О книге
В романе Дж.Х.Чейза «Ударь по больному месту» действует частный детектив Дирк Уоллес. К нему обратилась богатая клиентка, у дочери которой якобы вымогают деньги неизвестные преступники. Детектив начал расследование, но оказалось, что «пострадавшая» связана с мафией. Она сама берет крупные суммы со своего счета и отдает их негритянской организации. Когда он влез в дела этой организации, его жизнь оказалась под угрозой...
Глава 1
Меня зовут Дирк Уоллес. Я не женат, сорока восьми лет, темноволос, и никому не придет в голову пугать моим лицом детей. Я — один из двадцати детективов сыскного агентства «Акма», которое разместилось под самой крышей «Грубинг-Билдинг» на Парадиз-авеню в Парадиз-сити, штат Флорида.
Сыскное агентство «Акма» — самое дорогое и престижное на всем Восточном побережье США. Основанное шесть лет назад ветераном вьетнамской войны полковником Виктором Парнеллом, агентство постепенно превратилось в одно из самых процветающих. У этого Парнелла оказался прекрасный нюх, и он быстро понял, что рано или поздно кое-кому из миллионеров, живущих в городе, понадобятся услуги детективов. Мы специализируемся на шантаже, вымогательстве, кражах, нанесении увечий, супружеских изменах и убийствах.
Двадцать детективов — это, в основном, бывшие копы, сотрудники военной полиции, которые работают парами. У каждой пары свое помещение, и никто не вмешивается в работу коллег, если только в этом не возникает крайней необходимости. Таким образом, в прессу ничего не просачивается, но, если утечка все-таки произойдет, оба детектива, занимающиеся расследованием преданного гласности дела, тотчас же лишаются места.
Проработав в агентстве полтора года и зарекомендовав себя с самой лучшей стороны, я получил отдельное помещение и Билла Андерсона в помощники.
Билл, помощник шерифа в прошлом, невысок, кряжист, а его мускулатура выдает в нем бывшего боксера. Как-то он здорово мне помог в одном запутанном деле, когда меня отправили в Кирл найти исчезнувшего подростка. Он работал тогда помощником шерифа и прямо-таки мечтал попасть в наше агентство.
Благодаря его помощи, мне удалось раскопать еще одно тонкое дельце. Я стараюсь не забывать таких услуг и замолвил за него словечко. С тех пор Билл Андерсон и пребывает в «Акме». Потрясающее трудолюбие и бульдожья хватка сделали его незаменимым. При необходимости он сутками работает почти без отдыха, а это в нашем деле немаловажно.
Билл снабжал меня информацией, благодаря чему я мог не отвлекаться и целиком сосредоточиться на расследовании. В свое свободное время он изучал город и теперь был непревзойденным знатоком всех ресторанов и ночных клубов. Преступники не принимали Билла всерьез: их вводил в заблуждение его небольшой рост. Мало кто знал, что этот маленький крепыш ударом кулака мог свалить быка-двухлетка.
В это июльское утро мы изнывали от безделья. Шел дождь, и все вокруг пропиталось сыростью. В городе почти никого не осталось. Молодежь куда-то сдуло, а богатые посетители и туристы должны были появиться только в сентябре.
Андерсон, пожевывая резинку, писал письмо домой, а я, забросив ноги на стол, думал о Сюзи, которая работала регистратором в «Бельвью-отеле». В то время я интересовался одним парнем, живущим в этом отеле, потому что он подозревался в шантаже. Я объяснил Сюзи обстановку, а она помогла мне собрать столько улик, что их с запасом хватило на пять лет решетки для этого типа.
У Сюзи были длинные темные волосы и серые глаза с затаившейся в них улыбкой, фигура у нее была как раз в моем вкусе: высокая грудь, тонкая талия, соблазнительно покачивающиеся бедра и, разумеется, стройные ноги. Мы виделись пару раз, а позже стали встречаться каждую среду вечером и ужинали в скромном прибрежном ресторанчике, если у нее, конечно, не было ночного дежурства в отеле. Оттуда мы обычно отправлялись в ее небольшую квартирку, где позволяли себе маленькие радости в ее же постели. Так продолжалось три месяца, пока мы не поняли, что по-настоящему влюблены друг в друга. До Сюзи у меня была куча разных милашек, но рядом с ней я не думал ни о ком. Никто, кроме нее, мне не был нужен.
Как-то невзначай я подбросил ей идейку насчет того, что неплохо бы нам и пожениться, но она, слегка улыбнувшись, лишь покачала головой, что, признаюсь, повергло меня в крайнее смущение.
— Не будем спешить, — сказала она. — Я не против, но сейчас у меня хорошая работа, а если мы поженимся, мне придется оставить ее. Давай, дорогой, повременим немного.
Мне пришлось согласиться, и вот сегодня была наша среда. Я, размечтавшись, предвкушал чудесный вечер, переходящий в еще более чудесную ночь… как вдруг загудел зуммер.
Я нажал на кнопку селектора и сказал:
— Уоллес слушает.
— Зайди, пожалуйста, ко мне, — раздался хриплый голос Гленды Керри, которая была секретарем полковника и его правой рукой. Высокая красивая деловая брюнетка, она отличалась властным характером, но при этом была очень отходчива. Если она что-то говорила, слушаться ее нужно было безоговорочно.
Я тут же поднялся и прошел длинным коридором в ее кабинет. Шеф был в Вашингтоне, и всеми делами заправляла Гленда. Постучавшись, я вошел. Она восседала за своим столом. На ней была безукоризненно отглаженная белая блузка, а опустив глаза ниже, я заметил выглядывающий из-под стола край черной юбки.
— Звонила миссис Торенс, — сказала она, не дожидаясь, пока я усядусь. — Она просит, чтобы ей на дом прислали детектива сегодня в двенадцать часов дня. По телефону она не сообщила никаких подробностей, но предупредила, что предпочитает интеллигентных, прилично одетых мужчин.
— И ты сразу же вспомнила обо мне?
— Я подумала о тебе потому, что все остальные заняты, — отчеканила Гленда, — Тебе говорит что-нибудь имя Генри Торенса?
— Чти то не припоминаю. А что, важная персона? Гленда вздохнула:
— Видишь ли, он умер. Миссис Торенс уже год вдовствует. У нее огромные связи, и она начинена деньгами. Общаться с ней нужно в лайковых перчатках. Кроме того, она нелегкий человек. Пойди и выясни, что у нее за дело. Вот адрес. И будь у нее ровно в двенадцать. Нам сейчас деньги не помешают, так что займись ею, пожалуйста.
— Если я правильно понял, мне следует зайти к ней, внимательно выслушать и на все согласиться. Так?
— Абсолютно верно. Потом обо всем расскажешь мне. На столе Гленды зазвонил телефон, поэтому я поднялся, взял протянутый мне листок бумаги и вернулся в свой офис.
— Ну, Билл, кажется, привалила работенка, — сказал я. — Некая миссис Торенс попросила прислать ей детектива. Отправляйся в справочный отдел «Геральд» и выкопай все, что сможешь, об этих Торенсах. Я должен быть у этой старой трески в двенадцать. Постарайся вернуться не с пустыми руками.
Билл от радости подпрыгнул на стуле: о такой непыльной работенке он и не мечтал.
— Ну, я пошел, — сказал он, исчезая в дверях. Без трех минут двенадцать я уже прогуливался у дома Торенсов, который представлял собой величественный особняк, утопавший в лесном массиве с очаровательными лужайками и множеством дорожек, выходивших к асфальтированной площадке немного в стороне от главного входа. Дом был такой большой, что, казалось, в нем не меньше пятнадцати одних только спален, не говоря о гостиных и верандах.
Ровно в двенадцать я поднялся по ступенькам и позвонил. Минут через пять дверь осторожно приоткрылась, и передо мной предстал высокий негр в белом сюртуке, черных брюках и с черным галстуком-бабочкой. Ему можно было дать семьдесят лет: вьющиеся волосы были довольно редкими и совсем седыми, а по его налитым кровью глазам и несколько опухшему лицу я понял, что негр часто прикладывается к бутылке. На это у меня был острый глаз.
— Дирк Уоллес, — представился я, — Миссис Торенс ожидает меня. Я из сыскного агентства «Акма».
Он наклонил голову, давая понять, что предупрежден о моем визите, и сделал шаг в сторону.
— Прошу сюда, сэр, — сказал он голосом, в котором звучали остатки былого достоинства. Мы прошли большим коридором, и негр распахнул одну из дверей.
— Мадам сейчас спустится, — сказал он, пропуская меня в огромную комнату, уставленную старинной мебелью и античными вазами. Я отметил, что на стенах было развешено несколько очень приличных полотен.
Меня интересовало, сколько времени понадобится этому пьянчуге, чтобы доложить миссис Торенс о моем приходе.
Прошло двадцать пять минут. За это время я успел рассмотреть все картины, оценить вазы, и все это стало мне уже порядочно надоедать.
Наконец дверь открылась, и появилась хозяйка дома. Я ожидал увидеть расплывшуюся старую женщину, но ошибся. Миссис Торенс была высокой и худощавой, чувствовалось, что она следит за своей фигурой. Волосы у нее были платинового цвета, и пробивающаяся кое-где седина удивительным образом гармонировала с ним. Черты ее лица можно было назвать даже классическими, а глаза — проницательными.
Она без малейшей улыбки, пристально посмотрела на меня, исследуя с головы до ног. Она так внимательно разглядывала мой костюм, что я даже засомневался в нем и подумал, не расстегнулась ли молния у меня на брюках?
Наконец хозяйка дома разрешилась вопросом:
— Мистер Уоллес? — голос ее звучал довольно глухо.
— Да, меня зовут именно так, — помня о предупреждении Гленды, почтительно сказал я.
— Садитесь. Я не задержу вас.
Атмосфера нашей беседы была такой же теплой и непринужденной, как на похоронах.
Я еще раз вспомнил о предупреждении Гленды насчет лайковых перчаток, а потом, поклонившись, сел на чертовски неудобный стул, куда был направлен ее указующий перст.
Затем миссис Торенс начала кружить по комнате, словно сомнамбула , бросая на меня время от времени пристальные взгляды. Интересно, долго ли она будет развлекаться таким образом?
Я успел заметить, что со спины она выглядит намного моложе, хотя ей можно дать около пятидесяти шести лет. Я ждал, я умел ждать: ожидание — часть работы детектива. А она между тем продолжала свои странные перемещения, которые сильно смахивали на ритуальный танец какого-то дикого индейца. Оказавшись уже в который раз в дальнем углу комнаты, она наконец остановилась и снова вонзила в меня стальной клинок своих глаз. Теперь между нами было метров десять, и я снова услышал ее хриплый бесстрастный голос:
— Мне говорили, что ваше агентство — лучшее на Восточном побережье.
— Я не работал бы в нем, если бы это было не так, миссис Торенс, — гордо парировал я.
Теперь она медленно начала приближаться.
— В таком случае, мистер Уоллес, я полагаю, вы считаете себя хорошим детективом?
Это была весьма язвительная бабуля, но я сдержался, несмотря на овладевающее мною глухое раздражение.
— Я не только считаю, но и уверен в этом.
Она приблизилась почти вплотную. Еще один сверкающий взгляд, затем, кивнув, словно убедившись в чем-то, она села на один из своих потрясающих стульев. — У меня есть основания полагать, что мою дочь шантажируют, — произнесла миссис Торенс, сцепив свои длинные пальцы с ухоженными ногтями. — Надеюсь, вы знаете, что нужно делать в подобных случаях.
— Конечно, миссис Торенс, — сказал я, стараясь, чтобы лицо мое напоминало лицо сфинкса.
— Я хочу, чтобы вы узнали, почему ее шантажируют и кто это делает.
— Если я могу рассчитывать на вашу помощь, никаких проблем не возникнет. Скажите, пожалуйста, что заставило вас думать о шантаже?
— В течение последних десяти месяцев моя дочь регулярно снимает со своего лицевого счета по десять тысяч долларов ежемесячно. — Она нахмурилась и взглянула на свои руки. — Это насторожило мистера Акленда, и он поставил меня в известность.
— Кто этот мистер Акленд?
— Это банкир нашей семьи. Он управляющий банком «Пасифик Нэшнл». Они были большими друзьями с моим мужем.
— У вашей дочери собственный счет в банке?
— К сожалению, да. Муж очень любил Анжелу. Он оставил на ее имя большие деньги и недвижимость. Ежемесячный доход с капитала составляет пятнадцать тысяч долларов. Это, конечно, огромные деньги для девочки ее возраста.
— Сколько же ей лет?
— Двадцать четыре.
— Я не вижу ничего ненормального, что девушка двадцати четырех лет, имеющая доход в пятнадцать тысяч долларов, ежемесячно тратит десять тысяч долларов. Возможно, вы внесете какую-то ясность в этот вопрос?
— Это совершенно ненормально! — резко возразила миссис Торенс. — Должна вам сказать, что Анжела не вполне полноценна. Видите ли, в период беременности я переболела корью… — Она замолчала и испытующе взглянула на меня. — Вы понимаете, что это значит?
— Да, конечно. Болезнь могла повлиять на ребенка.
— Вот именно. Анжела отставала в развитии. Пришлось нанять ей специального домашнего врача, а потом учителя. Но и это не слишком помогло. Только к двадцати годам у нее появились какие-то признаки зрелости. Все-таки мой покойный муж совершил страшную глупость! Должна сказать, что первые два месяца, после того как девочка узнала о завещании, она не проявила к своему доходу никакого интереса, а потом начала снимать со счета огромные суммы. Мистер Акленд, который не оставил меня после смерти мистера Генри, сначала не решался разговаривать со мной на эту тему. Я узнала обо всем лишь на прошлой неделе. Это он предположил, что здесь возможен шантаж. Он очень опытный человек, и я вполне разделяю его опасения.
— Итак, уточним, миссис Торенс, Ваш муж умер год назад. Дочь вошла в право наследования и ежемесячно снимает со счета по десять тысяч долларов в течение десяти последних месяцев. Так?
— Но первые два месяца деньги ее мало интересовали?
— Мистер Акленд говорит, что тоща она снимала по две тысячи в месяц — себе и прислуге-негритянке.
— Дочь живет с вами? Миссис Торенс удивилась:
— Конечно, нет. У нас очень сложные отношения. Кроме этого дурацкого вклада муж оставил ей коттедж в отдаленном конце нашего поместья. Там она и живет со своей негритянкой, которая работает по дому и готовит пищу. Я уже несколько недель не видела Анжелу. Когда мы встречаемся с глазу на глаз, нам не о чем говорить, а когда появляются гости, я вообще стараюсь ее не приглашать: девушка некрасива, а в присутствии посторонних делается на редкость болтливой.
— У нее есть свои друзья?
— Не имею представления. У каждой из нас — своя жизнь.
— Может быть, у нее появились знакомые юноши… или один юноша?
Миссис Торенс скорчила кислую гримасу:
— Вряд ли. Не могу себе представить приличного юношу, увлеченного Анжелой. Я же сказала вам: она некрасива.
— Но богата, миссис Торенс. Мужчины могут ухаживать за некрасивой девушкой, если у нее есть деньги.
— Мы с мистером Аклендом думали об этом… Но выяснить все — ваша задача.
— Я, конечно, справлюсь с этой задачей, но мне хотелось бы знать немного больше о вашей дочери. Как она проводит время: любит ли купаться, играть в теннис, танцевать?
Миссис Торенс недоуменно пожала плечами:
— Не знаю. Как я вам уже сказала, мы редко видимся. Эта женщина явно не нравилась мне. Если бы за хорошее исполнение материнских обязанностей присуждали «Оскара», моего голоса она бы не получила.
— У вас больше нет детей?
Миссис Торенс напряглась, глаза ее сверкнули.
— У меня был сын, но лучше не говорить об этом. Два года тому назад он ушел из дому, и я его больше не видела.
— Вы не будете возражать, если я встречусь с мистером Аклендом?
— Конечно, нет. Я ему всецело доверяю. Именно он и посоветовал мне обратиться за помощью в ваше бюро. Обязательно повидайтесь с ним.
— Ну а с дочерью? С ней мне тоже нужно встретиться.
— Конечно. Завтра — начало месяца. Она наверняка отправится в банк за деньгами. Мистер Акленд устроит так, чтобы вы ее увидели. Но ни в коем случае не подходите и не заговаривайте с ней: я не хочу, чтобы Анжела узнала о наблюдении. Никто, кроме мистера Акленда, не должен об этом знать. Надеюсь, в вашем агентстве знают о том, что такое конспирация?
— Можете не сомневаться, миссис Торенс. Я сегодня же встречусь с мистером Аклендом. Как только появятся новости, я сообщу их вам.
— Надеюсь, это произойдет в ближайшее время. Расценки у вас очень высоки.
— У нас очень много работы, но тем не менее очень скоро вы получите нужную информацию.
— Только предупредите о вашем приходе заранее. Надеюсь на вашу удачу. Должна вам сказать по секрету, что наш Сэнди, увы, пьяница, и я стараюсь поменьше тревожить его.
— Вы не собираетесь от него избавиться, миссис Торенс? — спросил я в дверях.
Она вскинула брови, и от ее глаз повеяло холодом.
— Сэнди с нами более тридцати лет. Он знает мои привычки. И смешит моих гостей. Я буду держать его до тех пор, пока он не станет совсем плох. До свидания, мистер Уоллес.
* * *
Закусив сосисками в бистро, я поехал в «Пасифик Нэшнл Банк». В три часа я уже подходил к главному входу. Этот банк нельзя было спутать ни с чем другим: портал был самим великолепием, два человека из службы безопасности охраняли вход и еще два находились в украшенном цветами холле, где на полу лежал толстый ворсистый ковер, а свежий, прохладный воздух наводил на мысль, что здесь не обошлось без кондиционера.
Подойдя к окошку с надписью: «Регистратура», я спросил мистера Акленда.
— Вам назначено? — поинтересовалась пожилая женщина. Я достал из кармана удостоверение и протянул ей.
— Покажите ему это удостоверение, — сказал я, — он тотчас же меня примет.
Женщина внимательно посмотрела на документ, а затем перевела взгляд на меня.
— Мистер Акленд занят. Какое у вас к нему дело?
— Если вы любопытны, — сказал я, — позвоните миссис Торенс, которая, может быть, с удовольствием вам все объяснит, а может быть, испортит вашу дальнейшую жизнь. Решайте скорей.
Имя миссис Торенс, похоже, вызвало у служащей неприятные воспоминания, потому что она взяла мое удостоверение и быстро вышла, гордо подняв голову. Вскоре она вернулась.
— Мистер Акленд примет вас. Пройдите, первая дверь направо.
— Благодарю, — ответил я и направился в указанном направлении.
Подойдя к нужной двери, я увидел табличку: «Горацио Акленд, управляющий» , слегка постучав, повернул блестящую медную ручку и вошел в роскошно обставленный кабинет. Здесь были мягкие стулья на изогнутых ножках, такого же цвета софы, коктейль-бар и огромный письменный стол, которого вполне хватило бы для игры в бильярд. За этим монументальным сооружением восседал хозяин кабинета Горацио Акленд.
При моем появлении он тотчас же поднялся. И я увидел упитанного, высокого и лысого джентльмена, довольно приятного на первый взгляд, но в его карих глазах я заметил затаившуюся настороженность. Этот взгляд я сравнил бы с импульсом лазерного луча. Акленд любезно указал мне на стул, стоящий с этой стороны стола.
— Миссис Торенс предупредила, что вы зайдете, мистер Уоллес. — Голос его был хорошо поставлен и глубок. — Вы хотели о чем-то поговорить со мной?
— Меня интересует ваше мнение по поводу дочери миссис Торенс, мистер Акленд. Мать считает ее не вполне нормальной. Вы тоже так считаете? В ней есть что-нибудь странное?
— Откровенно говоря, мне трудно сказать что-либо по этому поводу. — Акленд немного помолчал, а потом продолжил: — Внешне она вполне нормальна. Я ведь вижу ее всего несколько минут, когда она приходит снимать деньги. Одевается она экстравагантно, но в этом нет ничего необычного. Почти вся молодежь одета именно таким образом. Просто затрудняюсь ответить на ваш вопрос.
— Насколько я понял, существует капитал, с которого она может снимать проценты, и это составляет пятнадцать тысяч долларов в месяц. Что же произойдет в случае, если девушка вдруг умрет?
Брови Акленда поползли вверх.
— Но ведь ей только двадцать четыре года, мистер Уоллес.
— От несчастного случая, например, можно погибнуть в любом возрасте.
— Если ее не станет, капитал, принадлежащий ей, вольется в общий и не будет существовать самостоятельно.
— Какова же сумма этого общего капитала?
— Видите ли, мистер Уоллес, мистер Торенс был одним из самых богатых людей в мире. Я затрудняюсь назвать цифру.
— Деньги мужа унаследовала миссис Торенс, и в случае смерти дочери все, по-видимому, перейдет к ней?
— Да, других наследников нет.
— Но у Анжелы есть брат. Акленд кисло улыбнулся:
— Да, Том Торенс. Но он лишен наследства с тех пор, как два года назад ушел из дому. Сейчас у него нет никаких прав. — И больше претендентов нет?
— Есть кое-какие дарственные. Например, мистер Торенс завещал некоторую сумму слуге Сэнди. Сразу после смерти хозяина он получил пять тысяч долларов. — Вы полагаете, мистер Акленд, что эти ежемесячные снятия со счета десяти тысяч долларов говорят о шантаже?
Акленд сложил кончики пальцев вместе и сразу стал похож на епископа.
— Мистер Уоллес, я уже тридцать шесть лет занимаюсь финансовыми делами. Мисс Торенс двадцать четыре года и, как мне кажется, она вполне нормальна. Она имеет право делать со своими деньгами все, что хочет. Мы с ее отцом были большими друзьями и полностью доверяли друг другу. Я обещал, что, если с ним что-нибудь случится, я не спущу глаз с Анжелы, когда она вступит в право наследования. С миссис Торенс мы тоже всегда были дружны, и она охотно пользовалась моими советами в области финансов, а в случае необходимости — и помощью. При сложившихся обстоятельствах я не решался сообщить ей об этих ежемесячных изъятиях известной вам суммы. Мне казалось неэтичным вмешиваться в их семейное дело. Я молчал десять месяцев, но, так как это продолжалось, счел все же своим долгом сообщить миссис Торенс и, признаюсь, не исключал возможности шантажа.
— Мне понятна ваша позиция, мистер Акленд.
— То, что я сказал вам, мистер Уоллес, не подлежит разглашению. Авторитет вашего агентства очень высок, поэтому мы обратились именно туда.
— Мы ценим ваше доверие, мистер Акленд. Не могу ли я увидеть мисс Торенс хотя бы издали?
— Нет ничего проще. Завтра она наверняка придет за деньгами. Я устрою так, что вы увидите ее приход и уход. Остальное будет зависеть от вас.
— Отлично. В какое время она будет здесь?
— Обычно она приходит в десять. Приходите без четверти и ждите в холле. Мисс Керч подаст вам знак, когда она появится.
В кабинете прозвучал мягкий зуммер, и мистер Акленд изменился прямо-таки на глазах: он больше не был приятным собеседником, передо мной сидел хищный и жестокий банкир. Он снял трубку, кивнул и сказал:
— Через три минуты, мисс Керч, — затем, не меняя выражения лица, взглянул на меня и резко произнес: — Извините, мистер Уоллес, больше не могу уделить вам ни минуты. Если в дальнейшем…
Я поднялся и стал прощаться.
— Возможно, появится необходимость в еще одной встрече с вами, мистер Акленд. Сейчас я не смею вас больше задерживать. Завтра я буду здесь ровно в девять сорок пять, — Пожалуйста. Не сомневаюсь, что вы разрешите эту маленькую проблему. Я очень много слышал о вашем агентстве.
Садясь в машину, я думал о завтрашнем дне. Мне не терпелось увидеть Анжелу Торенс.
* * *
Гленда Керри внимательно выслушала мой рапорт, прерывая его иногда своими замечаниями.
— Миссис Торенс хочет, чтобы все было сделано быстро. Она упомянула о нашем высоком гонораре, — закончил я.
— Все они о нем говорят, но все же неизменно приходят к нам, — заметила Гленда с улыбкой. — С чего ты намерен начать?
— Пойду завтра в банк и прослежу, куда она денет деньги, а если повезет, сделаю несколько снимков. Билл уже пытается выудить что-нибудь о Торенсах из газет.
— Хорошо, начинайте с этого, — и она сняла телефонную трубку.
Билла я застал в нашей комнате за пишущей машинкой и передал ему слово в слово свой разговор с миссис Торенс и Аклендом.
— Вот пока и все, — подвел я черту. — Меня удивляет только, почему миссис Торенс, которую, похоже, совершенно не интересует дочь, теперь тратит большие деньги и обращается к нам за помощью, подозревая шантаж. Почему?
— По-моему, Дирк, мотивы миссис Торенс не должны нас интересовать. Все эти «почему» да «отчего»…
— А мне кажется, что это дело будет интересным. Скорей бы посмотреть на Анжелу. Только это нужно сделать очень аккуратно, Билл. Я войду в банк и буду ожидать сигнала Акленда. А ты будешь ждать снаружи. Я дам знак, и ты поедешь впереди нее. Она, конечно, тоже будет на колесах. Наша задача — не потерять ее из виду. Очень может быть, что нам повезет, и мы сразу окажемся у цели.
— Да, Дирк, нет ничего проще.
— Что тебе удалось узнать из газет?
— Есть кое-что интересное. Я провел утро в «Геральде» и перелистал подшивки за прошлые годы. О Торенсе там довольно много: он ведь был важной птицей. Вот, например: он был главным партнером маклерской фирмы «Торенс и Чартерис», самой крупной в городе. У них есть отделение в Нью-Йорке, но основные клиенты у них в этом городе. У Торенса был собачий нюх на биржевую конъюнктуру: он безошибочно угадывал, когда купить облигации и акции, а когда спустить их. Он не только помогал зарабатывать своим клиентам, но и обогащался сам. В тридцать пять лет, когда он уже был преуспевающим маклером, Торенс женился на Кэтлин Ливенгтон, дочери Джо Ливенгтона. Тот бурил нефть и как раз перед свадьбой дочки потерял все, напоровшись на три пустых колодца подряд. Представляешь, как им всем повезло, когда Кэтлин заарканила Торенса: ее семья была совсем на мели. У Торенсов родилось двое детей: Том и Анжела. Но в газетах о детях почти ничего нет, зато много интересного о том, как миссис Торенс транжирит денежки мужа. Она занимается благотворительностью. Кроме того, на ее знаменитые приемы валят прямо-таки толпы. В прошлом году Торенса нашли мертвым в библиотеке их дома. Тогда ему едва исполнилось шестьдесят два. Он страдал сердечными приступами, от которых пытался избавиться в течение последних десяти лет жизни. Нервы у него были никуда: надорвался, сколачивая состояние для себя, но не забывал и о заправилах бизнеса в городе. Ни для миссис Торенс, ни для врачей это происшествие не было неожиданностью, и заключение о смерти не вызывало сомнений. Единственное, что несколько смутило полицейского инспектора Герберта Даусона, — это рана на виске убитого… усопшего, то есть, но в медицинском заключении было написано, что смерть наступила после того, как во время сердечного приступа мистер Торенс, падая, ударился головой об угол своего письменного стола. Слуга Сэнди засвидетельствовал, что услышал шум падающего тела, поспешил в библиотеку, но застал хозяина уже мертвым. Он поднес к его губам маленькое зеркальце, которое лежало тут же на столе, и понял, что мистер Торенс не дышит. Никаких сомнений в том, что смерть наступила именно таким образом, не возникло. Сочувствие к вдове и семье усопшего, а также память о том, что при жизни мистер Торенс был дружен с инспектором, — все это, вместе взятое, позволило прекратить это дело. Теперь миссис Торенс приятно проводит время, Анжела получает свои десять тысяч долларов в месяц, а Тому Торенсу не досталось ничего. Вот и вся история.
— Ну, вот что, Билл. Ты, похоже, считаешь, что нам не должно быть дела ни до чего, кроме как добраться до шантажиста, а мне все-таки хочется покопаться в прошлом славной семейки. Меня, например, интересует их сын, Том, и пьяница слуга. Давай начнем с малого и откроем дело. Ты ведь знаешь нашего полковника: когда он вернется — сразу потребует полное досье.
— Понятно, — вздохнул Билл и поплотнее уселся за пишущей машинкой.
Было уже половина седьмого, работа закончилась, и я снова начал подумывать о Сюзи Лонг. Вечером мы договорились встретиться в ресторане «Омар и крабы» на побережье. Этот ресторан не выделялся среди себе подобных, но мы предпочитали его, благодаря умеренным ценам и хозяину, Фредди Кортелу, знающему толк в омарах и крабах.
— Что делаешь вечером, Билл? — спросил я, наводя порядок на своем письменном столе. Он пожал плечами:
— Наверное, потопаю домой, приготовлю что-нибудь поесть, а потом, пока не захочу спать, посижу у телевизора. Я покачал головой, ощущая свое превосходство:
— Нельзя так жить, Билл. Тебе нужно найти хорошую, добрую милашку. Бери пример с меня. Он усмехнулся.
— Подумай о том, сколько я экономлю денег. Хорошая работа вряд ли будет вечной. Поэтому надо откладывать на черный день. Мне неплохо и так… Пока, Дирк, — и, приветственно помахав мне рукой, он исчез.
Я сел в машину и поехал на самую окраину в свою квартирку, которая находилась недалеко от дамбы в заброшенном рабочем районе. Припарковав машину, я вызвал скрипучий старый лифт и поднялся на четвертый этаж.
В самом начале своей карьеры, когда я только приехал в Парадиз-сити, меня прельстила дешевизна этой маленькой меблированной двухкомнатной квартирки, и я решил, что хоть ohj и мрачновата, но все же годится для жилья. Стены в квартирке были выкрашены в темно-коричневый цвет, мебель, похоже, долго жила бурной, наполненной приключениями жизнью, прежде чем попала сюда: кровать сильно скрипела, матрас был усеян заплатками.
Тогда я успокоил себя, что задержусь в этой дыре ненадолго. Но все изменилось с тех пор, как сюда пришла Сюзи. Она в ужасе огляделась и воскликнула:
— Как ты живешь в этой трущобе? Тогда я сообщил ей о почти символической плате за жилище, и это ее убедило.
— Ладно, — сказала Сюзи, — я беру это на себя.
Через неделю, которую мне пришлось провести у Билла, Сюзи с помощью двух маляров из отеля навела в квартирке блеск. Потом ей удалось на складе того же отеля раздобыть по бросовой цене мебель, которую эксплуатировали не так усердно, как ту, что была в моем жилище раньше. Мне стало приятно возвращаться домой, а Сюзи, появляясь у меня, прямо-таки расцветала, любуясь делом своих рук.
Но в этот вечер мое возвращение было совсем не таким приятным. Войдя в квартиру, я прямо перед собой на стене увидел надпись, выведенную черными полуметровыми буквами:
«МАЛЫЙ! НЕ ЛЕЗЬ В ЧУЖИЕ ДЕЛА, А ТО… »
Тот, кто это написал, видимо, не ожидал, что я вернусь так быстро, и надпись была не закончена. Но, как потом выяснилось, неизвестный тип, услышав скрип лифта, спрятался за входной дверью. Он поджидал меня, как охотник поджидает дичь. Движение его было точным и быстрым. Я успел только расслышать свист чего-то опускающегося на мою голову, потом наступила темнота, в которую мне и пришлось провалиться.
