывала этим на жизнь. Но потом дела пошли плохо: мой партнер оставил меня, а найти другого я не сумела. Тогда я бросила танцы, а раньше танцевала здесь, в “Голубой розе”. Вы увидите: это красивый маленький клуб. Уверена, вам понравится.

 – А что случилось с вашим партнером? – спросил Холанд, главным образом, чтобы поддержать разговор.

 – Он уехал. Любил перемены… – ответила Фей несколько напряженно.

 Холанд понял, что эта тема ей неприятна и перевел разговор на другое.

 – А кто этот несимпатичный человек, который живет под вами? У него еще есть болонка. Фей повернула голову.

 – Вы его видели?

 – Встретил на лестнице. Она сделала легкую гримаску.

 – Это настоящий нищий. Никто не знает, на что он живет. Его зовут, кажется, Рафаил Свитинг. Он всегда останавливает меня на лестнице и начинает рассказывать о своей собаке. Но это только предлог.

 Такси замедлило ход и остановилось перед темным низким домом.

 – Это здесь, – сказала Фей. – В конце аллеи. – Она взяла Холанда под руку. – Не беспокойтесь, туда пускают далеко не всех, и никого из своих знакомых вы здесь не встретите.

 Завсегдатаи – не вашего круга.

 Дойдя до конца аллеи, они оказались перед тяжелой дубовой дверью с глазком. Неоновые огни над ней изображали довольно красивую голубую розу, и металлические части двери, словно откликаясь, тоже сияли голубым.

 Фей позвонила. Пока они стояли перед дверью, вдали послышались раскаты грома.

 – Слышите? – спросила девушка. – Я весь день ждала грозы. Может быть, станет чуть прохладней.

 Кто-то посмотрел в глазок, дверь отворилась, и в проеме возник маленький, плотный человек с густой вьющейся шевелюрой. Он посмотрел на гостей хищным взглядом.

 – Добрый вечер, мисс Карсон, – улыбнулся он, а потом, убрав улыбку, коротко кивнул Холанду.

 – Привет, Джо, – показывая в улыбке восхитительные зубы отозвалась Фей. – Народу много?

 – Достаточно. Но ваш столик свободен. Она кивнула и пошла впереди Кена через вестибюль, потом по коридору и, толкнув тяжелую дверь, через которую доносилась музыка, спустилась по устланной красным ковром лестнице. Там был гардероб, служащая взяла у Холанда шляпу, и они прошли в роскошный бар. Народу было, действительно, достаточно, и Холанд почувствовал себя смущенным. Но через несколько минут он понял, что опасаться нечего: Фей была права, люди здесь собрались совсем не его круга.

 Женщины были развязны, а мужчины походили на спортсменов. Никто не обратил на Холанда внимания. Завсегдатаи раскланялись с Фей и снова занялись своими делами. Они направились к бару, и бармен, подойдя, вытер тряпкой блестящую поверхность стойки.

 – Здравствуйте, мисс Карсон.

 – Два мартини, Джек.

 Она взобралась на табурет, а Кен остался стоять рядом. Бармен налил им два мартини и удалился, чтобы обслужить только что подошедшего высокого негра.

 Кен посмотрел на негра с любопытством. Это был громадный, наверное, двухметровый человек, с такими широкими плечами, что он едва мог протиснуться в дверь бара, которая была не из самых узких. Волосы негра были очень коротко подстрижены, а от правого глаза до подбородка изгибался зигзагообразный шрам. Одет он был в синий бархатный костюм, черные брюки и белую нейлоновую рубашку. Воткнутая в галстук булавка с крупным бриллиантом, сверкала и переливалась при каждом его движении.

 – Привет, Сэм! – крикнула Фей негру, и он улыбнулся ей, обнажив золотые зубы.

 – Добрый вечер, моя красавица, – ответил он глубоким и звучным голосом.

 Его черные глаза задержались на мгновение на Холанде, и он слегка кивнул, приветствуя нового приятеля Фей. Потом он взял стакан и направился к хорошенькой мулатке, одетой в очень открытое зеленое платье, которая держала между пальцами сигарету не меньше тридцати сантиметров длиной. Мулатка тоже заметила Фей и помахала ей рукой.

 – Сэм Дарси, – негромко сказала Фей Кену, – владелец этой коробки. Он давал мне выступать здесь. Славный парень. А это его жена Клодетт. – Кажется, он неплохо устроился здесь.

 – Он долго был спарринг-партнером у Джо Луиса. Начал этот клуб с ничего. Когда я танцевала у него первый год, здесь был сырой подвал с несколькими столами и пианино. Видите, во что он превратился за какие-то полгода?

 Она допила свой стакан и сошла с табуретки.

 – Пойдем, поедим, я голодна.

 Холанд заплатил за выпивку и, пройдя следом за Фей, оказался в зале ресторана. Несколько пар танцевало, почти все столики были заняты.

 Метрдотель, смуглый итальянец, поспешил к ним, почтительно приветствовал Фей и проводил их за столик у окна.

 Они заканчивали есть омлет с шампиньонами, когда Холанд заметил, что посетители поворачиваются и смотрят в одном направлении. Он тоже повернулся и увидел входящую в зал необыкновенно красивую девушку. В ее красоте было что-то неестественное: казалось, природа не в состоянии создать такое совершенство. Девушка была высокой и стройной. Ее светлые волосы были собраны в замысловатую прическу. Заленовато-голубое платье щедро открывало удивительно белые плечи. Огромные изумрудные глаза лучились теплым светом, ресницы загибались почти до бровей. Но взгляд Кена был прикован не столько к лицу удивительной девушки, сколько к ее фигуре. Это чудо могло привести в волнение даже глубокого старика. Кен был потрясен.

 – Кто это? – вне себя от изумления спросил он, поворачиваясь к Фей.

 – С ума сойти, да? – усмехнулась Фей, и Кен заметил, что лицо ее скривилось. – Вы видите перед собой самую известную в стране шлюху.

 – Потрясающе! – сказал Холанд, снова впиваясь взглядом в вошедшую. Но та, не обратив на него внимания, посмотрела на Фей, повернулась и вышла из ресторана.

 – Скажите, по крайней мере, как ее зовут?

 – Ее зовут Гильда Доман, – ответила Фей. – Когда-то мы жили с ней под одной крышей. Сейчас она работает певичкой. С ее голосом, талантом, а главное, внешностью, я тоже сделала бы карьеру.

 Горечь, прозвучавшая в голосе Фей, поразила Холанда. Он отодвинул стул и встал.

 – Идемте танцевать.

 Фей попыталась улыбнуться.

 – Простите меня. Только я начала дышать свободно, и вот является эта тварь… Я ненавижу ее, как отраву. Это она разбила вдребезги мой танцевальный номер. – Она встала. – Идемте танцевать, я готова.

* * *

 На часах было 12.20, когда они вернулись в бар.

 – Быстренько по стаканчику и поедем домой, – предложила Фей. – В котором часу вы встаете? Только не пугайте меня сразу.

 – В восемь. Это не рано?

 – Довольно рано, но мы как-нибудь с этим справимся. Мистер получит свой первый завтрак в виде сока или кофе.

 – Кофе – это отлично. – Он заказал два скотча. – —Я провел с вами восхитительный вечер.

 – Восхитительный, может быть… – проговорила она насмешливо. – Коко, вы изменяете жене впервые?

 Удивление Кена было так велико, что он не сразу ответил.

 – Как?

 – Вы женаты, и ваша жена уехала путешествовать.

 Так?

 – Разве это так заметно? – спросил Кен, разочарованный, что его раскусили. Фей похлопала его по руке.

 – Возвращаемся. Я не должна была задавать вопросов. Но вы страшно интересуете меня, Коко. Я провела с вами роскошный вечер. Обычно все бывает иначе. Мне нужно было убедиться, что вы не свободны, иначе я просто не отпустила бы вас.

 Холанд покраснел.

 – Я действительно не свободен. Фей улыбнулась и пожала плечами.

 – Ну что ж, все хорошее когда-то кончается. – Она взяла его под руку. – Пошли.

 Когда Кен брал свою шляпу, в вестибюле появился Сэм Дарси.

 – Ты уже уходишь, дорогая? – тихо спросил он.

 – Для меня поздновато, Сэм. Я приду завтра.

 – Решено.

 Джо открыл им дверь и посторонился, пропуская.

 – Доброй ночи, мисс Карсон.

 – Доброй ночи, Джо.

 Они вышли в теплую темноту, дошли до улицы, чтобы подождать такси.

 – Сейчас поймаем какую-нибудь машину, – уверила Фей, доставая из сумочки пару сигарет и протягивая одну Кену. Они закурили.

 Внезапно Кен заметил, как из аллеи вышел какой-то мужчина, и, заметив их, поспешил уйти от освещенного окном прямоугольника на асфальте. Кен успел рассмотреть, что это был стройный, красивый парень с непокрытой головой. В тот момент он не придал эпизоду значения, но позже ему пришлось вспомнить об этом.

 Из-за угла показалось такси, и Фей сделала ему знак остановиться. Сев в машину, они взялись за руки, и Фей положила голову на плечо Кена.

 – Как странно, – думал он, – такое чувство, что я знаю эту девушку уже давно. И как мне хорошо сейчас с ней. Неужели я смогу заставить себя не видеть ее больше?

 – Давно вы занимаетесь этим? – спросил Холанд.

 – Чуть больше года, – она подняла голову. – Коко, дорогой, не пытайтесь наставить меня на путь истинный. Такие шутки мне уже надоели. Неприятно слушать советы, которые дают мужчины, приходя, чтобы спать со мной.

 – А может быть вам все это уже надоело? Я не хочу вмешиваться в вашу жизнь, но думаю, с вашими данными вы можете добиться успеха в любом деле. Вы так хорошо танцуете, почему бы вам не заняться танцами снова?

 – Я не хочу больше танцевать. Без моего партнера это утратило всякий смысл. А вы? Кем вы работаете?

 Холанд почувствовал опасность: в городе всего три банка. Фей легко сможет его найти. Ему приходилось слышать о случаях шантажа банковских служащих, лучше не рассказывать о своей работе.

 – Работаю в одной конторе, – коротко ответил он. Фей посмотрела на него и рассмеялась.

 – Не нужно такого неприступного вида. Я же сказала вам, что совершенно не опасна.

 Она отодвинулась слегка и принялась рассматривать своего спутника.

 – Вы подвергались сегодня вечером страшному риску, Коко. Вы отдаете себе в этом отчет? Он неестественно рассмеялся.

 – Вы думаете…

 – Честное слово. Вы счастливы в браке, и карьера, видимо, складывается удачно. И вот однажды, поддавшись какому-то порыву, вы снимаете трубку, звоните незнакомой девице и договариваетесь о свидании. Вы могли нарваться на какую-нибудь неряху, одну из тех, что живут в этом доме, или на гарпию, которая не захотела бы уже выпустить свою добычу.

 – Не нужно преувеличивать. Вас рекомендовал мне один приятель.

 – Странный приятель, – сказала она серьезно. – Мой отец учил меня быть осторожной. “Берегись, может быть, ты держишь за хвост тигра!” – иногда говорил он. Подумайте об этом, Коко, и завтра же забудьте меня. Если вы захотите увидеть меня снова – не трудитесь звонить, я не соглашусь. – Она погладила его по руке. – Я не хочу, чтобы у вас были неприятности.

 Холанд был тронут.

 – Вы слишком хороши для своей профессии. Она покачала головой.

 – Моя доброта сегодня вечером – исключение из правила. Это вы пробудили во мне нежность. – Она рассмеялась. – Если мы будем продолжать в таком же духе, скоро начнем плакать друг другу в жилетку. К счастью, мы уже приехали.

 Кен расплатился с шофером.

 Фей открыла дверь ключом, и они стали подниматься по лестнице. Возможно из-за слов девушки о риске, Холанд не мог отогнать зарождающееся чувство опасности. Какой он дурак, что отпустил такси! Нужно было проводить ее до двери и отправляться домой. Вечер в “Голубой розе” должен был стать заключительным аккордом сегодняшнего приключения.

 "Берегись, ты, может быть, держишь за хвост тигра”, – кажется, так сказала она, а если тигр проснется?

 Холанд твердил себе это, не переставая, но все же продолжал подниматься по лестнице.

 Взобравшись на четвертый этаж, они оказались нос к носу с болонкой, которая сидела на лестничной клетке и смотрела на Фей своими черными бусинками. Увидев Холанда, собачонка залаяла, и он вздрогнул. На пороге своей квартиры тут же появился Рафаил Свитинг, который словно ожидал этого сигнала. Поверх черной пижамы он накинул блестящий шелковый халат, который, впрочем, был покрыт жирными пятнами. Толстая незажженная сигара свисала с его нижней губы.

 – Лео, – строго проговорил он, – я рассержусь, – и, бросив понимающий взгляд на Холанда, добавил. – Мой маленький друг считает себя сторожевой собакой. Он обольщается, не правда ли?

 После этих слов Свитинг наклонился и взял болонку на руки.

 Холанд и Фей, молча, продолжали подниматься, прекрасно понимая, что сосед с любопытством провожает их взглядом.

 Холанд чувствовал, как пот струится по спине. Этот неопрятный человек чем-то пугал его, казалось, от “кремового пирога” исходит опасность, но в чем здесь дело было непонятно.

 – Грязный подонок, – выругалась Фей, открывая квартиру. – Вечно он торчит на лестнице, когда не надо. Но вы его не бойтесь – он абсолютно безопасен.

 Холанд, промолчал, не разделяя ее уверенности. Когда дверь квартиры мягко закрылась за ними, он испытал настоящее облегчение.

 Фей подошла к нему, обняла за шею и слегка приоткрыла губы для поцелуя. Внезапно Холанд снова почувствовал смущение, но губы девушки были так близко, что он колебался лишь мгновение, а потом поцеловал ее. Она закрыла глаза, прижалась к Кену всем телом, но в нем словно что-то умерло, прежнего желания не было. Фей улыбнулась и отошла.

 – Через секунду я буду к вашим услугам, Коко. Налейте пока нам что-нибудь выпить.

 Она прошла в спальню и плотно прикрыла дверь. Кен закурил и подошел к бару. Теперь он был совершенно уверен, что напрасно вернулся сюда. Наливая виски, он пытался понять, почему вечер утратил вдруг всякое очарование. Мысль об Энн жгла его раскаленным железом. Не успела бедняжка уехать, он тут же обманул ее! Такая низость была совершенно необъяснима. Если когда-нибудь Энн узнает об этом, Кен не сможет смотреть ей в глаза. Он глотнул виски.

 – Самое лучшее, что я могу сейчас сделать, – думал он, расхаживая по комнате со стаканом в руке, – вернуться к себе. Так я и поступлю!

 Гордый принятым решением, на которое пошли бы не многие мужчины, он сел в кресло и стал ждать. Часы на камине показывали без четверти час. Сильный раскат грома где-то совсем близко заставил его подскочить. От дома Фей до стоянки, где была машина было приличное расстояние, и если девушка сейчас не вернется, он рискует промокнуть под дождем.

 Вспышка молнии осветила занавески, в небе снова загрохотало. Кен встал, раздвинул занавески и посмотрел на улицу. В свете фонарей был виден тротуар, слегка тронутый дождем. Зигзаг молнии осветил ближайшие крыши, а новый удар грома потряс все кругом.

 – Фей, – позвал он. – Вы идете?

 Кен прислушался, но не дождался никакого ответа и, решив, что девушка, вероятно, в ванной, вернулся к окну.

 Теперь уже шел настоящий дождь, асфальт мокро блестел. С желобов крыш низвергались потоки воды.

 – Не могу же я идти сейчас, – думал Кен, – нужно переждать дождь.

 Его решимость не оставаться здесь на ночь, начала ослабевать. В конце концов, дрянной поступок был совершен, и мокнуть было совершенно ни к чему. К тому же Фей рассчитывала провести с ним ночь, жаль было разочаровывать девушку. Да и вообще, благоразумно ли возвращаться домой в такое время: его могут увидеть соседи и подумать невесть что! Миссис Фелдинг, например, конечно же услышит шум его машины, и когда Энн вернется домой, обязательно насплетничает, что муж шатался по ночам неизвестно где.

 Кен допил виски и подошел к бару, чтобы налить еще.

 – Ну и копается же она! – раздраженно подумал он, поглядывая на закрытую дверь.

 – Поторопитесь, Фей! – закричал он. – Что вы там делаете?

 Молчание, которое было ответом на его призыв, показалось Кену интригующим. Что же она там делает? Она ушла уже десять минут назад. Кен прислушался, но не услышал ничего, кроме тиканья часов.

 Неожиданно погас свет, и квартира погрузилась в чернильную темноту. На мгновение Холанду стало страшно, но потом он решил, что перегорели пробки, и ощупью стал искать стол, чтобы поставить на него стакан.

 – Фей! – закричал он. – Где у вас пробки? Я пойду, починю…

 В прихожей слабо скрипнула дверь.

 – У вас есть фонарик?! – снова крикнул он. Последовавшее за этим молчание повергло его в панику.

 – Фей, вы меня слышите?

 Никакого ответа. Но в комнате, несомненно, кто-то был, Кен скорей чувствовал, чем слышал сдерживаемое дыхание. Он сунул руку в карман за зажигалкой. Совсем рядом скрипнула половица. Он испуганно отступил, наткнулся на стол и услышал, как упал и разбился стакан с виски.

 – Фей, что это за игрушки? – осипшим голосом спросил он. В наступившей тишине отчетливо раздался звук, словно чья-то нога задела за стул. Волосы Холанда поднялись дыбом. Он чиркнул зажигалкой, но руки так дрожали, что она выскользнула и упала на пол. В тот момент, когда Кен нагнулся, за ней, он услышал, что дверь отворилась, но в темноте ничего не было видно. Потом дверь захлопнулась, и на лестнице ясно раздался звук удаляющихся шагов.

 – Фей?

 Холанд едва сдерживался, чтобы не заметаться от страха. Он с трудом нащупал зажигалку и чиркнул ее. В свете крохотного язычка пламени было видно, что комната пуста. Кто вышел из квартиры: Фей или какой-то неожиданный гость?

 – Фей!

 Полная тишина. Звук собственного голоса напугал Холанда. Прикрывая дрожащей рукой огонек зажигалки, он направился к двери спальни.

 – Вы здесь, Фей?

 Язычок пламени быстро угасал. Холанд приблизился к дверям, сверля глазами сгущающуюся тьму. Распахнув дверь, от почти на ощупь приблизился к кровати, и то, что увидел в трепещущем свете, заставило его оцепенеть.

 Фей лежала поперек кровати с закинутыми за голову руками. Она была совершенно голая. Узкая полоска крови ручейком струилась между грудями и стекала на пол.

 Холанд смотрел на это остекленевшими глазами, не в силах сделать хоть одно движение.

 Колеблющееся пламя зажигалки встрепенулось и погасло.

 Вспышка молнии разорвала небо, осветив комнату неестественным голубым светом, а последовавший удар грома заставил задрожать стекла. В это мгновение Холанд заметил на ночном столике фонарик, схватил его, зажег и направил на неподвижное тело. Глаза Фей были полуоткрыты, но смотрели, не узнавая, кровь, которая текла сначала из маленькой ранки, теперь едва сочилась. Губы девушки шевельнулись, потом сильная судорога изогнула ее тело, заставила пальцы сжаться в кулаки.

 – Фей! Боже мой, Фей!

 Ужас промелькнул в ее гаснущем взгляде, потом глаза закатились и мышцы ослабли. Тихий возглас родился и тут же погас на ее губах, девушка становилась похожей на безжизненную куклу. Дрожа всем телом, Кен, не отрываясь, смотрел на нее. Стискивая одной рукой фонарик, он положил другую ей на сердце, и понял, что оно остановилось. Его рука была вся в крови.

 – Фей! – закричал он в отчаянье.

 Борясь с тошнотой, Кен отступил и постарался глубже дышать. Чуть успокоившись, он сделал несколько шагов назад и, почувствовав под ногой какой-то предмет, осветил его фонариком. В луче света на ковре лежал кинжал с синей ручкой. Его короткое лезвие было запачкано кровью. Затаив дыхание, Кен смотрел на орудие убийства. Несомненно, здесь только что побывал убийца!

 Холанд покачнулся и, чтобы не упасть, рухнул на стул. Гром гремел, не переставая, дождь лил, словно из ведра. Сквозь шум падающей воды было слышно, как к дому подъехала машина, и Кен затаил дыхание, чтобы послушать. Машина проехала, не останавливаясь.

 Здесь только что было совершено преступление! Холанд встал.

 – Я теряю время, – подумал он. – Нужно вызвать полицию.

 Он снова направил луч фонарика на тело девушки, не в силах поверить, что она действительно мертва. Нагнувшись, он заставил себя дотронуться до ее шеи, и не обнаружил никаких признаков биения артерии. Его снова затошнило. Отступая, Кен поскользнулся, и в ужасе понял, что наступил в лужу крови, образовавшуюся на полу. Кое-как вытерев ногу о ковер, Кен вернулся в гостиную. Эта жуткая ночь, темнота, рассекаемая лишь молнией и потрясаемая раскатами грома, могла бы присниться в страшном сне, но все это, увы, было реальностью.

 Холанд, спотыкаясь, подошел к бару, налил себе полный стакан виски и одним махом осушил его. Это позволило ему слегка успокоиться, он стал водить лучом фонарика в поисках телефона и, наконец, обнаружил его на маленьком столике у дивана. Шагнув туда, Холанд вдруг остановился.

 – А что если полиция не поверит мне? Что если они обвинят меня в убийстве Фей?

 Он почувствовал, что волосы у него на голове зашевелились. Даже, если ему поверят, и найдут настоящего убийцу, он должен будет выступить на процессе свидетелем. И как же он объяснит свое присутствие в этой квартире? Все выплывет наружу, правду узнает Энн, узнают сослуживцы в банке… Во рту у него пересохло. Он уже видел свое имя на первых страницах газет. Все будут хихикать и обсуждать: как только жена уехала, муж сразу же отправился к проститутке!

 – Уходи отсюда, – тихо сказал себе Кен. – Ты ничего не сможешь для нее сделать: она мертва. Подумай лучше о себе и скорей убегай отсюда.

 Холанд пошел к двери, но тут же остановился. В квартире оставались отпечатки пальцев, по которым полиция могла отыскать его. Нельзя было поддаваться панике и бежать, не уничтожив следы своего пребывания. А для этого нужен свет. Нужно найти щиток. Может быть, он на кухне? Щиток с пробками, действительно, оказался на кухне, Холанд сменил перегоревшую пробку и включил свет. Он старательно протер носовым платком все, до чего дотрагивался, и вернулся в гостиную.

 Его шляпа одиноко лежала на стуле. Холанд совершенно забыл о ней, и если бы убежал, поддавшись панике, шляпа выдала бы его с головой: на подкладке стояло “Кен Холанд”. Чтобы не забыть шляпу наверняка, Холанд тут же надел ее. Он подобрал осколки стакана, завернул в газету, каблуком превратил их в порошок и, пройдя на кухню, выбросил в мусорное ведро. Взяв с умывальника губку, он вернулся в гостиную и тщательно протер там все, включая бутылку с виски. Вытряхнув из пепельницы окурки, он вымыл ее под краном. На всякий случай он провел губкой и по телефону.

 Оставаться в этой квартире дальше было опасно.

 Заставив себя собраться, он прошел в спальню и, стараясь не глядеть на труп, положил фонарик, предварительно вытерев и его. На ковре лежал кинжал с синей ручкой. Если бы убийца принес его с собой, то ни в коем случае не бросил бы здесь. Но как ему удалось проникнуть в квартиру? Ясно, не через окно. У него должен быть ключ, или, может быть, отмычка. Впрочем, какое это имеет значение?

 Время шло. Уверенный, что не оставил следов, Холанд решил поторопиться. Нужно только смыть кровь с рук и внимательно осмотреть одежду.

 Пройдя в ванную, он носовым платком повернул кран, тщательно вымыл руки, вытер их полотенцем и взглянул в большое зеркало. Сердце его болезненно сжалось: на внутренней стороне левого обшлага краснело маленькое пятнышко. Опустив глаза, он заметил еще одно пятно на манжете брюк. А что, если бы кто-то увидел это раньше его? Он включил воду посильней и стал тереть испачканные места губкой. Материя изменила свой цвет, стала грязной, но пятна все же исчезли. Понимая, что больше сделать уже ничего нельзя, Холанд положил губку, вымыл порозовевшую раковину и погасил свет. Нужно было уходить. Он бросил прощальный взгляд на дверь спальни.

 Гроза прекратилась. Гром гремел где-то вдалеке, но дождь еще стучал в окна. Холанд подумал, что сделал все от него зависящее. Эта история не должна была иметь для него никаких последствий.

 На часах было без двадцати три. Если ему повезет, он никого не встретит на лестнице. Холанд подошел к двери, погасил свет и взялся за ручку.

 А что если он кого-нибудь встретит?..

 Сделав над собой усилие, Холанд начал поворачивать ручку и вдруг замер: по ту сторону двери кто-то дышал. Прошло несколько тягостных секунд, и неизвестный сначала осторожно, а потом все более ожесточенно начал царапать дверь.

 Холанд задержал дыхание, но сердце его бешенно колотилось. Раздалось легкое повизгивание, и Холанд, мгновенно успокоился, вспомнив о болонке Рафаила Свитинга. Но успокаиваться было рано: Свитинг видел, что Фей вернулась не одна, он разглядывал Холанда так, что, конечно же, запомнил мельчайшие детали. Когда полиция обнаружит труп, сосед Фей сразу же расскажет о Холанде.

 Кен закрыл глаза. Какой ужас!

 – Не распускаться! – приказывал он себе. – На свете живут сотни людей, похожие на меня. И даже если у полиции будут мои приметы, это ей мало поможет.

 Держась за ручку двери, Холанд слышал, что собачонка настойчиво рвется в квартиру. Потом на лестнице послышались шаги.

 – Лео! Иди сюда! – позвал хозяин, но болонка не слушалась.

 Холанд ждал, сердце его колотилось так громко, что он боялся, как бы его не услышал Свитинг.

 – Иди сюда, или я поднимусь за тобой, – звал тот. – Ты очень непослушный пес.

 Кен отступил от двери и затаил дыхание.

 – Иди же, что ты там вынюхиваешь? Наступило долгое, мучительное молчание, и наконец у двери послышались легкие шаги. Снова стало тихо, и Кену показалось, будто Свитинг стоит, прижав к двери ухо. Собака перестала царапаться, Кен различал теперь лишь биение собственного сердца да шум дождя, колотившего по стеклам. И тут случилось нечто, заставившее Кена похолодеть: ручка стала поворачиваться, и дверь слегка подалась. Кен, придя в себя, придержал ее ногой, а потом навалился всем телом, тщетно пытаясь обнаружить задвижку. Попыток открыть дверь с той стороны больше не было.

 – Идем, Лео, – сказал Свитинг, повысив голос. – Мы должны вести себя тихо, иначе мисс Карсон проснется и заругает нас.

 Холанд прислонился к двери, чувствуя, что пот заливает ему глаза. Удаляющиеся шаги позволили ему наконец перевести дыхание, но только Кен расслабился, как за спиной раздался телефонный звонок.

* * *

 Гроза прошла и, кроме телефонного звонка, резкого и настойчивого, ничто не нарушало тишину.

 – Боже мой, таким звонком можно разбудить весь дом! Кто может трезвонить в такое время?

 Холанд ждал, дрожа всем телом, а телефон все звонил.

 – Должен же он замолчать? Не будет же это продолжаться без конца…

 Но телефон звонил до тех пор, пока у Кена не сдали нервы. Он зажег свет и снял трубку – Фей? Это Сэм.

 Холанд узнал голос негра из “Голубой розы”.

 – Послушай, девочка, – продолжал тот. – В городе видели Джонни, он ищет тебя. Говорят, он справлялся о тебе в Парадиз-клубе…

 Погруженный в свои мысли, Кен изо всех сил прижимал трубку к уху. Кто такой этот Джонни? Может быть, он и убил Фей?

 – Фей, – нетерпеливо позвал Сэм Дарси, – Ты меня слышишь?

 Трясущейся рукой Кен положил трубку. Этот Дарси, без сомнения, будет звонить сейчас снова. Нужно что-то сделать с телефоном. Он схватил со стола какую-то газету, оторвал кусок и, скрутив маленький плотный шарик, засунул в мембрану. Едва он сделал это, телефон зазвонил опять.

 Холанд в последний раз оглядел гостиную, погасил свет и, приоткрыв дверь, выглянул на лестничную площадку. Она была пуста.

 – Нужно бы протереть ручку двери, – подумал Холанд и закрыл дверь. Остановившись на площадке, он прислушался. В доме было тихо. Тогда Холанд на цыпочках подошел к перилам и взглянул вниз. Там тоже было пусто, но дверь в квартиру Рафаила Свитинга приоткрылась. Наверное, “кремовый пирог” сидел в темноте свой квартиры и наблюдал от нечего делать за лестницей. Кен колебался: подождать, пока закроется дверь, или спускаться прямо сейчас? За спиной слышалось легкое дребезжание телефона. Он предпочел бы подождать, но риск был слишком велик: Сэм Дарси может прийти сюда, чтобы узнать, почему Фей не отвечает. Нужно было как можно скорей уходить отсюда. Если пройти быстро и тихо, Свитинг ничего не заметит.

 Холанд начал спускаться, стараясь держаться подальше от перил, которые вполне могли заскрипеть, если на них опереться. Он спускался почти бесшумно и, задержавшись на нижней площадке, посмотрел на дверь. Если Свитинг сидит в темноте своей квартиры и наблюдает за лестницей, он, конечно же, заметит Холанда, но если он задремал, Кен проскользнет незамеченным.

 Собрав все мужество Холанд уже собирался пройти мимо двери, как вдруг из квартиры вышла болонка и уставилась на него испытующим, почти человеческим взглядом. Никогда в жизни Кен не испытывал такого страха. Даже там в квартире, он чувствовал себя более уверенно: во взгляде собаки было что-то мистическое, потустороннее. Целую вечность человек и собака смотрели друг другу в глаза. Потом дверь широко распахнулась, и на площадку шагнул Свитинг.

 – Иди, Лео, – ласково сказал он. – Сейчас все маленькие собачки должны спать. – Он внимательно посмотрел на Холанда и улыбнулся. – Вы даже не представляете, мистер, как трудно бывает уложить моего маленького друга.

 Холанд не отвечал, в горле у него пересохло. Свитинг подобрал Лео, сверля Кена черными глазами.

 – Не думаю, что дождь перестал, – продолжал он, поглаживая болонку. – Такая ужасная гроза! – Потоп, взглянув на дешевые часы, которые поблескивали на его запястье, добавил:

 – Надо же, я и не думал, что уже так поздно. Два часа ночи.

 Холанд сделал над собой громадное усилие и пересек площадку. Свитинг пошел следом.

 – Простите, я слишком много болтаю… Это участь холостяка. Без Лео я был бы совсем один.

 Кен продолжал путь, борясь с желанием броситься вниз, перескакивая через несколько ступенек.

 – Зайдите ко мне выпить вина, – попросил Свитинг, удерживая Кена за обшлаг рукава. – Вы доставите мне большое удовольствие. У меня так редко бывают гости…

 – Нет, спасибо, – пробормотал Кен, освобождая рукав.

 – У вас пятна на костюме! – закричал Свитинг, перегибаясь через перила. – Видите? Коричневое пятно! У меня есть прекрасный пятновыводитель!

 Холанд рысью продолжал свой путь и, добравшись до второго этажа, не удержался и стал прыгать через несколько ступенек сразу.

 Со скоростью ветра пробежал он через плохо освещенный вестибюль и у самой двери толкнул девицу, которая как раз входила с улицы. Неожиданное столкновение заставило Кена отпрянуть назад.

 – Ты за это заплатишь, дорогой! – крикнула девица, поправляя шляпу. Она протянула руку к выключателю и в вестибюле сразу вспыхнула несколько ярких лампочек.

 Перед Холандом стояла полная блондинка, в плотно облегающем платье.

 – Салют! – сказала она с профессиональной улыбкой. – Ты очень спешишь?

 – Простите, – упавшим голосом проговорил Кен. – Я вас не заметил.

 Он сделал шаг вперед, но блондинка загородила ему дорогу.

 – Не заметил? А теперь? – она уперла руки в бока и пошевелила бедрами. – Не хочешь ли позабавиться? Только не вкручивай мне, что такой большой мальчик любит спать один.

 – Дайте мне пройти! – отчаянно проговорил Кен, пытаясь оттолкнуть ее.

 – Нет, вы только подумайте! – закричала девица. – Да ведь ты меня чуть не убил, грубиян несчастный!

 Но Кен, не слушая, уже скрылся за дверью, и девица, глядя, как уплывает заработок, выругалась ему вслед.

* * *

 Холанд шел по мокрому тротуару. На улице было свежо, черные тучи, еще недавно обложившие небо, почти исчезли, и луна лишь изредка пряталась в редких облаках, несущихся под порывами ветра.

 В мозгу Холанда метались мысли одна другой страшней.

 – Эти двое меня запомнили. Они расскажут полиции, и завтра во всех газетах появятся мои приметы. Но кто может связать мое имя с именем Фей Карсон? У меня не было никаких причин убивать ее. Полиция, прежде всего, должна искать мотив преступления. Без причины не может быть и следствия. Убийство проститутки, конечно, дело обычное. Но при чем здесь добропорядочный горожанин? А вдруг Свитинг или эта шлюха с нижнего этажа придут ко мне в банк? – от этой мысли Холанд побледнел. – Узнают они меня без шляпы? Я должен быть очень осторожен. Если увижу их, нужно сразу встать и выйти куда-нибудь. Все время нужно быть начеку.

 Он с ужасом представил себе дальнейшую жизнь, полную страха перед неожиданной встречей с, этими двумя. Неделями, месяцами теперь он должен быть предельно сосредоточен, находясь на работе, на улице, в магазине… Любой тип с болонкой заставит его теперь вздрагивать, а от каждой полной блондинки ему захочется убежать. Покоя больше не будет! Выход один: бросить банк и поискать другое место, где-нибудь в провинции.

 Но что сказать Энн? Он никогда ничего не скрывал от жены. И потом, она так хорошо знала Кена, что утаить что-то не было возможно, Энн сразу замечала, когда он бывал не в своей тарелке. Каким же он был идиотом, не отправившись домой прямо из “Голубой розы”! Ну, почему он не сделал этого? Впереди на улице появились какие-то фигуры, и Холанд бросился в тень. Он почувствовал, что близок к обмороку, когда рядом блеснула каска и пуговицы полицейского агента. Усилием воли Кен заставил себя идти нормальным шагом. Агент посмотрел на позднего прохожего, и он едва не пустился наутек. Пройдя метров тридцать, Кен решил оглянуться, и увидев, что полицейский, помахивая дубинкой, продолжает свой путь, облегченно вздохнул.

 Эта встреча дала понять Холанду, что ждет его в дальнейшем. Каждый случайно встреченный полицейский будет приводить его в ужас. А не лучше ли сразу покончить с этим: пойти в полицию и все рассказать?

 – Проклятый трус, – сказал он себе. – Подумай об Энн. Если ты не станешь метаться, как полоумный, тебя никто не заподозрит. Иди скорей домой, ты вне опасности.

 Он выпрямился и ускорил шаг. Стоянка была уже совсем рядом, и тут страх снова обуял его. Записал ли сторож номер его машины? Он знал, что некоторые сторожа на стоянках записывают номера всех машин. Если у сторожа есть его номер – он пропал. Полиция обязательно будет расспрашивать сторожа, и тот, конечно же, вспомнит, а перелистав свою книгу, тут же сообщит им номер машины. Уже через полчаса после этого разговора полиция будет звонить у двери его дома. Ошеломленный этой мыслью, Холанд свернул в темную аллею, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Он отчетливо видел вход на стоянку и служебное помещение рядом, где горел свет и виднелась фигура сторожа, склонившаяся над газетой. Нужно было во что бы то ни стало узнать, есть ли здесь книга для записей машины. Он не мог уехать, не узнав, записал ли сторож номер. Если такая книга существовала, ее нужно было уничтожить.

 Прислонившись к дереву, он наблюдал за служебным помещением. Может быть кто-то придет за машиной, и сторож выйдет на улицу, этим можно будет воспользоваться. Но было уже очень поздно, и шансов на то, что появится какой-нибудь полуночник, было мало. Нельзя было терять время.

 Собрав все мужество, Холанд перешел улицу. Старик-сторож оторвался от газеты и чуть удивленно посмотрел на посетителя.

 – Вы очень поздно, мистер!

 – Да? – проговорил Холанд, оглядывая помещение. Стол стоял около окна. Между пачкой старых газет, грязными тарелками, кастрюлями и полуистлевшим полотенцем, он увидел мятый блокнот, который прекрасно вписывался в натюрморт.

 – Была сильная гроза, – сказал Холанд, приближаясь. – Я ждал, пока она кончится.

 Блокнот был открыт, глаза Кена пробежали по записанным номерам: третьим снизу значился номер его машины.

 – Дождь еще идет, – отозвался сторож, занятый раскуриванием зловонной трубки. – Но, думаю, он не помешает. У вас есть сад?

 – Да, – ответил Кен, стараясь держаться непринужденно. – Для сада это неплохо. За последние десять дней не выпало ни капли.

 – Это верно, – согласился сторож. – А у вас есть розы?

 – У меня только это и есть, – сказал Кен, перемещаясь ближе к блокноту. – Розы и загон.

 – А у меня в саду есть все, что только может вырасти, – сказал старик, с усилием поднимаясь и подходя к двери. Выглянув, он посмотрел на небо. – Да, похоже распогодится…

 Кен схватил блокнот и спрятал за спину.

 – Никто не придет вас сменить? – спросил он, тоже подходя к двери и поднимая лицо к небу.

 – Я ухожу в восемь. Когда вы проживете столько, сколько я, вам тоже не захочется спать слишком много.

 Жить и так осталось недолго, зачем же тратить время на такую глупость, как сон?

 – Охотно вам верю. Доброй ночи. А я пытаюсь пока взять от жизни все, что только можно.

 Кен вышел на улицу и ветерок приятно охладил его покрытое потом лицо.

 – Постойте, я запишу вас в свой блокнот, – попросил сторож. – Какой у вас номер? Сердце Кена сильно заколотилось.

 – Мой номер? – повторил он почти беззвучно. Старик подошел к столу и стал перебирать газеты.

 – Куда я мог сунуть блокнот, – бормотал он. – Он только что был здесь.

 Холанд незаметно положил блокнот в карман брюк и посмотрел на стоящий перед входом “паккард”.

 – Мой номер ТХЛ-33-455, – сказал он.

 – Куда же подевался этот проклятый блокнот? Вы не видели, мистер?

 – Нет. Мне пора, – сказал Холанд, протягивая старику пятьдесят центов. – До свидания.

 – Спасибо. Повторите-ка ваш номер. Холанд повторил, и старик записал его на полях замызганной газеты.

 – Я потом перепишу его, когда найду блокнот.

 – Доброй ночи, – сказал Кен и быстрыми шагами направился к своей машине. Не включая фар, он резко взял с места. Старик – сторож, появляясь на пороге своей будки, сделал ему знак остановиться. Кен, не включая огней, нажал на педаль газа и выехал за ворота.

 Только оказавшись на Грандбург-стрит, он включил фары и, сбавив скорость, поехал к дому.

 Резкий звонок будильника вывел Кена из забытья. Он машинально накрыл его подушкой и, перевернулся на другой бок, чтобы снова уснуть. Пошарив возле себя рукой, он с удивлением обнаружил, что Энн нет рядом, и тут же вспомнил, что она в Лондоне. Тогда он открыл глаза и оглядел спальню. В неповоротливом после сна мозгу постепенно всплывали события минувшей ночи.

 Кен взглянул на будильник: было чуть больше семи…

 Он поднялся, натянул брюки и прошел в ванную. Голова болела от выпитого и, бреясь, Кен отметил, что за эту ночь сильно осунулся, а под глазами появились синяки.

 Побрившись, он принял душ и сразу почувствовал себя лучше, только голова все еще была тяжелой.

 Одеваясь, Кен размышлял, скоро ли обнаружат тело Фей. Ему было выгодней, если тело обнаружат не сразу. Воспоминания сторожа и блондинки за несколько дней утратят четкость. Что же касается Рафаэла Свитинга, тут у Холанда не было иллюзий: он, конечно, все прекрасно запомнил. Кен еще раз дал себе слово быть осторожным, и не попадаться этим людям на глаза. На кухне, поставив кофейник на огонь, он задумался, как окончательно вывести пятна на костюме. Этот костюм он купил совсем недавно, и если сейчас избавиться от него, Энн сразу же заметит. А если на костюм наткнется полиция, Кен окажется в очень тяжелом положении.

 Он сварил кофе, отнес чашку в спальню и стал рассматривать пятна, которые контрастно выделялись на светло-серой ткани. Левый ботинок тоже был запачкан кровью.

 Кен сел на край кровати и выпил кофе. К счастью, он купил костюм и ботинки в большом магазине и заплатил наличными, вряд ли продавец запомнил его.

 И вдруг в голову Холанда пришла блестящая мысль: он отправится в тот магазин и купит похожий костюм. Или даже точно такой, и пока продавец будет упаковывать его, он повесит старый, среди сотен других. Его обнаружат лишь через несколько недель, и тогда уже никто не сможет установить связь между Кеном Холандом и старым костюмом. Ботинки тоже почти новые, с ними нужно проделать такую же процедуру, тогда Энн ничего не заметит.

 Он завернул костюм и ботинки в два пакета и положил их в передней. Собираясь вернуться в комнату, Кен заметил почтальона и, дождавшись, когда газета окажется в почтовом ящике, схватил ее и быстро просмотрел все страницы. О Фей ничего не было. Впрочем, он на другое и не рассчитывал. Если даже полиция обнаружила тело, сообщение появится лишь вечером.

 Пора было отправляться в банк.

 Холанд надел шляпу, взял оба пакета, запер дверь и оставил ключ для уборщицы под ковриком. Идя через сад, он вдруг увидел, что какая-то машина резко затормозила перед калиткой. Едва сдержавшись, чтобы не броситься обратно к дому, он подошел и почти уверенно откинул щеколду.

 Из машины красный и оживленный Паркер делал ему знаки, – Здравствуйте, Холанд! Я решил заехать за вами. Услуга, как говорится, за услугу. Ну, влезайте!

 – Спасибо, – пробормотал Кен. – Я и не думал, что вы будете на машине.

 – Я и сам не думал до вчерашнего вечера, – сказал Паркер, помрачнев, и протянул Холанду сигарету. – Сегодня приезжает моя теща. Эта старая уродина не желает брать такси, и я должен мотаться за ней на вокзал. Только не подумайте, что у нее нет денег, просто она всю жизнь ведет себя так, словно живет на милостыню. Я просил Мези не приглашать ее, но все напрасно: моя женушка делает все наоборот.

 Паркер протянул Холанду зажигалку и тот прикурил.

 – О, лужайка все еще не подстрижена? – поднял брови Паркер.

 – Нет, – торопливо сказал Холанд. Лужайка совершенно вылетела у него из головы. – Вчера было душновато.

 Паркер, отъезжая, ткнул Холанда локтем в бок.

 – Ну как вчерашний вечерок? Нашли что-нибудь? А?

 – Замечательный вечер, – по возможности равнодушно ответил Кен. – Я вытащил почти все сорняки и рано лег спать.

 Паркер рассмеялся.

 – Идите, расскажите эти сказки своей бабушке. Посмотрели бы вы на себя в зеркало. Нет, старина, вы разоблачены. Как там, кстати, поживает моя подружка?

 – Какая подружка? – спросил Холанд, бессмысленно глядя на поток встречных машин.

 – Ну, Холанд, нельзя быть таким скрытным. Вы же прекрасно понимаете, что я вас не выдам. Она вам понравилась?

 – Не понимаю, о чем вы, – замороженным голосом отозвался Холанд.

 – О, боже! Я же давал вам телефон. Вы звонили ей, правда?

 – Я уже сказал вам, что пропалывал клумбу с розами.

 Паркер поднял глаза к нему.

 – Ну как хотите. Только все равно вы меня ни в чем не убедили. Я дал вам телефон, и вы им воспользовались, вот так!

 – Как хотите, – пожал плечами Холанд. – Только вчера вечером я был дома. И прошу вас, оставить, наконец, эту тему.

 – Ну, ладно, я вас просто дразнил, – улыбнулся Паркер, слегка удивленный злостью, звучавшей в голосе сослуживца. – Я хотел пошутить, но если вам это неприятно, я больше не буду. Только имейте в виду. Фей – потрясающая девочка. Тот мой приятель, который познакомил меня с ней, просто спас меня от петли. Конечно, я рискую каждый раз, когда иду на свидание, но игра стоит свеч! Это прелестная девушка и, поверьте, стоит тех денег, которые берет.

 – И все же я прошу вас переменить тему. Вы же видите, меня это нисколько не интересует.

 – А вы можете предложить что-нибудь поинтересней? – улыбнулся Паркер. – Ну, давайте, поговорим о более важных вещах. Что у вас в этих пакетах?

 – Энн приготовила кое-какие вещи, чтобы я отнес их в чистку.

 – Не понимаю, почему женщинам так нравится нагружать нас всякими делами. Мези дала мне список поручений, длинный, как рука. Я надеюсь все же найти кого-нибудь, кто сделает все за меня.

 Некоторое время Паркер вел машину молча.

 – А может быть, мне зайти к Фей во время перерыва? – задумчиво проговорил он. – Я же не смогу видеться с ней, пока теща будет у нас. Эта старая кляча всюду сует свой нос, и если я задержусь хоть ненадолго, сразу же примется нашептывать Мези.

 Холанд почувствовал, как озноб прошел вдоль позвоночника.

 – Во время завтрака? И она согласится принять вас в такую рань?

 – Это не так уж и рано, – рассмеялся Паркер. – Мне приходилось бывать у нее и в восемь утра.

 При мысли о том, что Паркер поднимется в квартиру и столкнется там с полицией Холанд похолодел.

 – Вы не позвоните ей заранее?

 – О, конечно. Она ведь может быть занята. Но во время завтрака есть шанс застать крошку в одиночестве. Холанд вздохнул.

 – По-моему, идти днем в такое место довольно рискованно.

 – Подумаешь! В начале улицы есть стоянка машин, а сама улица вся обсажена деревьями. Можете убедиться в этом как-нибудь, если до сих пор не сделали этого, обманщик.

 – Лучше следите за дорогой. Вы чуть не врезались в фургон, – насмешливо сказал Кен.

 В одиннадцать часов, когда основная масса клиентов ушла, Паркер закрыл свое окошечко и, понизив голос, объявил Холанду, что идет звонить.

 – Я отлучусь на пять минут. Присмотрите тут, ладно?

 Холанд видел, как он прошел через холл и плотно закрыл дверь в телефонную будку, через несколько секунд дверь открылась, и Паркер почти что вывалился оттуда. Он был совершенно бледен. Казалось, он спешит спрятаться за своим окошечком.

 Холанд старался не показать, что заметил его состояние и регистрировал чеки. Это стоило ему немалых усилий: руки его дрожали.

 – Ну как, – безразличным тоном наконец спросил он, – назначили свидание?

 – Боже мой, – пробормотал Паркер, – у нее фараоны!

 – Фараоны? – Холанд выронил ручку.

 – Да! Наверное, это облава. Представляете, что могло бы произойти, если бы я оказался там!

 – Откуда вы знаете, что там полиция?

 – Тип, который подошел к телефону, сразу же сказал: “Лейтенант Адаме из городской полиции”. Он хотел знать, кто звонит.

 – Вы ему сказали?

 – Конечно, нет. Я сразу же бросил трубку. Черт возьми! Что бы это могло значить? Я никогда не слышал, чтобы устраивали облавы у девиц, которые работают у себя на квартире. Подумать только, они могли явиться в тот момент, когда там был я!

 – Вы хорошо сделали, что сначала позвонили.

 – И не говорите! – Паркер вытер лицо. – Как вы думаете, они попытаются узнать, откуда был звонок?

 – " – У них нет на это оснований, – ответил Холанд, который сразу же понял, какая страшная опасность ему угрожает. Полиция легко могла узнать, откуда звонили. Если они явятся в банк, вооруженные приметами, которые им сообщит Рафаил Свитинг, он попадется, как крыса. Вдобавок у него с собой испачканный кровью костюм.

 – Может быть, ее ограбили? – нервно проговорил Паркер. – А вдруг они там потому, что ее убили?

 Холанд почувствовал, как по его щеке побежала холодная капля пота. Он молчал, опасаясь, что может выдать себя.

 – Эти девицы страшно рискуют, – продолжал Паркер. – Ее вполне могли и убить.

 Появление у окошечка помешало ему развить эту тему. За этим клиентом подошли другие, и Холанд с Паркером некоторое время молча занимались своим делом. Кен мучительно думал о пакетах, оставленных в его шкафчике в гардеробной.

 Что за кретин этот Паркер! Если полиция захочет найти автора телефонного звонка и неожиданно нагрянет сюда? Он тревожно посмотрел на часы-браслет. До завтрака еще целый час. Полиция вполне может быть уже в дороге…

 Нужно было сосредоточиться, но клиенты повалили прямо-таки валом, и Холанд погрузился в работу. Наступил перерыв, и Паркер вдруг неуверенно проговорил:

 – Вошел какой-то тип, очень похожий на фараона.

 – Где? – сердце Холанда замерло, а потом заколотилось с утроенной энергией. Его взгляд обшарил пустынный холл. Почти незаметный на фоне стены, за одной из колонн стоял высокий человек, одетый в коричневый костюм и фетровую шляпу. Он действительно походил на полицейского: плотный, с толстым лицом сангвиника и маленькими глазками, взгляд которых, напугал Холанда.

 – Никаких сомнений: это легавый, – прошептал Паркер.

 Не отвечая, Холанд наблюдал за подозрительным человеком. Тот пересек холл и вошел в телефонную будку.

 – Как вы думаете, кто-нибудь видел меня, когда я звонил? – тихо спросил Паркер.

 – Не думаю. Телефон хорошо просматривается только отсюда.

 – Если меня спросят, скажу, что хотел позвонить жене, но не смог соединиться. А может быть они и не станут нас спрашивать.

 – Очень бы хотелось.

 Они видели как неизвестный вышел из кабины и стал разговаривать с посыльным. Посыльный взглянул на что-то, лежащее на ладони у неизвестного, и пожал плечами. Они обменялись несколькими словами, после чего мужчина направился прямо к Холанду.

 Кровь застыла в жилах Кена, но он постарался сделать вид, что регистрирует чеки.

 – Вот они и узнали, – вполголоса сказал Паркер. Неизвестный подошел к конторке, его инквизиторский взгляд остановился на Паркере, а потом перешел на Холанда.

 – Городская полиция, сержант Донован, – басом проговорил он. – Я ищу типа, который полчаса назад звонил отсюда по телефону. Кто-нибудь из вас его видел?

 Холанд поднял глаза на бугристое, кирпичного цвета лицо Донована. Множество морщин разбегалось от его курносого носа, а под ним торчали тщательно ухоженные рыжие усы.

 – Нет, я никого не видел, – ответил Кен.

 – Я только что звонил, – совершенно спокойно ответил Паркер. – Я пытался соединиться с женой. Надеюсь, вы не меня имели в виду?

 – Меня не интересует ваш звонок жене. Вы не видели, кто-нибудь кроме вас пользовался телефоном?

 – Видел старика, потом девушку, – вдохновенно лгал Паркер. – Но это было больше часа назад. Мы были очень заняты, кроме них я никого не видел.

 – Ваша занятость не помешала вам позвонить жене, – сказал Донован, сверля Паркера глазами.

 – Ничто не может удержать меня от разговора с женой, – широко улыбаясь, возразил Паркер.

 Донован вынул из кармана мятую сигарету, задумчиво вставил ее в рот и чиркнул желтой медной зажигалкой.

 – А вы видели кого-нибудь, кто бы пользовался телефоном? – спросил он на этот раз у Холанда.

 – Кажется, я уже сказал – нет! – ответил тот, с трудом вынося взгляд полицейского.

 – Вы могли изменить свое мнение.

 – Я никого не видел. Донован недовольно скривился.

 – Никто ничего не видит в этом чертовом городе, и никто ничего не знает. – Он последний раз подозрительно посмотрел на обоих мужчин и, пройдя через холл, снова заговорил с посыльным.

 – Ну вот! – облегченно вздохнул Паркер. – Мне не хотелось бы, что бы этот милашка еще раз принялся стирать меня в табак. А вам?

 – Мне тем более, – ответил Холанд, чувствуя, как дрожат его коленки.

 – Во всяком случае я отлично выкрутился.

 – Не спешите радоваться, – возразил Кен. Они видели, что Донован, поговорив с посыльным, коротко кивнул и вышел из банка.

 – Похоже, дело скверное, – сказал Паркер. – Если сюда приходил шпик, значит ее точно убили. Черт возьми! Какой же я все-таки счастливчик: мне удалось избежать неприятностей!

* * *

 Часы на башне городского отеля пробили половину второго, когда Холанд вышел из магазина, держа под мышками два пакета. Он быстро миновал Центральную улицу и вошел в банк в неплохом настроении: план был осуществлен. Выпачканный костюм висел среди сотен своих новеньких собратьев в демонстрационном зале, а что касается ботинок, они заняли место среди таких же, выставленных на витрине. Кен несколько растерялся, когда продавец, предлагая ему почти такой же, как он только что сунул среди других, костюм, спросил, не забыл ли он свой пакет.

 – У меня не было никакого пакета, – нахально ответил Кен.

 Несколько удивленный продавец не стал настаивать.

 Сейчас Холанда терзала одна мысль: этот сержант Донован, прилетевший на телефонный звонок, словно хищная птица на падаль, очень уж внимательно сверлил его своими глазками. Что, если у него уже есть описание внешности ночного гостя Фей Карсон?

 В дневных газетах тоже ничего не было об убийстве.

 – Ничего? – удивился Паркер. – Вы уверены?

 – Ничего, – Холанд протянул ему газету. – Посмотрите сами.

 – Значит, это не убийство, – заметил Паркер, пробегая газету глазами. – У таких девиц всегда истории с полицией. Во всяком случае, меня она теперь не скоро увидит…

 День тянулся медленно, и Холанд, ожидавший возвращения сержанта Донована, едва дождался, когда банк, наконец, закроют и можно будет заняться кассой.

 – Если этот шпик начнет задавать нескромные вопросы, я могу рассчитывать на вашу поддержку? – спросил вдруг Паркер.

 – Безусловно, – кивнул Холанд, представляя, что стало бы с сослуживцем, если бы он узнал правду. – Вы не должны так беспокоиться.

 – Ваши слова да богу в уши, – нервно хихикнул Паркер. – Если они как-нибудь узнают, кто звонил, у меня будут неприятности. Старик Шварц не будет в восторге, если ему донесут, что его служащий ходил к шлюхе. Он сразу же выкинет меня за дверь. А уж о жене и говорить нечего: страшно подумать, что она сделает.

 – Успокойтесь, я никому ничего не скажу.

 – Это послужит мне уроком, – сказал Паркер. – Никогда больше не стану ходить к девкам. – Он закрыл кассу и добавил:

 – Я убегаю, пора ехать за тещей. Сожалею, но подвезти вас не смогу.

 – Ничего, – улыбнулся Холанд. – Мне осталось зарегистрировать несколько чеков, и я закончу. До свидания.

 Он повозился еще немного, дожидаясь, чтобы Паркер ушел, а потом спустился в гардероб, взял оба пакета, шляпу и вышел через служебный вход. Доехав до дома на автобусе, Кен остановился на углу, чтобы купить газету.

 Это было в последних новостях. Он остановился, и с бьющимся сердцем прочитал заголовок:

 УБИЙСТВО НА ЛЕССИНГТОН-АВЕНЮ!

 "Бывшая танцовщица заколота кинжалом в своей квартире неизвестным убийцей”.

 Холанд не мог заставить себя читать дальше и опустил газету. Разом взмокнув, он продолжал свой путь. Подходя к дому Кен заметил, что соседка, миссис Фелдинг стоит у своей калитки и внимательно смотрит на него. Она всегда делала так, и Энн внушала мужу, что миссис Фелдинг вовсе не злая, просто ей скучно. Но, по мнению Холанда, старая ведьма пыталась быть в курсе всего, что происходило вокруг, и совала нос в дела, которые совершенно ее не касались.

 – Вы гуляли по городу, мистер Холанд? – спросила она, уставившись любопытными глазками на пакеты подмышками соседа.

 – Да, – ответил Кен.

 – Надеюсь, вы не наделаете глупостей, пока миссис Холанд нет дома? – хихикнула она, грозя пальцем. – Мой покойный супруг просто дичал, стоило мне повернуться к нему спиной.

 – Старая кляча! – злобно подумал Кен, торопясь проделать сотню шагов, которая отделяла его от дома.

 – А как вы поздно стали возвращаться домой! – продолжала она, делая хитренькие глазки. – У меня такое чувство, что сегодня вы вернулись ночью.

 Сердце Холанда упало.

 – Думаю, вы ошибаетесь.

 Улыбка соседки погасла, а ее пронзительный взгляд заставил Кена отвести глаза.

 – О, мистер Холанд, я смотрела в окно, и абсолютно уверена, что это были именно вы.

 – И тем не менее это не так, – упорствуя, ответил Кен. – Простите, я тороплюсь: хочу написать письмо Энн.

 – Ну что ж, передавайте ей привет, – сказала миссис Фелдинг, прожигая его взглядом насквозь.

 – Обязательно, – натянуто улыбаясь, пообещал Кен.

 Он быстро подошел к своей двери, открыл ее и оказался в вестибюле. Если полицейские вздумают допросить эту очаровашку, он пропал. Старая ведьма может погубить его. Она шпионила за ним ночью, а сейчас заметила пакеты. Что отвечать, если полиция заинтересуется этим? Кен понял вдруг, что чувствует крыса, попав в западню. Пройдя в гостиную, он налил себе стакан виски и сел на диван. Только выпив половину стакана, он смог заставить себя прочитать новости.

 "Сегодня утром Фей Карсон, бывшая танцовщица кафе “Голубая роза” была обнаружена мертвой. Ее нашла женщина, которая приходила делать уборку. Тело лежало поперек кровати. Подозревают, что орудием убийства стал остро заточенный нож для разбивания льда.

 Сержант Донован, которому поручено следствие по делу, заявил, что располагает большим количеством улик, которые позволят обнаружить убийцу очень скоро. Он ищет сейчас высокого человека крепкого телосложения, одетого в светло-серый костюм и такую же шляпу, который провожал мисс Карсон домой прошлой ночью”.

 Холанд выронил газету и закрыл глаза. Ему хотелось немедленно сесть в машину и мчаться как можно быстрей и дальше, чтобы скрыться раньше, чем здесь появится полиция.

 "Высокий человек крепкого телосложения, одетый в светло-серый костюм и такую же шляпу…” Какое идиотство, покупать точно такой же костюм только ради того, чтобы Энн не заметила пропажи! Да он же теперь никогда не рискнет надеть этот костюм.

 Кен провел рукой по лицу. Что же делать? Неужели придется бежать?

 – Да возьми же себя в руки! – требовал он. – Побольше хладнокровия!

 Кен встал, развязал оба пакета, отнес их содержимое в спальню и разместил в шкафу. Потом он вернулся в гостиную и благословил небо за отсутствие Энн, которое давало ему полную свободу действий.

 Но через шесть дней Энн вернется! Дело, конечно, не сможет закончиться так быстро, но если это случится, к тому времени он будет уже в тюрьме.

 Кен поставил стакан, чтобы закурить. Какое-то движение на улице заставило его посмотреть в окно. Недалеко от дома остановилась машина, дверца открылась, и возле калитки показался незнакомый мужчина.

 Кен почувствовал себя пригвожденным к месту, челюсти его стиснулись, дыхание прервалось.

 Из машины вышел еще один человек и тоже подошел к калитке. Тот, что подошел первым, толкнул калитку, и Холанд узнал его: это был сержант Донован.