А жизнь так коротка

 Толстуха принужденно улыбнулась, когда Гарри протянул ей свою визитную карточку. «Жаль, – подумал он, – что она так опустилась». Похоже, расческа давно не касалась ее волос, выбивавшихся из-под старомодной шляпки, под усталыми глазами залегли глубокие тени, а лицо блестело, как будто женщина только отошла от раскаленной плиты. Впрочем, толстухе, кажется, весьма польстило, что Гарри ее сфотографировал, и, прежде чем засунуть визитку в сумочку, она внимательно изучила текст.

 – Подумать только, я вас даже не заметила, – сказала она. – Представляю, какой у меня сейчас вид.

 – Совсем наоборот. Каждый выглядит лучше, если его сфотографировать неожиданно. Снимки будут готовы завтра после полудня. Вы не обязаны их покупать, но я надеюсь, вы все-таки придете их посмотреть.

 – Да, я приду. Даже наверняка. Лейк-стрит – это рядом с Палас-театром, не так ли?

 – Совершенно верно. По Кромптон-стрит-4 первая улица налево.

 Она еще раз поблагодарила Гарри и улыбнулась ему. Что-то мелькнуло у нее на лице от былой красоты, и она удалилась, засовывая под шляпу непослушные пряди светлых волос.

 Эта фотография – последняя на сегодня. «Ух!» – подумал Гарри, наматывая конец пленки на бобину, которую вытащил из аппарата.

 Было холодно. Он проголодался. Работать стоя четыре часа кряду в общем-то не страшно, когда солнечная погода и люди довольны, что их фотографируют. Но сегодня весь день висели тяжелые облака, которые не смог прогнать даже восточный ледяной ветер. Люди шли по Рейнджер-стрит сплошным потоком, но желающих фотографироваться почти не находилось, и мало кто соглашался взять визитку, которую протягивал Гарри. Он сделал больше сотни фотографий, и будет хорошо, если удастся продать хотя бы двадцать пять. Он сунул аппарат в чехол, висевший на плече, и, как обычно случалось с ним каждый день, вынужден был констатировать, что теперь ему, в сущности, нечего делать. Он мог вернуться в свою двухкомнатную меблированную квартиру на Леннокс-стрит, или пойти в студию послушать, как Муни жалуется на плачевное состояние дел, или просто заглянуть в кафе и почитать газету.

 Он остановился на кафе. Ему нравилось бывать там. Он любил устраиваться в уголке с кружкой пива, наблюдая за разными посетителями и слушая, о чем они говорят. А болтали в кафе Уэст-Энда о самых удивительных вещах. Иногда Гарри удавалось услышать обрывки совершенно невероятных разговоров. И он развлекался, пытаясь угадать, кто сейчас перед ним. Женат ли, к примеру, вот этот мужчина, а тот живет в меблированной квартире или у него свой дом? Достаточно было посидеть какое-то время, внимательно слушая и глядя широко раскрытыми глазами, чтобы многое узнать о соседях по столикам. А Гарри очень нравилось узнавать, чем занимаются эти люди. Более того, у него и не было других развлечений. Зарабатывая шесть фунтов в неделю, из которых два нужно отдавать за квартиру и завтрак, многое себе не позволишь.

 Он остановился на перекрестке, пережидая красный свет.

 На Гарри были спортивный пиджак, потертые фланелевые брюки и рубашка цвета морской волны. На вид ему можно было дать лет двадцать шесть. И это вполне соответствовало действительности. Нельзя сказать, чтобы он обладал чересчур броской внешностью, хотя, конечно, атлетическая фигура, серые приветливые глаза и большой рот с чувственными губами могли привлечь чье-либо внимание. Коротко подстриженные светло-коричневые волосы слегка курчавились, а лицо было загорелое, как у всякого человека, проводящего много времени на свежем воздухе.

 Его легко было принять за студента. И люди, которых он фотографировал, просто думали, что у парня совсем плохи дела, если он начал фотографировать на улицах.

 Вереница автомобилей остановилась, Гарри пересек Рейнджер-стрит и двинулся по Гласхауз-стрит, где купил вечернюю газету. Замедлив шаг, он принялся просматривать последнюю страницу. Материалы первой полосы об «угрозе новой войны» и «углублении социальных конфликтов» его не волновали. На глаза попалась заметка о какой-то краже. Полный отчет об этом деле занимал почти две страницы. Вот это было интересно! Продолжая на ходу читать, он открыл дверь в кафе на Бревер-стрит. Спокойная атмосфера, хорошее пиво. Может, даже лучшее в Лондоне.

 Гарри заказал кружку пива, вытянул из-под столика табурет и уселся, не прекращая чтение.

 «Малый, похоже, не выкрутится, – подумал он. – Никакой суд присяжных ему не поверит. Даже ребенок не поверит».

 Он прочитал отчет до конца и протянул руку к кружке. Пиво приятно освежило рот. Гарри удовлетворенно вздохнул и вытянул ноги.

 Бар был набит битком. На фоне ровного непрерывного шума голосов выделялись звуки кассовых аппаратов, стук кружек о прилавок и шарканье ног. Гарри сложил газету, облокотился о стену, опасно накренившись на своем табурете, и принялся наблюдать за посетителями.

 Трое мужчин в черных шляпах и темных пальто молча выпили по кружке пива. Затем они по очереди отхлебнули виски прямо из бутылки и о чем-то начали тихонько переговариваться. Каждый вечер в одно и то же время они появлялись здесь. Загадочные типы. Еще ни разу Гарри не удалось разобрать ни слова из их беседы. И потому он не имел ни малейшего представления, кто они и чем занимаются.

 За соседним столиком, перед двумя стаканами бордо, сидели мужчина с серым лицом и отвратительная, крикливо одетая женщина.

 О них Гарри кое-что знал. Мужчина был управляющим большого здания на Рейнджер-стрит со множеством контор. Женщина все время пыталась как-то ободрить своего спутника, который страдал от язвы и, кажется, нуждался в серьезном лечении.

 Пожилая пара с детской непосредственностью обсуждала свои дела. Неподалеку мощный мужчина надоедал двум своим компаньонам болтовней на политические темы. Юная пара пила коктейли, не обращая внимания на происходящее вокруг. Она, некрасивая и плоская, с суровым видом сжимала ладонь своего кавалера. Тот, жестикулируя свободной рукой, тихим голосом пытался в чем-то убедить подругу.

 Гарри без энтузиазма разглядывал знакомые физиономии. Когда еще здесь появится кто-нибудь другой! Сто лет, наверное, придется ждать. И в этот момент он увидел новое лицо.

 Прекрасная девушка с черными волосами, падавшими тяжелой массой на плечи, сидела неподалеку от него. Она показалась ему красивее любой кинозвезды, милой и при этом блестящей, как чистый бриллиант. Девушка была без шляпки. Небесно-голубая кофточка со стоячим воротничком сидела безукоризненно, словно девушка только что ее надела. Черная юбка чуть ниже колен ей очень шла.

 Открыв рот от восхищения, Гарри смотрел на посетительницу. Это была как раз такая девушка, с которой он мечтал познакомиться. Если бы только у него были деньги!.. Но этакая красавица, увы, не для него. Он сможет заплатить разве что за автобус да за дешевые места в кино. Конечно, ей нужен богач, а не бродячий фотограф. Гарри вздохнул.

 Но что она здесь делает? Это во многих отношениях приятное место, но явно не для нее. Когда он увидел, как она пьет виски, то был шокирован; переведя же взгляд на ее спутника, был шокирован еще больше. Тот совсем не походил на кинозвезду вопреки всем ожиданиям. Это был толстый пожилой мужчина с красным лицом. Кто они? И что делают здесь? Гарри терялся в догадках, силясь одновременно услышать, о чем они говорят.

 Вдруг кто-то резко толкнул его и опрокинул кружку. Гарри возмущенно повернулся и увидел перед собой толстяка, который как раз занимал его мысли.

 – Эй, приятель, – воскликнул тот, цепляясь за руку Гарри, – прошу простить меня.

 – Бывает. Никто не застрахован. В кружке и оставалось-то на самом дне.

 Толстяк глубоко вздохнул.

 – Вы очень любезны, – сказал он. – В таком случае позвольте предложить вам чего-нибудь выпить. Что желаете?

 – Ничего. Благодарю. Я действительно не хочу пить.

 У мужчины был смущенный вид. Его маленькие, налитые кровью глаза уставились на Гарри с настойчивостью пьяницы.

 – Я не привык, чтобы так принимали мое предложение, – пробурчал он. – Если бы вы мне перевернули кружку, я бы не стал церемониться! Возьмите виски. Ничто лучше виски не укрепляет дружбу. Эй, бармен! Двойной скотч для мистера.

 – Спасибо, – сказал Гарри, пытаясь освободить руку. – Не беспокойтесь, ничего же не произошло.

 – Ошибаетесь, – возразил толстяк. – Между нами, я вам кажусь немного пьяным?

 Гарри колебался. Он не хотел его раздражать, а тем более доводить до бешенства. Но с пьяницами никогда не знаешь, как дальше развернутся события.

 – Ну, не совсем, – сказал он уклончиво. – Но лучше бы остановиться.

 Типу это понравилось, как будто он сам нашел подходящую формулировку. Он похлопал Гарри по руке.

 – Совершенно верно. Я люблю, когда мне говорят правду. Это все она. – Он показал подбородком на соседний стол. – Вы знаете, как пьют сейчас женщины? Посмотрите. Я был абсолютно трезв, когда встретил ее… Не выпьете ли с нами?

 – Это не будет вам неприятно?

 – Совсем нет. Напротив…

 – А ей?

 – Ей тоже. Это шикарная девочка, и вы ей понравитесь. Берите свой стакан – и пошли. Дайте-ка я обопрусь на вас, что-то ноги плохо слушаются.

 Гарри взял стакан и подхватил мужчину под руку.

 – Значит, идем? – спросил он. – Так нормально?

 – Прекрасно. Меня зовут Уингейт. Сэм Уингейт. А вас?

 – Гарри Рикк.

 – Вот и познакомились, – проворковал вполне серьезно Уингейт. – Пошли, старина – Гарри Вик.

 – Рикк, – уточнил Гарри. – Гарри Рикк.

 – А я и сказал – Вик. Ну и что? А теперь вперед, левой. Осторожно, сейчас мы доберемся.

 С этим словами они пустились в короткий, но опасный путь, который отделял их от стола, где сидела необыкновенная девушка.

 Клер, положив ногу на ногу и облокотившись на стол, с непроницаемым видом смотрела, как они подходили.

 – Я представляю тебе мистера Вика, – заявил Уингейт, тяжело падая на стул. – Я привел его сюда, потому что он совсем один. Если ты возражаешь, мы прикажем ему уйти. Он очень мил, и я к тому же перевернул его кружку.

 Клер коротко взглянула на Гарри и, ни слова не говоря, отвернулась.

 Гарри почувствовал себя очень неловко, стоя перед ней. Он хотел было уйти, но вовремя вспомнил, что Уингейт может рассердиться.

 – Я боюсь быть нескромным, – начал он, поправляя галстук, – я…

 – Прекрати, – воскликнул Уингейт, – присаживайся, старина. Я же сказал, она будет только рада с тобой познакомиться. Ты рада, не так ли?

 Клер внимательно посмотрела на Гарри.

 – Разумеется, – сказала она саркастическим тоном, – я бесконечно рада. Но, полагаю, мистеру Вику есть чем заняться, кроме как терять время с нами.

 Гарри покраснел.

 – Меня зовут Рикк. Гарри Рикк. И если вы не видите в этом ничего плохого, я вам скажу до свидания. Спасибо за виски.

 Уингейт поднялся.

 – Ни в коем случае, – завопил он. – Ты даже не прикоснулся к стакану! Черт возьми, ты сядешь или я сейчас разозлюсь? Ты понял?

 Разговоры вокруг них прекратились. На них уже начали обращать внимание.

 – Садитесь оба и замолчите, – произнесла Клер вполголоса. – Мне не хочется сцен.

 Гарри уселся. Уингейт похлопал его по плечу.

 – Молодец, старина, поговори с малышкой. У меня болит голова. Не обращайте на меня внимания. Развлекайтесь, я немного сосну.

 Он вытер лицо носовым платком, закрыл и откинулся на спинку стула.

 Клер неприязненно посмотрела на него и повернулась к нему спиной, оказавшись лицом к лицу с Гарри.

 – Прошу простить меня, – сказал он ей тихо, – но я совсем не хотел вам мешать. Уверяю вас, я…

 Она раздраженно пожала плечами.

 – Это ничего не значит. Если этот кретин не придет в себя через несколько минут, я ухожу.

 Она уставилась на стойку бара, словно ничто другое ее не интересовало. Она все еще казалась необыкновенной, несмотря на хмурый вид, и Гарри был счастлив хотя бы сидеть радом с ней.

 – Хотите что-нибудь выпить? – предложил он, заметив, что стакан Клер пустой.

 – Нет, спасибо, и не затрудняйте себя беседой.

 Он был задет за живое. Несколько минут они молчали. Уингейт похрапывал, сидя на стуле. Гарри не отрывал глаз от Клер. Он мучительно думал, как изменить эту нелепую ситуацию. Абсурд сидеть молча рядом с такой красивой девушкой.

 – Вам не надоело смотреть на меня? – спросила вдруг Клер.

 Гарри улыбнулся.

 – Извините, но на вас стоит смотреть… Во всяком случае, мне нечего больше делать.

 – Ну, вот еще, – пробурчала она возмущенно и отвернулась.

 Испытывая внезапное вдохновение, Гарри начал цитировать вполголоса, как бы для себя:

 – Величественная, как ночь, она идет под звездами…

 Она не шевельнулась, но он почувствовал, что она с трудом удерживается от смеха.

 – Я вас наверняка больше не увижу, – сказал он. – Поэтому позвольте вам сказать, что я еще никогда не встречал такой красивой девушки, как вы.

 Она уставилась на него.

 – Вы совсем сошли с ума и к тому же удивительно пошлы. Но тем не менее… – она уже глядела на него заинтересованно.

 – Только потому, что вы мне кажетесь красивой.

 – Это правда?

 Она посмотрела на него внимательнее. Он относился к той категории мужчин, с которыми она обычно не встречалась. Молодой парень, без денег, но с приятной улыбкой, в глазах которого не было того пошлого огонька, который она всегда замечала у остальных, с кем виделась в первый раз. Больше всего ей понравились его глаза, чистая кожа и белые зубы. Она невольно поймала себя на том, что ее враждебность исчезает, и подумала: а ведь он не так уж и плох.

 – Как вас зовут?

 – Гарри Рикк. А вас?

 Она нахмурилась.

 – Это вас не касается, но… в конце концов… Меня зовут Клер Доллан.

 – Клер? Я когда-то изучал значение имен. Вы знаете, Клер по-латински означает вспышку, молнию, славу.

 – Вы мне морочите голову?

 – Нет. Я вполне серьезно. Эта книга до сих пор у меня. Если хотите, я вам покажу.

 – Меня это не интересует, – сказала она и снова замолчала.

 – Вы часто приходите сюда? – спросил наконец Гарри.

 – Нет, не часто.

 Не исключено, подумал Гарри, она здесь не была с последнего налета во время войны. Поэтому он тотчас сообщил, что, прежде чем стать солдатом, он был начальником бомбоубежища в ста метрах отсюда; вот почему он привык к этому бару.

 – Это очень приятный бар, – докончил он. – А вы что делали во время войны?

 – Ничего, – она пожала плечами, вспоминая поездки в такси с американскими офицерами и схватки с применением дзюдо в тех же такси.

 – Женщины не могут делать ничего значительного во время войны, – добавила она с улыбкой. – К тому же я была слишком молода.

 Гарри знал женщин, которые сделали намного больше, чем он, и при этом были ничуть не старше Клер. Он вспомнил одну – ее забросили во Францию, там она попалась, и в гестапо ее расстреляли. Разумеется, трудно вообразить, чтобы такая девушка, как Клер, занималась бомбоубежищами, командовала женскими подразделениями или работала на заводе.

 Внезапное пробуждение Уингейта нарушило их уединение. Толстяк немного протрезвел и решил, что пора еще выпить. Засунув руку в карман, он обнаружил, что бумажник исчез. Несколько небрежно он обшарил все свои карманы.

 Гарри и Клер молча смотрели на него.

 – Вы что-то потеряли? – спросил Гарри, надеясь, что он снова заснет.

 Не отвечая, толстяк поднялся и принялся выкладывать на стол содержимое карманов, зверея на глазах.

 – Меня обворовали! – наконец завопил он. – Мой бумажник исчез!

 Две официантки, бармен, человек с серым лицом, его жена и трое таинственных мужчин в темных шляпах повернулись в их сторону.

 Гарри покраснел. Он был еще слишком молод, чтобы чувствовать себя спокойно, когда случались подобные сцены. Он заметил, что подозрительные взгляды мужчин в черных шляпах остановились на нем.

 – Меня провели. Малыш, я тоже люблю шутки, но чем они короче, тем лучше. Отдай бумажник, или я позову полицию.

 – Что я вам должен отдать?

 – Мой бумажник! Верни – и больше не будем об этом говорить. У меня там было пятьдесят фунтов, и я требую их обратно.

 Бармен вышел из-за стойки и подошел к ним с угрожающим видом.

 – Ну что? – пробурчал он. – На что жалуетесь?

 Толстяк возмущенно показал пальцем на Гарри.

 – Этот молодой человек украл у меня бумажник. Пусть немедленно вернет.

 Бармен подозрительно взглянул на Гарри.

 – Ладно, старина, отдавайте, и быстрее.

 – Но я не брал! Он пьян. Это все могут подтвердить.

 – Ничего себе благодарность, – простонал Уингейт. – Я ему сделал приятное, а он в ответ обчистил мои карманы и еще утверждает, что я пьян. Позовите полицию.

 – Хватит! – прервал его бармен. – Мне не хватало только скандалов. Идите все трое, разберемся здесь. – Взяв Гарри за руку, Уингейта за плечо и кивнув Клер, он отвел их в маленькую комнатку, где они и были приняты управляющим.

 – Клиент утверждает, будто этот тип украл у него бумажник, – сказал бармен, кивая в сторону Гарри.

 Управляющий поднялся.

 – А кто она? – спросил он.

 – Подружка клиента, – ответил бармен, не без удовольствия поглядывая на Клер.

 Управляющий, которому она тоже понравилась, пригласил ее сесть и предложил Уингейту изложить суть дела.

 Уингейт побледнел и весь дрожал.

 – У меня исчез бумажник, – начал он. – Здесь, в баре, я познакомился с этим молодым человеком, а через несколько минут у меня уже не было бумажника. В нем лежало пятьдесят фунтов.

 Управляющий посмотрел на Гарри. Приятного вида молодой человек. Маловероятно, чтобы он был карманным воришкой. К тому же это был постоянный посетитель их бара. Что же касается Уингейта, то его управляющий прежде не встречал. Тем не менее скандал следовало как-то замять.

 – Я никогда не держал в руках его бумажника и могу это доказать, – сказал Гарри.

 Он в бешенстве разложил на столе содержимое своих карманов. Там оказалось: пачка картонных карточек, на которых было написано «Вас только что сфотографировали», три катушки пленки, перочинный ножик, три мелкие монетки и обрывок веревки.

 Управляющий внимательно осмотрел вещи и обратился к Уингейту:

 – Убедились?

 Тот побледнел, провел языком по пересохшим губам и указал пальцем на Клер.

 – Значит, это она, – заявил он. – Или он, или она. Я ее взял на Ленн-стрит. До этого никогда раньше не видел. Она привела меня сюда, а он уже был здесь. Вот так. Они работают вместе. Он вытащил у меня бумажник и передал ей.

 Клер поднялась, подошла к Гарри и повернулась к Уингейту.

 – Работаем вместе? Это даже смешно, если учесть, что вы сами опрокинули его кружку и потом привели его за свой столик. Можно было бы придумать и что-нибудь поумнее.

 Управляющий нахмурился.

 – Ради Бога, успокойтесь, – пробормотал он. – Зачем же всех подряд обвинять? Вот вы только что сказали, будто этот молодой человек обворовал вас. И ошиблись. Так что будьте осторожны. Следите за своими словами.

 Уингейт ударил по столу кулаком.

 – Мне нужен мой бумажник! – завопил он. – Если мальчишка его не брал, значит, это могла сделать только она. Я не уйду отсюда, пока мне не вернут бумажник.

 – Скоро он начнет уверять, что вы украли, – сказала Клер управляющему. – В конце концов… если нужно, пусть убедится. – И, несмотря на протесты управляющего, Клер вывалила содержимое своей сумочки на стол.

 Там были пудреница, золотая зажигалка, несколько банкнотов по одному фунту, горсть серебряных монет, расческа, носовой платок, губная помада в золотом футляре и связка ключей.

 Наступила тяжелая тишина.

 – Если вам этого мало, я могу раздеться, – спокойно предложила Клер.

 Управляющий покраснел до корней волос, но бармен, похоже, весьма заинтересовался этим предложением. Впрочем, он моментально сделал каменное лицо.

 – Ну, это вовсе ни к чему, – пробормотал бармен. – Благодарю вас, мисс. По-видимому, это недоразумение. – И далее ледяным тоном: – Когда вы доставали свой бумажник?

 Уингейт тяжело сел. Он сразу же сильно постарел и казался совершеннейшим кретином.

 – Я не знаю… просто не могу припомнить.

 – Попытайтесь, мистер. Платили ли вы в баре мелкими деньгами или вытащили банкнот из кармана?

 Уингейт признался, что не доставал бумажника с того момента, как вошел в бар.

 – Значит, не исключено, что вы его потеряли либо у вас его украли еще до того, как вы пришли сюда. Так? – заключил управляющий, вполне довольный ходом своих размышлений.

 В это время Гарри укладывал вещи обратно в карманы, а Клер собирала содержимое сумочки.

 – Эта пудреница премиленькая, – заметил Гарри.

 – Да, неплохая. Хотите сигарету?

 Гарри взял сигарету. Клер щелкнула зажигалкой, глядя ему прямо в глаза. Затем, повернувшись к управляющему, спросила:

 – Мы можем уйти? Или нужно ждать полицию?

 – Разумеется, можете идти, – сказал тот. – Прошу нас извинить. Но, согласитесь, подобные истории никому не по душе. Надеюсь, вы не обиделись и я снова увижу вас в этом баре? Мы будем только рады.

 Уингейт изумленно прислушивался к его словам. Он сделал еще одну, последнюю, попытку:

 – Послушай, милая…

 Но Клер повернулась к нему спиной.

 – Пошли, – сказала она Гарри. – Раз он убежден, что мы работаем вместе, не будем его разочаровывать, верно?

 К большому удивлению Гарри, она взяла его под руку и увлекла к двери, которую бармен, заговорщически подмигивая Гарри, уже открыл настежь.

 – Эй, вы, не уходите так, – позвал Уингейт. – Я хотел бы извиниться…

 Но ни Клер, ни Гарри даже не оглянулись. Они вышли на улицу, держа друг друга за руки. Гарри не давала покоя мысль, что через несколько секунд они скажут друг другу «до свидания» и больше никогда не увидятся.

 – Простите меня, – сказал он. – Если бы я не подошел к вашему столику, ничего бы и не случилось.

 – Это не имеет значения. Он был пьян. Пошли быстрее, а не то он, чего доброго, выскочит и снова начнет приставать к нам. Не желаю его видеть.

 Настроение у нее изменилось. Она больше не улыбалась и, кажется, тяготилась компанией Гарри. Она протянула ему руку:

 – До свидания!

 Гарри машинально взял ее за руку. В тот же момент девушка вдруг споткнулась и вцепилась в его пиджак. Он почувствовал что-то в своем заднем кармане. Гарри сделал шаг в сторону, и что-то упало к его ногам. Клер быстро наклонилась, подняла этот предмет и запихнула в сумочку. Но Гарри успел заметить, что это было. Толстый бумажник из потертой кожи…

 Они молча смотрели друг на друга.

 – Это упало из моего кармана, – наконец проговорил Гарри.

 – Вы думаете? – спросила она, твердо глядя на него.

 – Ну… вы его взяли. Взяли и потом положили мне в карман – прежде чем опорожнить свою сумочку.

 Она кусала губы и обеспокоенно смотрела на дверь бара.

 – Совершенно верно, – сказала она внезапно. – Я взяла его бумажник, чтобы проучить его. Надеюсь, вы не принимаете меня за воровку?

 Гарри был настолько ошарашен, что даже и не знал, как теперь быть. Он лишь пробормотал:

 – Нет… Нет, не думаю. Но… черт возьми, не надо было трогать. Там пятьдесят фунтов!

 – Я сама прекрасно знаю, что надо, а что нет. Слушайте, давайте уйдем отсюда, я вам все объясню.

 – Но нужно вернуть бумажник, – запротестовал Гарри. – Вы же не уйдете с этими деньгами.

 – Я не могу их сейчас отдать, так как он слишком пьян, – сказала она раздраженно. – Надеюсь, хоть это-то вы понимаете? Он запросто сдаст меня полиции. – Она снова взяла Гарри под руку. – Я знаю его адрес и пошлю бумажник по почте. Пойдем ко мне и поговорим.

 – К вам?

 – А почему бы и нет? Это недалеко. Или вы не хотите?

 – Нет, почему же… Но… он остался без денег.

 – Я ему пошлю их завтра. Идемте ко мне, и я вам расскажу всю историю.

 Он послушно двинулся за ней по Гласхауз-стрит – в сторону Пиккадилли.

 На Пиккадилли, проталкиваясь сквозь плотную толпу, Клер без умолку болтала, мешая Гарри сосредоточиться на происшествии с Уингейтом. Если бы Гарри был чуть более внимателен, он бы сразу заметил, что она уводит его от бара едва ли не бегом. Но она постоянно его отвлекала. И даже не оставляла возможности вновь заговорить о бумажнике.

 – А вы где живете, Гарри? – неожиданно спросила она, откинув голову назад и глядя ему прямо в лицо, как будто ее и вправду интересовал ответ.

 – У меня маленькая меблированная квартирка на Леннокс-стрит.

 – А у меня квартирка около Лонг-акра. Она вам понравится. У вас есть подружка? – добавила она вдруг.

 – Кто?

 – Подружка. Девушка, с которой вы встречаетесь.

 – Нет. Разумеется, у меня были девушки…

 – А я-то подумала… Ведь вы говорили мне: «Блестящая, как ночь, она идет под звездами». Значит, вы повторяли это каждой женщине?

 – Нет-нет! Я это выучил еще в школе и вспомнил, только когда увидел вас. Эти слова как будто специально вам посвящены.

 – Серьезно? Вы забавны. Увлекаетесь фотографией? – спросила она и дотронулась до футляра, висевшего у него на плече.

 Гарри покраснел. Что она подумает, когда узнает, чем он занимается?

 – Да…

 – Какой маленький аппарат. «Лейка»?

 – Да.

 – У одного из моих друзей тоже есть… Он все время пристает, чтобы я позировала обнаженной. Вы уже делали такие снимки?

 – Нет. У меня нет модели, – сказал он улыбаясь.

 – В этом деле надо быть очень осторожным. Никогда не знаешь, чем все закончится. Вы согласны?

 – Ну, не знаю. Хотя вы правы, лучше быть осторожным.

 Она сбавила шаг и открыла сумочку.

 – Вот мы и пришли. Я живу над этим магазином.

 Они остановились перед витриной с безукоризненно одетыми манекенами. Глядя на них, Гарри вдруг вспомнил, как сейчас одет.

 – Я в рабочем костюме, – сказал он, – и, надеюсь, вы…

 – Не придуривайтесь. Мне наплевать, как вы одеты.

 Она нашла ключ и открыла дверь рядом со входом в магазин.

 – Смелее! Нам на второй этаж.

 Поднимаясь по лестнице следом за ней, он невольно залюбовался на ее стройные, красивые ноги, грациозно переступавшие со ступени на ступень.

 – Нравятся? – спросила она, не оборачиваясь, словно угадав направление его взгляда. – Всем мужчинам они очень нравятся.

 Гарри покраснел.

 – Да, вы правы. Вы на редкость проницательны. Неужели вы угадываете мысли?

 – Нет, но я знаю мужчин. Каждый раз, когда я поднимаюсь с мужчиной по лестнице, я знаю, что он обязательно постарается заглянуть немного повыше, чем мог бы. Это не мое больное воображение, уверяю вас. Они все этим занимаются, – сказала она спокойно.

 Она остановилась перед дверью на лестничной площадке и открыла ее тем же самым ключом, что и уличную дверь. Потом вошла в прекрасно обставленную комнату: глубокие кресла, удобные диваны, обитые бежевой тканью в красную полоску. Рядом со стеклянной горкой стояли стол, радиоприемник и бар на колесах, на стенах висели репродукции ВанГога. В камине горел огонь.

 – Да у вас просто замечательно. И давно вы здесь живете?

 Она бросила сумочку на стол и посмотрелась в зеркало, стоявшее на камине.

 – Почти два года. Здесь неплохо. Устраивайтесь. Я приготовлю выпивку. Что вы хотите? Лично я предпочитаю виски, будете за компанию?

 – Охотно. Но я мог бы приготовить и сам.

 – Как угодно. Вон там, в баре, найдете все необходимое. Кстати, вы не голодны? Я, например, страшно проголодалась, потому что ничего не ела с самого утра.

 – Кроме шуток? Почему?

 – Не люблю готовить. Таким, как я, все эти кухонные заботы только в тягость. Наливайте, я сейчас вернусь.

 Гарри поразило количество спиртного, которое он нашел в баре. Там было около двадцати бутылок виски и двенадцати джина.

 – Где вы взяли все это? – воскликнул он. – Чудеса какие-то!

 – Никаких чудес. Нужно только знать, где брать. Можете прихватить с собой пару бутылок, если хотите.

 – Нет, спасибо. Я практически не пью. Сколько вам налить?

 – На два пальца. Не скупитесь. Содовая внизу, в шкафчике, я сейчас принесу лед.

 Он налил немного виски и подождал.

 Вскоре она вернулась, неся поднос с тарелками, на которых лежали курица, масло, салат и пирожные.

 – У меня еще есть язык в холодильнике. Если хотите…

 Гарри открыл рот.

 – Но это и вправду колдовство! Мне кажется, я вас разорю.

 На сей раз удивилась Клер. Она подняла брови вверх, что придало ее лицу умилительное выражение.

 – Вы совершеннейший идиот. Смеетесь, что ли, надо мной? Никогда не поверю, будто вы живете только на свои продовольственные карточки. В Англии можно найти все что угодно, но только надо знать, куда обратиться. И потом, налейте себе, чтобы было видно, что это виски, а не птичкины «пи-пи».

 – Но мне вполне достаточно. Я не привык пить.

 Он взял тарелку с холодной курицей, которую Клер протянула ему, и поставил к себе на колени.

 – Так не бывает, это какой-то сон. Вы всегда так поступаете с людьми, с которыми встречаетесь?

 – Нет, вовсе нет. Но ведь этот случай несколько особый, не так ли? – Она бросила на Гарри быстрый проницательный взгляд.

 Молодой человек непроизвольно вспомнил о недавней истории в баре.

 – Вы действительно взяли у него бумажник?

 – Конечно. Он заслужил такой урок и его получил. Я знаю адрес и завтра же отошлю бумажник.

 – Ну, это… меня не касается… Там было пятьдесят фунтов, и с вашей стороны неосторожно… Могут подумать, что вы…

 – Что я хочу оставить бумажник у себя? – закончила она, смеясь. – Разумеется. Почему, вы думаете, я засунула его к вам в карман? Я страшно испугалась, когда этот дуралей заметил исчезновение денег. Никак не предполагала, что он это обнаружит до моего ухода.

 – Но зачем вы так поступили?

 – Этот старый дурак принял меня за уличную девку, и тогда я решила сыграть с ним шутку. Когда он выложил бумажник перед собой, я взяла его и положила в сумочку. Негодяй был настолько пьян, что ничего не заметил. Потом я попросту забыла о своем поступке. Когда же старик поднял шум, я подумала, что лучше пока ничего не говорить и подождать до утра, чтобы тогда уже и отослать деньги. Это будет ему уроком.

 Гарри не нравились такого рода шутки, но он ничего не сказал. В глубине души ему было жалко Уингейта.

 – Я мог бы отнести бумажник сегодня вечером и все объяснить, – заметил он.

 – Ну нет! – воскликнула она с внезапной злостью. Но сразу же заставила себя улыбнуться. – Не бойтесь, он получит свои деньги, но пусть чуть-чуть помучается. Налейте мне немножко. Себе тоже. Курица нравится?

 Гарри пылко заверил девушку, что курица превосходная, хотя попробовал лишь крошечный кусочек. Ему не терпелось выяснить все до конца.

 – Расскажите о себе, – неожиданно попросила Клер, – чем вы занимаетесь?

 Гарри колебался. Конечно, стыдиться своей профессии глупо, подумал он. Если он рассчитывает на дальнейшие встречи, желательно, чтобы девушка все знала. Он чувствовал себя легко в присутствии Клер и наконец решил, что его работа не будет ее смущать, так же как и его убогая одежда.

 – Я служу в фотостудии Муни на Леннокс-стрит, – сказал он, наливая себе в стакан. – Обычно я стою на углу улицы в Уэст-Энде и фотографирую прохожих. – Гарри умолк, ожидая реакции своей собеседницы.

 – Это, должно быть, занятно? – спросила она.

 – По-разному. По крайней мере, это позволяет свести концы с концами. Но когда-нибудь, надеюсь, я по-настоящему стану на ноги.

 – Никогда бы не подумала, что такая работа может приносить доход. Сколько это вам дает?

 – Говоря откровенно, я зарабатываю шесть фунтов в неделю, – признался Гарри.

 – Теперь я понимаю, почему вы не пьете виски.

 Несколько минут они молчали. Клер внимательно смотрела на огонь в камин.

 – А вы могли бы найти что-нибудь поинтереснее? Я хочу сказать, более высокооплачиваемое?

 – Вряд ли, – вздохнул Гарри, удивленный тем интересом, который она проявила к нему. – Кроме фотографии, я практически ничего не знаю и не умею. Когда я служил в армии на юге Италии, я сделал несколько снимков и послал их в журнал – там объявили конкурс фотографов-любителей. Случайно или нет, но завоевал первый приз. Это меня воодушевило, и я стал участвовать в других конкурсах. За три года я заработал около трехсот фунтов.

 Клер с непритворным одобрением смотрела на него.

 – Замечательно. У вас, по-видимому, талант.

 – Я чувствую, как надо снимать. Мой патрон хочет, чтобы я вложил деньги в его дело. Он предлагал мне стать его компаньоном и заняться портретами. Но он ничего не смыслит в этом деле.

 – И не надо! Почему же вы не соглашаетесь?

 – Это не так просто, как кажется, – Гарри вытянул длинные ноги к огню. Он никогда еще не испытывал такого блаженства. И даже совершенно забыл о бумажнике Уингейта.

 – Расскажите о своем доме, – попросила Клер. – Вы ведь живете на Леннокс-стрит?

 – Да. Наша квартира неплоха для меблирашек, но, конечно, ее не сравнить с вашими апартаментами. Я живу вместе с приятелем.

 – А кто он, ваш приятель? – спросила Клер, с удивлением замечая, что ей действительно интересен этот разговор.

 – Его зовут Рон Фишер. Он журналист. Сейчас изучает ночную жизнь Лондона для одного еженедельника. Он неплохо зарабатывает, но почти все посылает своей бывшей жене.

 – Да-да, любая женитьба почти всегда так и заканчивается. Это не по мне. Я предпочитаю оставаться свободной и делать то, что хочу.

 – Если это не покажется вам чрезмерным любопытством, то чем вы занимаетесь? Простите. Я не должен был задавать такой вопрос.

 – Почему бы и нет? Я позирую. Это приятная работа и хорошо оплачивается.

 – А в чем она заключается?

 – Меня знают во всех больших агентствах. Каждый раз, когда им нужна женщина для фотосъемок, они зовут меня. Это дает неплохой гонорар и, кроме того, побочные доходы. В прошлый месяц, например, я позировала для изготовителей виски. В результате сверх обычного гонорара мне еще достались два ящика виски. А скажем, в прошлом году мне пришлось позировать для фирмы, производящей автомобили. Я попросила автомобиль и получила его. Точно так же я заработала и радиоприемник. Совсем неплохая работа.

 Гарри тоже считал, что это замечательная работа. Он так Клер и сказал. Еще только переступив порог, он сразу подивился, как это ей удается жить на такую широкую ногу.

 – Не сомневаюсь, вы меня приняли за шлюху, – сказала с улыбкой Клер. – Я это прочитала в ваших глазах. Я права?

 Он смущенно посмотрел на нее.

 – Не говорите подобных вещей. Я чего только не нагляделся в Уэст-Энде и могу распознать девку с первого же раза. И не ошибусь. Я не хочу слышать от вас такое даже в шутку.

 – Может, вам безразлично, как я познакомилась с Уингейтом? Но ведь вам же это интересно, признайтесь!

 – Предположим. Только можете ничего не объяснять.

 Клер наклонилась к камину.

 – Мне было очень скучно, – начала она. – В таких случаях мне всегда хочется совершить что-нибудь идиотское. Мне хотелось, например, совершенно голой броситься в бассейн, или разбить витрину магазина, или ударом кулака сшибить каску с полицейского. С вами такого не случалось?

 – Откровенно говоря, нет, – слегка опешил Гарри.

 Клер засмеялась.

 – Охотно верю. А вот когда со мной такое происходит, я иду на Пиккадилли. На этот раз ко мне прицепился Уингейт. Он шел-шел за мной и в конце концов прилип. В его приставаниях не было ничего забавного. Но он оказался настолько грубым и бесстыжим, что я решила его проучить. Вот и вся история.

 – Никогда бы не подумал, что такая женщина, как вы, может скучать. У вас же, наверное, куча друзей?

 – Не без этого. Но куча друзей – это тоже утомительно. Боже, посмотрите на часы. У меня свидание в половине первого, а я даже не оделась. – Она вскочила, виновато улыбаясь. – Я вынуждена распрощаться с вами. Надеюсь, вы не обиделись?

 – Совсем нет. Благодарю вас за чудесный вечер, – сказал он.

 – Я тоже. И вправду вечер кончился чудесно. Может быть, еще увидимся. У вас, наверное, отыщется немного свободного времени. Так что, если вы любите кино… мы можем сходить туда как-нибудь вечером.

 – Договорились. Вы мне позвоните, мой номер есть в справочнике.

 Она уже открывала дверь на лестницу. Но Гарри чувствовал, что не в силах уйти, не уточнив время предстоящего свидания.

 – А мы не могли бы решить это сейчас?

 – На следующей неделе я буду занята каждый день, позвоните мне – и что-нибудь придумаем.

 Гарри с сожалением вышел на лестничную площадку. Клер протянула ему руку.

 – Еще раз спасибо за этот замечательный вечер, – сказал он.

 Она улыбнулась и закрыла дверь.

 «Забавный парень, – подумала Клер, прислушиваясь, как Гарри спускается по лестнице. – Он мне и вправду чуточку понравился. Наивен, конечно, но мил».

 Она нахмурилась и направилась к столу, где лежала ее сумочка. Взяла ее в руки, не переставая думать о Гарри. Интересно, позвонит он, пригласит куда-нибудь? Такой малый, как он, может здорово осложнить ее жизнь, но зато какая перемена! Клер не припоминала, проводила ли еще хоть час с человеком, который бы не льстил ей. Она прикинула, какой вид будет у парня, если его облачить в приличный костюм, и неожиданно почувствовала, что ей ужасно хочется хорошенько приодеть Гарри.

 «Я становлюсь, как Бепс, – подумала она, разглядывая себя в зеркале перед камином. – Бепс одевает своего Тедди, дает ему деньги на карманные расходы, водит его по вечерам то в гости, то в ресторан. Тедди, конечно, совсем не то, что Гарри. Самое трудное будет заставить его принимать подарки. Но тем интереснее попробовать».

 Ход ее мыслей был прерван внезапным стуком двери в спальне. Клер замерла. Высокий мощный мужчина возник на пороге. У него было розовое, тщательно выбритое лицо, пепельные волосы, которые свисали, точно крылья, по обеим сторонам головы. Выцветшие голубые глаза смотрели проницательно и твердо. На нем были светло-серый костюм за сорок пять долларов, белая рубашка, желтый галстук с нарисованными на нем лошадиными головами и дорогие ботинки. Его звали Роберт Брэди.

 – Салют, малышка, – произнес он, чуть улыбаясь и обнажая ряд золотых зубов. – Какая-то ты слишком задумчивая. Почему?

 – Ты был там все время? – спросила она.

 – Сидел, как мышь. Прилип к замочной скважине и развлекался. Тебе обязательно нужно было приводить его сюда?

 – Едва не влипла. Если ты все слышал, то должен быть в курсе. Пришлось устроить этот спектакль, иначе он мог испортить все на свете.

 – Мне показалось, ты не очень тяготилась этим сопляком. Так ублажала его… И зачем ты отдала ему курицу? Я и сам чертовски голоден.

 – Ну, хватит, – сказала Клер раздраженно. – Как ты вошел ко мне?

 – С помощью ключа. Существует такая маленькая металлическая штучка, которую всовывают в замочную скважину, поворачивают – и дверь открывается. А ты и не знала, что у меня есть ключ?

 – Нет. И, пожалуйста, отдай сейчас же. Я не хочу, чтобы ты входил в мою квартиру, когда тебе угодно.

 – К тебе? Это, стало быть, ко мне. По-моему, я имею полное право…

 – Если ты не отдашь ключ, я сменю замок. С того момента, как здесь поселилась я, это уже не твоя квартира.

 Брэди мгновение колебался. Затем, поскольку у него был запасной, он вытащил ключ из кармана жилета и протянул его Клер.

 – Как хочешь, милая. А бумажник?

 – Ты думаешь только об этом. – Она открыла сумочку и, вытащив бумажник, швырнула его на пол. Брэди наклонился и подобрал бумажник.

 – Что за замашки? Совсем как у уличной шлюхи, – пробормотал он.

 – Заткнись! – оборвала Клер и отошла к бару, чтобы налить себе виски.

 Брэди пересчитал содержимое бумажника.

 – Не так уж и плохо, – одобрил он, вновь показывая золотые зубы. – Недурственная компенсация.

 Он свернул шесть билетов по пять фунтов и сунул их себе в карман, а остальные протянул Клер. Та положила их в сумочку с совершенно безразличным видом.

 – Ну, милая, ты ведешь себя некрасиво, – сказал Брэди, беря ее за подбородок.

 Клер резко отступила.

 – Не трогай меня!

 – Ангел мой, где же твои хорошие манеры? Когда занимаешься такой работой, нужно их всегда сохранять, – произнес он с насмешкой. – Как зовут твоего парнишку?

 – Не знаю, он не говорил.

 – Неважно. Он работает у Муни на Леннокс-стрит, я все слышал.

 Она вскочила.

 – Что ты хочешь делать? – воскликнула она, хватая Брэди за руку.

 – Посмотрим, – усмехнулся он. – Раскошелить его на три сотни фунтов будет совсем нетрудно. Надеюсь, ты не упустишь подобной возможности?

 – Не будь идиотом. Я никогда его больше не увижу. К тому же деньги он хранит в банке.

 – Ну и что? Он потратит их с тобой, если ты предоставишь ему такую возможность. Не бойся, он позвонит. Забавно, но все эти бравые ребята одинаковы.

 Клер сжала кулаки. Казалось, еще мгновение – и она ударит Брэди, но она просто отвернулась от него и лишь слегка пожала плечами. Брэди повернул ее к себе.

 – Спокойно, милая, я хочу провести часок с тобой. Избавь меня, пожалуйста, от сцен. И не забывай, что без меня ты ничто.

 Она пыталась высвободиться, но он крепко держал ее.

 – Пошли.

 – Нет, я не хочу. Оставь меня, скотина!

 – Пошли.

 Они посмотрели друг другу в глаза, затем он отпустил ее плечи и, взяв ее мокрое лицо в ладони, притянул к себе.

 – Ты миленькая малышка, – сказал он, приближая свое лицо к ней.

 Дрожа, она закрыла глаза и подставила ему губы.

 – Ты только представь, что это он тебя целует, – прошептал Брэди. – Ночью все кошки серы. Кроме того, ты потренируешься, – и он повел ее в спальню.

 Сильный запах рыбного бульона встретил Гарри, когда он открыл дверь своего дома и вошел в темный коридор. Где-то внизу миссис Вестерхэм, владелица дома, грустно тянула нескончаемую мелодию. Это мог быть и гимн, и романс. Гарри на мгновение замер, прислушиваясь, и решил, что это все же гимн.

 Миссис Вестерхэм начинала петь с самого утра. «Когда живешь одна, – доверчиво призналась она как-то Гарри, – нужно либо говорить сама с собой, либо петь. Говорить я не хочу, поэтому пою».

 Гарри жалел ее. Сам он никогда не скучал. Он часто оставался один, но не тяготился этим. Вокруг происходило столько интересного…

 «В том-то и секрет, – думал он. – Нужно уметь интересоваться людьми, которые живут вокруг, ходят по улицам, заглядывают в бары».

 Это же свихнуться можно – петь гимны с утра и до позднего вечера. Он хотел было пойти поговорить с миссис Вестерхэм, но его отвлек стук пишущей машинки. Значит, Рон дома. И отлично. Сегодня вечером Гарри требовалась мужская компания. Только мужчина может понять его.

 В большой комнате, где жили они с Роном, дым стоял столбом. Как всегда, Рон забыл открыть окно. Закатав рукава рубашки, он сидел на складном стуле и, неистово затягиваясь трубкой, колотил по клавишам. Куча листов, валявшихся рядом на полу, свидетельствовала, что работает Рон уже довольно долго.

 Рон приветственно махнул рукой.

 – Секундочку, я сейчас закончу, – и он затарахтел на машинке со скоростью, восхищавшей Гарри.

 Гарри открыл окно, повесил на гвоздь фотоаппарат, пододвинул стул к газовой плите и уселся. Пожалуй, впервые он обратил внимание, насколько же убогий вид имеет их комната, все достоинства которой сводились к одному – ее величине. Но по сравнению с апартаментами Клер она напоминала жалкую конуру.

 Рон вдруг прекратил печатать и поднялся.

 – Конец! Ух! – сказал он, потягиваясь. – Я работал, как четыре негра. Надоело. Проверю это завтра утром.

 Рону Фишеру было лет тридцать пять. У него было длинное лицо, черные глаза и желание казаться саркастичным. Гарри познакомился с ним в центре мобилизации. После войны они встретились, и Рон, стремясь сэкономить на квартплате, предложил Гарри поселиться вместе с ним в большой комнате, которую он снимал. Так они и прожили четыре года.

 – Ты поужинал? – спросил Рон, собирая бумаги.

 Гарри вытянул ноги и удобно устроился в кресле.

 – Конечно, – ответил он. – А ты?

 – У тебя странный вид, – сообщил Рон, бросив быстрый взгляд на друга. – С тобой что-то произошло. Встретил девушку своей мечты?

 Гарри покраснел.

 – О чем ты говоришь?

 – Не ломайся, старина, рассказывай. Кто она?

 – Ну, – пробормотал Гарри, несколько даже разочарованный, как быстро Рон разгадал его секрет.

 Рон собрал бумаги и перетащил стол на другую сторону комнаты. Потом открыл шкаф и осмотрел его содержимое с недовольным выражением лица.

 – Не густо, – пробормотал он с сожалением. – А идти никуда не хочется. Придется удовлетвориться тем, что есть.

 Он достал хлеб, сыр, масло и банку пива, притащил это все на столик, стоявший напротив Гарри, и уселся в свободное кресло.

 – Ты действительно поужинал? – еще раз спросил он, отрезая кусок хлеба.

 – Да, спасибо. Я очень даже хорошо поужинал. – Гарри замолчал, глядя в потолок и ожидая, что Рон, по крайней мере, хоть что-нибудь спросит о девушке. Но тот молчал.

 – Курица, французский камамбер и виски.

 – Неплохое меню, – наконец произнес Рон, пережевывая пищу. – А теперь посмотри на меня. Я ем устрицы, и с минуты на минуту мне должны принести форель, которую я заказал.

 – Но я не шучу! – воскликнул Гарри, ударяя кулаком по ручке кресла. – Я действительно был у нее, и она угостила меня курицей.

 – Кто – она?

 – Девушка, которую я встретил. Ее зовут Клер Доллан. У нее квартира возле Лонг-акра.

 – Ну, ну. Должно быть, приятно жить в центре города. А где ты ее встретил?

 – Это, конечно, несерьезно, но девушка действительно очень хороша.

 – Ради Бога, опусти подробности, – протестующе сказал Рон. – Я же тебя спрашиваю, где ты встретил ее? Только это меня и интересует.

 Гарри рассмеялся и рассказал Рону историю в баре, опустив, впрочем, эпизод с бумажником. Рон был очень милый парень, но весьма бесцеремонный. Он наверняка бы заявил, что девушка воровка. Гарри рассказал, как они пропустили несколько стаканчиков, а потом, когда Уингейт ушел, Клер пригласила его к себе. Миновав опасный рубеж, Гарри уже очень подробно, не опуская никаких деталей, принялся описывать квартиру и работу Клер. Пересказав все, что услышал от нее, Гарри около половины второго наконец закончил.

 Рон уже давно поужинал и теперь курил трубку, вытянув ноги, с задумчивым видом. Он ни разу не прервал монолога Гарри, а тот, увлекшись, словно ничего и не замечал вокруг.

 – Словом, я ей позвоню, – подытожил Гарри, – и на будущей неделе куда-нибудь с ней схожу. На этой неделе она занята. Хотя, конечно, можно попытаться.

 Наступила тишина.

 – Я не хочу быть циником, – сказал вдруг Рон, – но давай прикинем, что, собственно, ты будешь делать с этой девушкой. Такой неопытный парень, как ты, может влипнуть в два счета. Будь с ней осторожен.

 – С кем?

 – С ней, – сказал Рон, потягиваясь и зевая. – Ладно, я иду спать. А ты?

 – Я тоже. Но что касается Клер, тут ты ошибаешься. Если бы ты ее увидел…

 Рон расстегнул рубашку.

 – Думаешь, на внешность девушки мне наплевать? Отнюдь! Но тут другое… Девушка живет одна, приглашает незнакомого мужчину к себе ужинать…

 – Ты совсем тронулся, – с жаром произнес Гарри. – Она привела меня к себе потому… потому что… потому что ей было тоскливо, – заявил он, пытаясь выиграть время.

 Рон не спеша снимал ботинки. Стараясь не смотреть в глаза Гарри, он сказал:

 – Ты хороший парень, Гарри, чистый и простой. Мне не хотелось бы, чтобы ты попал в скверную историю. Слишком красивая девушка – это всегда кончается неприятностями. Поверь мне. Я прекрасно помню тот день, когда женился на Шейле. Шикарная девушка, но жизнь для нее заключалась в том, чтобы сидеть по ресторанам, танцевать, ходить в кино, а работать как можно меньше. Я думал, все со временем устроится, но этого не случилось. Она хотела только развлекаться, ничего не давая взамен. Будь осторожен, старик. Не нарвись на вторую Шейлу. Я, конечно, могу и ошибаться, и все-таки будь осторожен.

 – Ты несправедлив. У Клер нет ничего общего с твоей Шейлой. Я провел с ней чуть ли не полдня, и это не стоило мне ни одного шиллинга. А тебе когда-нибудь доводилось сидеть с Шейлой столько времени и не тратить при этом денег?

 – Нет, – грустно признался Рон. – Может, ты и прав. И тем не менее будь начеку.

 – Твоя подозрительность убивает. Ты во всем готов выискивать одни недостатки – и только потому, что как-то раз тебе попалась Шейла.

 – Не мешало бы поинтересоваться у твоей красавицы, как она относится к женитьбе. Лучше сразу выяснить, что у женщины в голове. Иначе будет, как у меня. Мне с самого начала пришлось учиться чистить ботинки, готовить пищу, убирать в квартире, тогда как Шейла преспокойненько сидела в кресле и наблюдала за мной. Попытайся узнать, как эта девушка относится к детям, любит ли заниматься домашним хозяйством.

 – Прости, но я вовсе не говорил, что собираюсь на ней жениться. Она зарабатывает в десять раз больше, чем я.

 Рон притих.

 – Возможно, я слишком настойчиво пытаюсь найти в ней недостатки, – продолжил он в темноте, – но вся эта ее работа кажется мне очень подозрительной. Чего стоит сказка о подаренном автомобиле, который тянет на сотни фунтов!

 Гарри тоже это казалось странным, но ничто в мире сейчас не заставило бы его в этом признаться.

 – Тогда откуда же она могла его взять? – удивился он.

 – Знаешь, всегда находятся люди, у которых достаточно средств, чтобы содержать хорошенькую девушку. А девушка позволяет себя содержать. Так тоже случается…

 – Я давно ждал этих слов. Но здесь ты совершенно не прав.

 – Ладно, – вздохнул Рон. – Пускай я не прав. И все же не попади в грязную историю. А если тебя и угораздит влипнуть, не скрывай от меня. Уж как-нибудь я помогу.

 – Ты невыносим сегодня, – пробурчал Гарри, взбивая рукой подушку. – Твои опасения необоснованны. Я сплю. Спокойной ночи!

 Но он еще долго лежал с открытыми глазами. Не нужно было рассказывать о Клер. Рон после своей Шейлы совсем возненавидел женщин. Клер уникальна. Конечно, денег у нее – куры не клюют, но должно же наступить время, когда и он, Гарри, будет зарабатывать прилично. Для начала он завтра же потребует прибавки к зарплате. Это, впрочем, мало что изменит… Но, в конце концов, пока он может брать фунт-другой из своих сбережений. И с этой мыслью он уснул.

 Одна женщина сказала Альфу Муни, что он похож на Адольфа Минту. И это глубоко запало ему в память. Возможно, какое-то сходство и вправду было – из-за вечно грустного выражения лица, мешков под глазами, вислых усов, формы носа и подбородка. Во всяком случае, помня о сказанном, Муни обычно носил черную фетровую шляпу, сдвинутую на затылок, и американский галстук с крупным рисунком, небрежно повязанный вокруг незастегнутого ворота рубашки. Муни редко надевал пиджак и ходил в рубахе с засученными рукавами и расстегнутом жилете. Потухшая сигара всегда торчала в уголке его рта и довершала «американский» вид. Но все это никого не обманывало, за исключением самого Муни. В течение сорока лет он тщетно пытался сколотить состояние. Он перепробовал кучу профессий: был букмекером, моряком, дирижером, шофером такси, бродячим торговцем, управляющим. Он зарабатывал деньги, терял их, снова зарабатывал и снова терял. Ему никогда не удавалось вовремя остановиться.

 Сейчас был нисходящий период. Три года назад Муни заработал пятьсот фунтов на футбольном тотализаторе и вложил эти деньги в фотостудию, надеясь, что, заставив работать кого-то другого, он таким образом обманет собственную судьбу. Он нанял трех молодых людей, и Гарри в их числе, чтобы те фотографировали прохожих, а также девушку Дорис Роджерс, которая проявляла пленки, печатала фотокарточки и вела все дела с клиентами. Муни же целыми днями стоял перед входом в студию, убежденный, что тем самым придает своему заведению особо завлекательный вид. Удивительно, но дело существовало уже три года, а для Муни такой срок был рекордным. Настало время подумать о перемене деятельности, однако на этот счет он не строил никаких иллюзий.

 Вот почему, когда Гарри попросил у него прибавки на десять шиллингов, он лишь откинулся в кресле и горько рассмеялся.

 – Ты пойми, малыш, – произнес он, взмахивая сигаретой, – это совершенно невозможно. Дела идут настолько плохо, что мне скоро придется закрыть эту лавочку. Подумай-ка сам, из тех, кого ты фотографировал вчера, самое большое десять процентов явятся за карточками. Это не та работа. Слишком велика конкуренция. И потом, у людей нет денег на фотографии.

 Гарри нравился его хозяин. Муни никогда не врал. И если он говорил сейчас, что дела идут плохо и пора закрывать студию, то это была правда, а не просто удачный предлог, чтобы отказать в прибавке.

 Это была плохая новость. Если Муни прикроет дело, Гарри окажется без работы. Он пошел обсудить ситуацию с Дорис Роджерс, кругленькой женщиной с черными вьющимися волосами, остреньким носом и улыбкой, за которую все ее любили. О себе она не распространялась, но Гарри тем не менее кое-что знал о ней. Она была очень трудолюбивой, и Муни беззастенчиво этим пользовался. Он платил ей гроши, а работать заставлял действительно много. Она никогда не протестовала, часто оставалась после работы, и создавалось впечатление, что за пределами студии у нее не было никакой личной жизни.

 Гарри она нравилась. Как раз с такими женщинами и можно было дружить, не опасаясь никаких осложнений. Она, как всегда, хлопотала в лаборатории. Едва увидев лицо Гарри, Дорис сразу же все поняла.

 – Он вам жаловался на судьбу? – спросила она.

 – Еще хуже. Он сказал, что прикроет дело, если все будет так продолжаться.

 Дорис неприязненно кивнула.

 – Сам виноват. Он же ничего не делает и даже не пытается придумать что-нибудь новое. – Она переложила карточки в фиксаж. – Какие ваши планы, Гарри?

 – Ничего определенного. Можно, конечно, попроситься в «Квик-фото», но вряд ли они возьмут меня. А что слышно у вас?

 Дорис пожала плечами.

 – Я наверняка найду что-нибудь. Почему бы вам не подкинуть ему идею ночных фотосъемок? Я уверена, что это пойдет неплохо, и Муни придется увеличить вам зарплату, если вы будете работать ночью.

 – Действительно, я об этом как-то не подумал. Спасибо, Дорис. Я ему скажу, что буду претендовать на долю с доходов.

 – Так и надо.

 Когда Гарри снова появился у Муни, тот все еще качался в кресле.

 – Ну что? – бормотал он. – Что там еще? Ни на минуту не оставляют в покое в этой лавочке. Вы решительно хотите меня доконать.

 – У меня есть идея, мистер Муни. А почему бы нам не делать ночные съемки на улице? В этом есть новизна, которая может заинтересовать клиентов.

 Муни не сразу понял достоинства новой идеи, и, так как она не была его собственной, он принялся ее ругать.

 – Разумеется, это не глупее, чем что-то другое, – согласился он. – Но не годится. Нужен качественный материал, а он стоит дорого. Затем необходимы лампы. Их тоже нет, и к тому же у меня денег кот наплакал.

 – Вспышка у меня есть, ну а за лампы я заплачу.

 – Что? Повторите? – произнес Муни, широко раскрыв глаза.

 – У меня есть необходимое оборудование, и, кроме того, я заплачу за лампы.

 Муни скривился.

 – Ну и что? Это, наверное, ловушка.

 Гарри не смог удержаться от усмешки.

 – Я хочу одну треть доходов, кроме моей зарплаты. Прежде всего, идея – моя. Я даю материал и работаю ночью.

 – Треть? Ты хочешь моей погибели. Послушай, малыш, положим, четвертая часть тебе, и ты, разумеется, платишь за лампы.

 – Треть или ничего. Мне нужны деньги.

 – А если я тебе скажу, что не согласен?

 – Я пойду со своей идеей в «Квик-фото». Они должны ухватиться.

 – «Квик-фото»? – проблеял Муни. – Эта банда пиратов? Послушай, Гарри, и ты меня бросишь ради этой банды сволочей?

 – Они не пираты и не сволочи, мистер Муни. Они работают очень хорошо, и, если вы мне не дадите одну треть, у них я ее точно получу.

 Муни поколебался еще немного, но, видя решительность Гарри, согласился.

 – Хорошо, – пробормотал он. – Согласен на треть. Но что это с тобой случилось? Ты стал деловым человеком? И потом, зачем тебе понадобились деньги?

 – Всем нужны деньги! – Гарри покраснел. Муни посмотрел на него и воскликнул:

 – Боже! Уж не хочешь ли ты жениться? И для этого тебе нужны деньги? Так в этом замешана девчонка!

 – Ничего подобного. Я вас уверяю, мистер Муни. Ладно, я пошел за материалом и начну сегодня же вечером.

 – Согласен. Я буду здесь до 10.30. Не задерживайся и приди рассказать, как идут дела.

 – Хорошо.

 Гарри уже выходил из команты, когда Муни позвал его:

 – Эй, Гарри…

 – Что, мистер Муни?

 – Ну а как эта девчонка? Хорошенькая? И все уже обговорено у вас? – спросил Муни, подмигивая.

 – Я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотал Гарри и быстро вышел из кабинета.

 Муни откинулся в кресле и принялся петь: «Любовь… любовь, это прекрасно…»

 Ночь была ясной и холодной. Гарри старался не думать о холоде, а думал только о том, что на улице сухо и светит луна. Он устроился в сквере, и к пяти часам утра у него осталось только пять неиспользованных кадров. Он понял, что идея неплохая. Он уже сделал более пятидесяти снимков и считал, что фото должны получиться. Прежде всего он внимательно выбирал сюжеты, и никто не возражал, когда он протягивал квитанцию. «Это удача», – думал Гарри.

 Дело в том, что многие звезды фотографировались ночью в Лейкстер-сквере. И большинство прохожих, по-видимому, воображали, будто, сфотографировавшись ночью в этом месте, они поднимут свой престиж.

 «Муни будет доволен, – думал Гарри, вставляя новую кассету. – Еще две, и я кончу».

 Через несколько минут улицы заполнятся прохожими. Приближалось время окончания вечерних сеансов, и будет трудно найти одинокого прохожего. К тому же стало немного холоднее.

 Уже три часа он стоял, прислонившись к фонарю, возле кинотеатра «Варнер». Взглянув в сторону лондонского ипподрома, он заметил парочку, приближавшуюся к нему. Он настроил аппарат, готовясь нажать на спуск. В свете фонаря он узнал женщину. Это была Клер!

 Его сердце бешено забилось. Несколько мгновений он колебался, думая, захочет или нет она признавать его. Но, в конце концов, она знает, где он работает, а Гарри не стыдится своей профессии. Зато какая прекрасная возможность сделать ее фото!

 Они были уже в нескольких метрах. Клер шла рядом с мужчиной. На ее плечи было наброшено легкое манто. Ее компаньона Гарри едва рассмотрел. Он заметил только, что он высокий и крепко сложен.

 Он поднял фотоаппарат. Клер появилась в объективе как раз прямо перед ним. Он нажал на кнопку, заметив при вспышке легкий наклон головы и замедление шагов Клер, когда она поняла, что ее сфотографировали.

 Он улыбнулся, сделав шаг вперед, и протянул ей карточку.

 Клер отвернула голову, щелчком выбила у него из рук карточку и прошла мимо, не глядя на Гарри. Он обиженно посмотрел ей вслед. Вдруг на своем плече он почувствовал руку. Гарри повернулся и оказался лицом к лицу с типом, который шел вместе с Клер. Его розовое жирное лицо и маленькие глазки очень не понравились Гарри.

 – Что это значит? – спросил он. – Мне это не нравится.

 Гарри наклонился и поднял карточку, которую Клер отбросила, и протянул ее Брэди.

 – Простите, что внезапно вмешался, – сказал он. – Но я только что сфотографировал вас вместе с дамой. Если вас заинтересует, вы можете завтра прийти и посмотреть на карточки вот по этому адресу. Вы совсем не обязаны покупать их.

 – Замечательно, – усмехнулся Брэди, показывая золотые зубы. – Я не знаю, что меня удерживает, чтобы не позвать полицейского. Нельзя никуда пойти, чтобы на тебя тут же кто-то не набросился. Фотографировать на улицах наверняка запрещено.

 Гарри почувствовал, как в нем растет гнев.

 – Если снимки вас не заинтересуют, вы не обязаны приходить. Но большинство людей любят, когда их фотографируют.

 – А я не люблю, – нагло сказал тип, не обращая никакого внимания на то, что Гарри был на полголовы выше его.

 Он порвал карточку и ушел, прежде чем Гарри успел ему ответить.

 Гарри проводил его глазами. В расстегнутом пальто, руки в карманах, со шляпой, надвинутой на глаза, тот походил на карикатуру. Хорошее настроение у Гарри исчезло. Почему Клер не захотела признать его? Может быть, она его не узнала? Вполне возможно. А этот толстый человек – клиент Клер? Все-таки удивительно.

 Дрожа от бешенства, он вытащил пленку из аппарата и решил, что на сегодня достаточно. По крайней мере, у него будет сейчас фотография Клер.

 Он направился по узким улицам, которые вели к студии. Едва он сделал несколько шагов по плохо освещенной улочке, как сзади свистнули. Повернувшись, он увидел коренастый силуэт и голову со спутанными волосами цвета пакли. На нем скорее всего была такая же темная рубашка, как и пиджак, поскольку только лицо выделялось светлым пятном в темноте.

 – Вы меня звали? – спросил Гарри. – Может, вы заблудились?

 Человек подошел и остановился перед ним. В свете уличного фонаря спутанные волосы казались еще более странными. Но лицо оставалось в темноте.

 – Это ты тот парень, который снимал сейчас? – спросил человек гнусавым голосом.

 – Да, а в чем дело?

 Гарри замолк. Из темноты появился кулак. Гарри уклонился, в долю секунды поняв, что это нападение. У него не было времени восстановить равновесие – что-то твердое ударило его в висок. Гарри потерял сознание.

 Клер узнала Гарри, но слишком поздно, чтобы увлечь Брэди в другую сторону. И когда Гарри нажал на вспышку, она сразу же поняла, что произойдет. Брэди наверняка разозлится.

 Клер прошла мимо Гарри, не узнавая его, чтобы Брэди не понял, что этот фотограф и есть тот самый Гарри с тремя сотнями фунтов в банке. Когда Брэди оставил ее, чтобы поговорить с Гарри, она даже не обернулась. Малейшего намека с ее стороны было достаточно, чтобы он узнал, кто такой Гарри.

 Она продолжала идти по улице и дошла до клуба «Тамиани», вошла туда, с трудом удерживая себя, чтобы не вернуться и не посмотреть, чем занимается Брэди.

 В баре «Тамиани» было пусто. Бармен в белом пиджаке подошел к Клер и посмотрел на нее голубыми глазами.

 – Хэлло! – сказал он, облокачиваясь о стойку и глядя на Клер влюбленными глазами. – Спокойно, не так ли? Парни еще не пришли. Вчера появился один новый. Глаза… Вы его увидите.

 – Подай мне виски и заткнись, – пробурчала Клер, поворачиваясь к только что вышедшей из туалета полной блондинке с темными глазами и ртом, похожим на ловушку.

 – Привет, Бепс, – сказала Клер, протягивая ей сигареты.

 – Добрый вечер, милочка. Какое на тебе чудное платье! Оно так тебе идет. Каждый раз, как я вижу тебя, ты все время в новом платье. Как это тебе удается? А где Бобби?

 – Он пошел прогуляться, – сказала Клер, кладя на прилавок монету в десять шиллингов.

 – Ты выпила бы стаканчик?

 – Не откажусь, спасибо, – Бепс взяла сигарету, села на табурет и повернулась к бармену.

 – Дай мне двойной скотч, Хиппи, тебе эта прическа очень идет.

 – Вы находите? – спросил Хиппи, вытягивая шею так, чтобы увидеть свое отражение в большом зеркале. – Рад это слышать. Я подстригался вчера. Неплохо, а? Но все-таки он слишком их укоротил, вы не находите?

 – Закройся и оставь нас в покое, – недовольно произнесла Клер.

 Хиппи налил в стакан двойной виски и обиженно отошел.

 – Не нужно было так с ним обращаться, – заметила Бепс. – Он обижается.

 – Тем лучше. Я не могу переносить болтунов.

 Клер протянула стакан Бепс, думая о том, какая у той ужасная голова.

 – А как твои дела? У тебя совсем усталый вид.

 – О, я совсем дохожу, милая. Не знаю, что со мной, но временами мне так плохо, что я просто боюсь.

 Клер посмотрела на ее круглое нездоровое лицо. Бепс много пила, употребляла наркотики, путалась невесть с кем и очень давно уже вела такую жизнь. Нечего удивляться, что она чувствует себя плохо.

 – Тебе нужно показаться врачу.

 – О нет. Я очень боюсь, – замахала руками Бепс, – боюсь, что это рак. Откровенно говоря, я предпочитаю болеть, но не знать об этом.

 – Ты глупая. Это наверняка что-то другое.

 – Ты думаешь? Тедди мне то же самое говорит. – Бепс вздохнула и нежно сказала: – Ты знаешь, милая, тебе тоже надо завести друга. Это все меняет в жизни. Если бы ты знала, что он для меня делает. Он ожидает меня по вечерам, готовит выпить, ставит сушить мои ночные туфли. Я была так одинока, и раньше было так тоскливо. Ты должна найти себе такого же парня, как Тедди. Действительно, я тебя уверяю…

 – Но он тебе стоит дорого, твой Тедди.

 – Нужно же, чтобы он немного развлекался. Разумеется, он любит только самое дорогое. Но в этом недостатке есть и достоинство, не так ли? Это говорит о том, что у него неплохой вкус.

 Бепс вдруг замолкла, и взгляд у нее стал мечтательным.

 – Мне для счастья вполне достаточно Бобби, – сказала Клер.

 – Но Бобби не в счет. Тебе обязательно нужен еще кто-то другой. Нужно, чтобы ты о нем заботилась, а о Бобби нельзя заботиться, у него и так слишком много денег. К тому же он чересчур независим, высокомерен, и если ты мне позволишь сказать…

 – Я тебе позволяю все, что ты хочешь, – безразлично сказала Клер.

 – Тебе действительно нужен парень вроде Тедди. Кто-нибудь, который будет тебе признателен за то, что ты делаешь для него. Это даст тебе чувство своей нужности в жизни.

 Клер выпила содержимое своего стакана. Не так давно она обозвала Бепс идиоткой, поскольку та гробит себя ради Тедди. Но теперь она не знала, права ли она. Чувствовать себя такой одинокой в жизни… Она не могла удержаться и все чаще думала о Гарри, и чем больше думала, тем он все больше ее привлекал. Ей хотелось что-нибудь сделать для него. Бепс была права. Забота о парне, таком, как Гарри, придаст жизни какой-то смысл.

 Вошел Брэди и присоединился к ним. Он мрачно взглянул на Бепс.

 – Привет, – сказал он. – Иди зарабатывай свой бифштекс.

 – Оставь ее в покое, – сказала Клер.

 Бепс униженно улыбнулась Брэди.

 – Вы правы, мистер Брэди. У вас такой благородный вид. Вы всегда так хорошо одеты…

 – Хватит, – сказал Брэди с усмешкой.

 – Где ты был? – спросила Клер, когда Бепс ушла.

 – Этому фотографу нужно было дать урок, – сказал он.

 Клер замерла.

 – Почему?

 – Ты, дорогая, должна шевелить мозгами. Ты что, хотела бы видеть нашу фотографию в большой витрине перед глазами фликов?

 – Что ты ему сделал? – продолжала настойчиво Клер.

 – Я велел Бену заняться им. Бен забрал пленку, а его слегка пристукнул.

 Пустой стакан выскользнул из рук Клер и разбился. Брэди широко раскрыл глаза, потом усмехнулся.

 – Боже! Я должен был раньше догадаться. Это же твой приятель! Не беспокойся. Бен ничего серьезного с ним не сделал. Это тебя потрясло, да?

 Жирными влажными пальцами он потрепал Клер по щеке. Та подскочила.

 – Не дотрагивайся до меня!

 Положив ноги на стол, Муни дремал в кресле. Его разбудили удары в дверь. Он поморгал глазами и в полусне не понял, что произошло. Но удары повторились. Наконец он поднялся, догадавшись, что это Гарри. «Посмотрим, действительно ли его идея так хороша». Он подошел к двери и открыл ее. Перед ним стоял полицейский.

 – Мистер Муни?

 – Да. Чем могу быть полезен?

 – У вас работает парень по имени Гарри Рикк?

 – Да, но не говорите мне, что он в тюрьме, так как для выкупа у меня нет денег.

 – Он ранен. Вас просят прийти в участок.

 Муни побледнел. Когда у него было хорошее настроение, он относился к Гарри как к сыну.

 – Ранен? – повторил он. – Серьезно?

 – Нет, небольшое потрясение. Он хотел бы возвратиться и сказал, что вы позаботитесь о нем.

 – Разумеется, я займусь им, – поспешно сказал Муни, с удивлением чувствуя, как он взволнован. – Сейчас буду в вашем распоряжении.

 Он бегом вернулся. «Я старею, – думал он, кое-как натягивая пиджак. – Если бы у меня было виски, было бы очень кстати…»

 Он заглянул в шкаф, но бутылка виски, спрятанная в бумагах, была пуста. Он вздохнул, погасил свет и вышел на улицу.

 – Я готов, – сказал он. – Что произошло?

 – Его оглушили. Он лежал на тротуаре недалеко отсюда. Он отказался идти в госпиталь, и его привели в участок.

 – Он оглушен? Вы хотите сказать, что его ударили?

 У полицейского было лунообразное лицо и мрачный вид.

 – Да, совершенно верно.

 – А кто это сделал? Я надеюсь, вы его поймали?

 – Ну, знаете. Мы совсем не знаем, кто это сделал. Инспектор как раз сейчас допрашивает его.

 Муни спросил:

 – У него украли «лейку»? Она мне досталась за сорок фунтов, а сейчас такую не найдешь и за тройную цену.

 – Я не в курсе, – отмахнулся полицейский. – Пойдемте в участок, вы все увидите сами.

 Муни изо всех сил старался идти быстрее. Он чувствовал себя опустошенным и подавленным.

 «Если человек достигает моего возраста и не может заплатить за выпивку, когда хочет, тогда все кончено, – думал он. – Ты конченый человек, старик Муни. Пятьдесят шесть лет – и нечем заплатить за бутылку виски. Пора убираться в приют для престарелых».

 Его ввели в участок, и он увидел Гарри, сидящего в кресле. Рядом у потухшего камина стояли двое полицейских в штатском.

 – Старина, – сказал Муни, – что произошло? Что они с тобой сделали?

 Гарри с трудом улыбнулся. На голове у него была повязка, а лицо приобрело зеленоватый оттенок.

 – Ничего страшного, мистер Муни.

 Один из инспекторов, коренастый мужчина с круглой головой, одетый в помятый костюм, заявил:

 – Он хотел видеть вас. Потому я и послал за вами. Он получил удар по голове и должен быть госпитализирован. Но у него дубовый череп. Его отведут домой, как только мы выпьем чаю. Усаживайтесь, мистер Муни. Меня зовут инспектор Паркинс. Я занимаюсь этим делом вместе с сержантом Доусоном. Но у вас такой потрясенный вид, мистер Муни.

 Муни сел и провел рукой по лицу.

 – Да, я очень потрясен. Это для меня удар. У вас случайно не найдется что-нибудь выпить?

 – Можно найти виски или вы хотите чаю? – Но, увидев гримасу, которую состроил Муни, Паркинс добавил: – Да, я думаю, что для вас будет лучше виски. Это всегда помогает при недомогании.

 Хромая, Паркинс подошел к шкафу, вытащил бутылку виски и налил хорошую порцию в стакан.

 Муни благодарно посмотрел на инспектора. Подумать только, он всегда питал предубеждение против фликов.

 – Теперь лучше, – уверил он. – Мне действительно надо было выпить.

 В этот момент вошел полицейский с двумя громадными чашками чая и поставил их на стол.

 – Берите, – сказал он, протягивая чашку Гарри. – Возьмите сигарету, если хотите.

 Гарри взял сигарету, наслаждаясь необычностью ситуации.

 – Скажи, Гарри, – сказал Муни, – у тебя забрали «лейку»?

 – Нет. Аппарат со мной, но у меня забрали пленку.

 Муни облегченно вздохнул.

 – Меня беспокоила «лейка».

 – Простите, – вмешался Паркинс, – я хотел бы задать пару вопросов молодому человеку, после чего он может идти домой. Вы в состоянии рассказать о нападавшем, мистер Рикк? Вы сказали, что человек этот невысок ростом, коренаст и у него спутанные волосы, похожие на паклю. Вы не видели его лица?

 – Нет, – ответил Гарри, отпивая чай.

 – Как он был одет?

 – Было слишком темно, чтобы различить. Темный костюм и рубашка темного цвета. Я помню его голос. Он шепелявил немного и говорил в нос.

 Паркинс посмотрел на Доусона. Тот покачал головой.

 – Это новичок в нашем районе, его нужно побыстрее схватить. – Затем повернулся к Гарри. – Вы не первый, кого он оглушил ударом велосипедной цепи. Вы увидите следы велосипедной цепи, когда снимете повязку. Других он оглушал, чтобы очистить карманы. На вас он напал из-за пленки. Вы его, по-видимому, сфотографировали, и он на вас напал, чтобы забрать пленку.

 – Нет, я уверен, что его не снимал. Я не мог ошибиться. Никогда его не видел раньше и в особенности сегодня вечером.

 – Вы уверены?

 – Абсолютно.

 – Но, во всяком случае, ему нужна была ваша пленка. Может быть, вы сфотографировали кого-нибудь другого, с кем он работает вместе. Вы не заметили никого, кто бы рассердился, когда вы протягивали ему карточку?

 Гарри прекрасно помнил, но не хотел говорить о Клер фликам.

 – Нет, никто не рассердился, – уверил он, не глядя Паркинсу в лицо.

 – Ну, у нас будет время, – сказал Паркинс спокойно. – Подумайте на досуге и об этом.

 – Нечего и думать, – сказал Гарри. – Никто не возражал.

 – Тем хуже, – произнес Паркинс. – Жаль. Этот человек опасен, мистер Рикк, его нужно обязательно поймать.

 – Ну и ловите, я вам не в силах помешать.

 У Гарри болела голова. К тому же он не любил лгать. Он был очень недоволен собой.

 Инспектор посмотрел на него.

 – Подумайте все-таки, – настаивал он. – Может быть, что-то вспомните. Тогда приходите и расскажите нам. Он опасен, этот тип. Однажды он может кого-нибудь убить. Нам очень нужна зацепка.

 Гарри покраснел до корней волос.

 – Да, конечно, если я вспомню что-нибудь, то обязательно вам скажу.

 Паркинс поднялся.

 – Хорошо. Вам необходимо как следует отдохнуть. Вас отвезут домой на машине. Мистер Муни вас проводит. Вы сможете узнать бандита?

 – Конечно, – ответил Гарри, – я не ошибусь.

 – Ну, это уже что-то. Но если вы увидите его, не играйте в детектива, а сразу же зовите полицейского.

 – Хорошо, – согласился Гарри и с трудом поднялся на ноги.

 Они вышли.

 – Понаблюдайте за этим парнем, – сказал Паркинс Доусону. – Он знает больше, чем рассказал. Почему он себя так ведет? Поставьте людей, чтобы понаблюдали за ним несколько дней. Мне надо знать, с кем он встречается.

 Гарри охотно согласился с предложением Муни отдохнуть несколько дней. Миссис Вестерхэм обещала готовить ему еду, а Рон унес свою пишущую машинку к приятелю на Флис-стрит.

 – Лежи и дрыхни, – приказал он. – Я тебя не буду беспокоить. Через два дня ты будешь в порядке.

 Но Гарри не удавалось уснуть. Он все время думал о своем приключении. Имелась ли какая-нибудь связь между типом, с которым он видел Клер, и тем, кто на него напал? Поручено ли было забрать пленку? И почему?

 Миссис Вестерхэм все время была здесь. Это была высокая и тощая женщина с собранными на макушке седыми волосами, будто копна. Гарри она нравилась, но он был не в состоянии все время выслушивать ее болтовню и большую часть времени притворялся спящим.

 – Вы не хотите селедку на обед, мистер Рикк? – спросила она. – Я могла бы приготовить вам омлет, но эти польские яйца…

 – Селедку? – спросил Гарри не очень приветливым тоном. – Мне как-то неловко вас беспокоить…

 – Ну что вы. Отдыхайте. Когда я думаю о том, что вам могла грозить такая опасность… Мне мистер Муни рассказывал, вас ведь могли убить.

 Через некоторое время в дверь постучали.

 – Входите, – сказал Гарри, – дверь не заперта.

 Дверь отворилась, и вошла Клер. На ней было шикарное серое пальто. Клер широко улыбнулась, держа на руках множество пакетов.

 – Добрый день, – приветствовала она Гарри, закрывая дверь ударом ноги.

 Гарри сначала покраснел, а потом побледнел. От удивления он не знал, что и сказать.

 – Ну, как голова? – спросила Клер.

 Она положила пакеты на стол и, видя, насколько взволновался Гарри, начала поправлять волосы перед зеркалом, чтобы дать ему время прийти в себя.

 – Почему вы ничего не говорите? – сказала она. – Не смотрите на меня, точно на призрак. Вы заставляете меня пожалеть о том, что я пришла.

 – Вот это сюрприз! Как это вам пришло в голову навестить меня? – спросил он. – И как вы узнали, где меня найти?

 Она подошла к кровати и остановилась рядом.

 – Вы не рады меня видеть? – спросила она, недоуменно глядя на него.

 – Нет, что вы, – забормотал Гарри. – Но если бы я ожидал… Я думал о вас все время. Прекрасно, что вы пришли.

 – Как вы себя чувствуете?

 – Хорошо, – ответил он, испытывая неловкость от мысли, что его пижама старая и поношенная, а комната бедная и убогая. – У меня немного болит голова. Как вы меня нашли?

 – Из газет. Я позвонила в студию, и мистер Муни дал мне ваш адрес. Он спросил, откуда вы меня знаете, и, когда я объяснила, он сообщил, что вы рассказывали ему обо мне.

 – Он лгун, – запротестовал Гарри. – Не верьте ни единому слову из того, что он будет говорить вам.

 – Я ему сказала, что я ваша подружка, иначе он не дал бы ваш адрес. Вам это неприятно?

 – Ну что вы.

 – Что же касается вашей хозяйки, то я заявила, что я ваша сестра, иначе она не пустила бы меня сюда, – сказала Клер, снимая пальто и складывая его на стол. – Мне нечего делать, и я подумала, что у вас наверняка не густо с продуктами. Я принесла на всякий случай даже бутылку виски. Вам неприятно? Вы не хотите, чтобы я осталась?

 – Ой, что вы. Я… мне приятно, что такая женщина, как вы, занимается мной. Это фантастика.

 – Я этого не нахожу. Я хотела вас видеть, и я здесь, и не будем больше об этом говорить. Как ваша голова? Болит?

 – Значительно меньше после вашего прихода.

 Она села на кровать и принялась разбирать пакеты.

 – Кто вас ударил, Гарри?

 – Я и сам бы хотел это знать. Этой сволочи нужна была пленка с моими снимками.

 Он рассказал Клер, как ему в голову пришла идея снимать ночью и как этот лохматый тип напал на него.

 – Он ничего у меня не украл. Полиция убеждена, что ему была нужна только пленка.

 – Вы… вы обратились в полицию?

 – Меня нашел полицейский и отвел в участок. Инспектор думает, что я сфотографировал кого-то, кто был очень против этого, и спрашивал меня, не протестовал ли кто-нибудь…

 Произнося это, он украдкой посмотрел на Клер, но она не отреагировала на его слова, занятая разборкой пакетов.

 – А вы не заметили что-нибудь? – спросила она, нарезая ветчину.

 – Я сказал инспектору «нет», но это неправда. Аппетитно выглядит эта ветчина, не так ли, а?

 Внезапно она нахмурилась и посмотрела на него.

 – Не совсем правда?

 – Я сказал инспектору, что никто не протестовал, заметив, как я его сфотографировал.

 Она вопросительно взглянула на него, и у нее, кажется, перехватило дыхание.

 – Я решительно сошла с ума. Значит, это вы меня сфотографировали вчера вечером. Что вы, наверное, подумали обо мне? Я вас не узнала, уверяю вас. Это были вы?

 – Да, я, – кивнул Гарри.

 – Черт возьми, я видела расплывчатый силуэт, к тому же было так темно… Я и не думала, что вы можете работать ночью. Вспышка лампы меня ослепила. О, Гарри!

 – Это меня поразило. Я решил, что вы не хотите узнавать меня.

 – Гарри! – Клер положила руку ему на плечо. – Я никогда не сделала бы ничего подобного, поверьте мне.

 – Да, конечно. – Он поколебался, потом продолжил: – Вашему спутнику это не понравилось. Я не хочу ничего скрывать. Он очень рассердился.

 – Да? – произнесла Клер с неестественной улыбкой. – Роберт? Это не страшно. Он всегда такой. Вы про него ничего не сказали полиции?

 – Ничего. Я подумал, что мне будут задавать вопросы, а мне совершенно не хотелось втягивать вас в эту историю.

 – Ну, это неважно, – уверила она, придвигая складной стол к кровати. – Роберт не имеет ничего общего с вашими приключениями, я вас уверяю.

 – Я тоже так думаю, – вежливо согласился Гарри, впрочем, не слишком уверенным тоном. – Но вы же знаете полицию. Вам не покажется нескромным, если я спрошу, кто это был с вами?

 – Это мой патрон, – сказала Клер. – Сядем за стол.

 – Ваш патрон? – удивился Гарри, беря тарелку с ветчиной, которую ему протянула Клер.

 – Мой импресарио, точнее. Его зовут Роберт Брэди.

 – Он вам говорил обо мне?

 – Нет. Я чувствовала, что он в плохом настроении и может закатить сцену, а мне эти сцены неприятны. Даже мне он иногда говорит обидные вещи.

 – Серьезно? – возмутился Гарри. – Пусть он только мне попадется!

 – Ни в коем случае. Я даже не хочу, чтобы он заподозрил, что я пошла к вам. Он станет совершенно невыносимым. Я неплохо у него зарабатываю, а вы же не хотите, чтобы у меня были неприятности.

 – Что он значит для вас?

 – Ничего. Просто толстая макака, но это мой патрон, и я должна быть с ним вежливой.

 – Он не имеет права вмешиваться в вашу личную жизнь, даже несмотря на то, что он ваш патрон.

 – К сожалению, он так не думает. Но это меня совершенно не стесняет. Правда, теперь, когда я познакомилась с вами, мне нужно быть внимательней.

 – Это правда, что вы мне сказали?

 – Что?

 – Что ситуация изменилась после вашего знакомства со мной?

 Она ему улыбнулась.

 – Это действительно так.

 Она наклонилась вперед и задела пальцами за карман его пижамы.

 – Если вы хотите меня видеть, то я тоже этого хочу. – Она с нежностью смотрела на него.

 Гарри привлек ее к себе. Их губы встретились, и он почувствовал, как она дрожит.

 Следующие три дня Клер приходила к нему утром, нагруженная пакетами с едой, сигаретами, цветами…

 Гарри протестовал, но она обрывала его на полуслове, напоминая, что он болен, а за больными нужно ухаживать. Если он будет притворяться кретином, она больше не придет.

 В субботу он полностью выздоровел, и от всего этого приключения остался только шрам. Клер настояла, чтобы Гарри провел воскресенье в компании с ней, прежде чем приступит к работе.

 Рон был в курсе визитов Клер, но не встречался с ней. Когда она пришла к Гарри в воскресенье утром, Рон еще спал. Как только Гарри спустился в вестибюль, он соскочил с кровати, чтобы посмотреть. Клер была очень соблазнительной в своем голубом свитере и спортивных брюках. Она казалась такой юной и желанной, что Рон сразу же понял Гарри. «Очень красивая девушка, – подумал он, глядя в окно, как они садятся в маленький спортивный автомобиль зеленого цвета. – Она может сбить с пути праведного любого святого. У них обоих счастливый вид. Лишь бы это только продолжалось подольше».

 Гарри не успел научиться водить машину, и скорость, с которой ехала Клер, его пугала. Минут через сорок Клер остановила автомобиль. Они очутились на поляне, окруженной огромными деревьями. Кроме них, там никого не было.

 – Остановимся здесь, – предложила она. – Можно устроить пикник в лесу, а потом пройдемся пешком.

 Завтрак был обильным, и в то время, когда Клер собирала мусор, Гарри решился.

 – Кое-что я не понимаю, – сказал он. – Почему вы выбрали меня, когда есть сотни парней в тысячу раз лучше, из которых вы могли бы себе выбрать поклонника?

 – Мой милый, ты не видишь, чем ты отличаешься от всех этих парней? Все, что я прошу от тебя, так это оставаться таким, какой ты есть. Я займусь тобой.

 – Вот это меня и смущает. Ты делаешь слишком много для меня. Мне надо найти более солидную работу.

 – Зачем? – спросила она.

 – Потому что на шесть фунтов в неделю я не могу обеспечить тебе жизнь, к которой ты привыкла. А я хочу, чтобы такая жизнь у тебя была.

 – Но разве ты не понимаешь, что я не хочу ничего принимать от тебя? Мужчин, которые суют мне деньги и подарки, полно. – Она прижалась к нему. – Будь разумен, Гарри, и прекрати думать о женитьбе. Я тебе сказала, что хочу прежде всего оставаться свободной. Это единственная возможность для нас быть счастливыми. Я тебя люблю, я твоя, но я не могу отказаться от жизни, которую веду. Если мы начнем жить вместе, через месяц мне все это надоест. Ты меня совсем не знаешь, и я этого не хочу. А это обязательно случится, если мы будем жить вместе.

 – Но, Клер…

 – Не настаивай. Или ты принимаешь меня такой, какая я есть, или прощай.

 – Но я тебя люблю. Я хочу жениться на тебе. Не сейчас, разумеется, а как только у меня появится работа и я буду зарабатывать больше. Я хочу обеспечить тебе комфортную жизнь. Когда любят…

 Взгляд Клер стал твердым.

 – Не будем об этом говорить, милый. Я не откажусь от своей работы. Если бы ты знал, что мне стоило добиться независимости, ты бы не настаивал на этом. Если я брошу работу, я уже никогда не вернусь к ней. Нужно принимать меня такой, какая я есть, и не думать об остальном. Удовлетворимся тем, что мы можем быть счастливы, когда встречаемся друг с другом. Я не хочу ничего от тебя. Все, что я хочу, это иметь право, когда мне тоскливо, рассчитывать на тебя. Я тебе не буду стоить ни одного цента.

 – Ты боишься выйти за меня замуж из-за патрона? – спросил Гарри обиженно.

 Она отвела взгляд, но он заметил промелькнувшую в ее глазах тень.

 – Я не боюсь, – сказала она. – Это не совсем так. Но если я выйду за тебя замуж, я потеряю работу. Роберт смотрит на меня как на свою собственность. Я не разрушаю его иллюзий. Не нужно глядеть на меня с таким видом, он ничего не значит для меня, я тебя уверяю.

 Эта беседа немного испортила Гарри радость от проведенного с Клер дня, но Гарри урезонил себя. Во всяком случае, она показала себя честной и не скрывала от него ничего. Но до чего он возненавидел этого Роберта Брэди! Какое тот имеет право на Клер?

 Они выпили чаю на склоне холма, откуда им была видна непрерывная вереница машин, возвращавшихся с уик-энда. Они имели вид маленьких игрушек, и это зрелище лишь усиливало ощущение полного одиночества.

 – Ты счастлив? – внезапно спросила Клер.

 – Да, я провел замечательный день. Хочешь, пойдем в кино, когда вернемся, или пообедаем?

 – Нет, все, что нам нужно, у нас есть дома.

 – Хорошо. Но нам необязательно возвращаться сейчас же.

 – Нет… Я хочу остаться у тебя, Гарри…

 Альф Муни не поверил своим ушам, когда Гарри сказал ему, что он передумал и, если Муни не возражает, готов стать его компаньоном. В те несколько дней, которые Гарри не работал, дела шли настолько плохо, что Муни уже подумывал, останутся ли у него деньги, чтобы выдать зарплату служащим в следующую пятницу. Он убедился, что дело держится только на Гарри, а два других фотографа не стоят ничего. И вот в тот момент, когда он решил прикрыть дело, Гарри предложил свое участие. Муни едва не пустился в пляс, но удовлетворился тем, что поднялся и пожал Гарри руку.

 – Старина, будем на «ты», – предложил он растроганно. – Я бы угостил тебя сигарой, будь она у меня.

 Если бы Муни был менее возбужден, он бы заметил в Гарри явную перемену. Тот казался теперь более твердым, уверенным, и взгляд его коричневых глаз сделался решителен.

 – Не обольщайтесь, мистер Муни, может быть, вы не согласитесь на мои условия.

 – Обольщаться? Ты видел, чтобы я обольщался? Но это лучшая новость, которую я слышал за последнюю неделю.

 Муни вытер лицо носовым платком, потом подозрительно посмотрел на Гарри.

 – Твои условия? Какие условия?

 – Я много думал о том, что вы мне говорили. Если вы позволите мне организовать дело по моему усмотрению, я вложу сто фунтов, но ни пенни больше.

 Муни настолько были нужны деньги, что он принял бы и половину этой суммы. Но, чтобы не повредить своей репутации, он решил немного поторговаться.

 – Сто фунтов? Это же мало, малыш. Если ты хочешь хорошо заработать, нужно вложить больше. Давай сто пятьдесят, и вперед. Только аппараты нам будут стоить шестьдесят фунтов, да всю эту технику еще нужно найти.

 – Аппараты нам не будут стоит ничего. Воспользуемся «лейкой», которая у нас еще, слава Богу, есть. Все, что нужно, это хороший увеличитель и несколько осветителей. Я знаю, где можно найти увеличитель за тридцать фунтов, а осветители нам обойдутся в двадцать фунтов. Еще за двадцать мы превратим этот кабинет в хорошую студию. И еще останется тридцать фунтов на покупку высококачественной бумаги, рамок и прочих мелочей.

 Муни тяжело сел с таким видом, будто он только что обнаружил змею в своей постели.

 – Это все расчеты, малыш.

 Он сдвинул шляпу назад и энергично почесал голову.

 – Значит, в моем кабинете ты собираешься устроить свою студию?

 Гарри провел бессонную ночь в спорах с Роном, который не советовал вкладывать деньги в дело Муни. И только благодаря тому, что он все время думал о Клер, Гарри удалось убедить Рона.

 – А где же ее еще можно сделать? – спросил он у Муни. – Дорис нужна комната для лаборатории, первая комната будет служить приемной, так что остается только ваш кабинет.

 – А я? Я буду на улице?

 – Я думаю, вы устроитесь в приемной. Будете получать деньги у клиентов и вести счета.

 – Но, черт побери, это же работа Дорис.

 – У нее будет чем заниматься. Мы не так богаты, чтобы содержать статистов, мистер Муни.

 – Ты меня считаешь статистом? – пробурчал тот.

 Гарри улыбнулся.

 – Я просто сказал, что каждый должен вносить свой вклад в общее дело.

 – Это все? Может, прежде чем ты начнешь командовать, покажешь мне деньги? Пока еще ты не стал моим компаньоном.

 – Я куплю материал и уплачу за установку, – спокойно сказал Гарри. – Вам незачем смотреть на мои деньги. Просто будете следить за изменениями, которые произведут мои деньги. И хватит об этом. Уверен, все будет хорошо.

 Муни открыл рот, потом закрыл его и не проронил ни слова. Он понял, что загнан в угол.

 – Но, Гарри, нам же нужно хоть немного оборотных средств, – жалобно сказал он. – Мне нечем в пятницу платить зарплату.

 – Я это урегулирую. Доходы, думаю, будем делить пополам. Кроме того, вы будете мне давать пять процентов за капитал.

 Для Муни это было уже слишком.

 – Ты меня душишь! – воскликнул он. – Твои условия прошли бы, если бы ты вложил триста фунтов. А так это чистое воровство. Мои фонды стоят во много раз больше, чем твои сто фунтов. А фотоаппараты? Они одни потянут на сто фунтов.

 – Хорошо… хорошо… Но, насколько я понял, вам нечем платить зарплату на этой неделе.

 Муни зло бросил шляпу на пол и ударом ноги послал ее в угол.

 – Это все твоя девица, – завопил он, ударяя кулаком по столу. – До того, как ты познакомился с ней, ты был чудесным парнем. А чем ты стал через неделю? Волк! Акула!

 – Она ничего не знает, – весело уверил Гарри. – Но мне надоело так жить, и я хочу жениться.

 Муни сделал несколько шагов, нагнулся, поднял шляпу и принялся вытирать ее рукавом.

 – Я в этом уверен, – бормотал он. – Ты хочешь жениться. Я не могу помешать тебе покончить с жизнью, но печально видеть все это. Ты выиграл, малыш. Я принимаю твои условия и оставляю свой кабинет. Я слишком стар и болен, чтобы бороться с тобой. Что я тебе скажу? Я не думал дожить до таких лет и стать таким старым, чтобы ты начал меня эксплуатировать. Никогда не думал. Ты воспользовался, мой мальчик, моей старостью и моим тяжелым положением.

 – Ну, вот это ни к чему, мистер Муни, – сказал Гарри мягко.

 У Муни перехватило дыхание. Он удивленно посмотрел на Гарри и вдруг улыбнулся.

 – Ладно, старик, ты должен познакомить меня с твоей девочкой. Если ей удалось так повлиять на тебя, то же она сможет сделать и со мной.

 – Я повторяю, она ничего не знает, и сейчас, если ты согласен с моими предложениями, пойдем к адвокату и подпишем соглашение по всей форме. Я…

 – Что? – произнес Муни, вытаращив глаза. – Адвокату? Мы не пойдем ни к какому адвокату. Ведь мы можем верить друг другу на слово.

 – Речь идет не о доверии, а о принципе.

 Муни надел шляпу, которую кончил вытирать, и медленно поднялся.

 – Я не знаю, что ты хочешь, – начал он. Внезапно его лицо смягчилось. – Ты мог бы дать мне один фунт? Теперь, когда мы компаньоны, я немного поиздержался…

 – Я тоже, мистер Муни. Мне и так много надо купить…

 Муни погрозил кулаком потолку.

 – О, женщины! – пробурчал он. – Всегда одинаковы. Если парень попадает им в лапы, он пропал.

 Усталый, но довольный, Гарри вернулся в свою комнату чуть позже семи. Клер сказала ему, что сегодня вечером работает и не сможет с ним увидеться. Казалось, она очень спешила, и они обменялись только несколькими фразами по телефону. Тем не менее она обещала увидеться с ним завтра утром и даже пригласила к себе.

 Поднимаясь по темной лестнице, пропитанной запахом вареной селедки, Гарри подумал, что, если Рон дома, было бы неплохо отметить выпивкой его, Гарри, вступление в компаньоны Муни. Рон был дома, но куда-то собирался.

 – Ты уходишь? – спросил разочарованный Гарри.

 – Привет! У меня дела. Ну как, все прошло хорошо?

 – Отлично. Художник меняет вывеску на «Муни и Рикк».

 – Прекрасно. Для Муни это наверняка потрясение. Ты его, по крайней мере, взял в руки?

 – Он принял все мои условия. Ты действительно спешишь? Я хотел бы отметить это дело.

 – Отметь это со своей девушкой. Она что, занята сегодня?

 – Сегодня вечером она работает.

 – Странные часы для работы. Я и не знал, что люди, которые позируют, работают ночью. Мне нужно встретиться с одним человеком, который сообщит мне важные сведения, но свидание еще только в девять часов, так что пойдем поужинаем.

 Гарри это понравилось, и они вместе зашли в кабачок на углу улицы. Зал был набит, но они все же нашли два места за стойкой.

 – Нужно признать, эта девица тебя встряхнула, – заметил Рон. – Ты начинаешь шевелиться.

 – Ты прав. Я хочу на ней жениться, но для этого нужно зарабатывать достаточно денег, чтобы обеспечить жизнь, к которой она привыкла.

 – Это плохое условие для женитьбы. Когда люди любят друг друга…

 – Да, я знаю, но в наши дни это не так.

 Рон приготовился спорить, но затем отступил. Он постучал по стойке, подзывая бармена, а потом заказал бифштекс и пиво.

 – За тебя! – сказал Рон, поднимая бокал. – За процветание «Муни и Рикк».

 – Спасибо. Ты работаешь сегодня вечером?

 – Да. У меня нашлись интересные сведения для серии статей о банде воров, уже год действующей в Уэст-Энде. Полиции не удается их поймать. Ты не знал? Каждую ночь двадцать или тридцать человек расстаются с ценностями. Никто не может обнаружить, как действует банда. Твой друг, инспектор Паркинс, думает, что в банде есть девушка, которая очищает карманы жертвы и сразу же передает добычу сообщнику. Пять или шесть проституток приводили в полицейское отделение, но у них ничего не находили. Я думаю, что наконец нашел человека, который сообщит мне важные сведения. Я встречусь с ним сегодня в баре на Аттенс-стрит.

 Гарри рассеянно слушал его, слишком занятый своими новыми делами. Нужно ли рассказать сразу Клер или подождать, когда дело начнет крутиться? Он остановился на втором решении. Закончив ужин, они расстались, и Гарри с неохотой вернулся к себе домой и провел некоторое время за эскизами новой студии. Затем он разделся и подумал, что наилучшим началом было бы заполучить какую-нибудь кинозвезду. Ее фото в витрине послужило бы неплохой рекламой.

 Укладываясь спать, он размышлял, где же достать фотографию кинозвезды, как вдруг дикая мысль пришла ему в голову: он понял, что фото Клер тоже подойдет. Он знал, что она может позировать. Значит, следует выбрать лишь подходящее освещение. Он поговорит об этом с ней завтра утром.

 Не прошло и минуты, как он крепко уснул, и, казалось, прошло всего несколько мгновений, когда стук в дверь разбудил его. Он зажег свет и посмотрел на часы. Было 1.30. Постучали еще, затем дверь раскрылась. Гарри схватил свою одежду, так как узнал миссис Вестерхэм. Вид у нее был испуганный, и за ее спиной стоял полицейский.

 Гарри узнал инспектора Паркинса. Его сердце отчаянно заколотилось.

 – Что произошло? – спросил он.

 – Спасибо, миссис, можете идти спать, – сказал Паркинс. – Извините, что побеспокоил. Вас я тоже прошу извинить, мистер Рикк.

 Гарри сидел на кровати, глядя на Паркинса круглыми глазами.

 – Что ж, молодой человек, – начал Паркинс, – к сожалению, у меня плохие новости. Ваш друг Рон Фишер тяжело ранен.

 – Рон? Что с ним?

 – То же, что и с вами. Его подобрали на Динс-стрит час назад. Удар велосипедной цепью по голове.

 Наступила тишина. Паркинс внимательно смотрел на Гарри.

 – Это серьезно? – спросил тот.

 – Очень. Вы помните? Я вам сказал, что однажды этому парню попадется клиент с хрупким черепом. И вот этот самый случай.

 – Он… умер?

 – Нет, ваш друг не умер, но тяжело ранен. Я только что из госпиталя.

 – Я могу его навестить?

 – Нет. Только через несколько дней. Конец цепи ударил его по затылку, и, если ваш приятель выживет, этого ему хватит на годы. Не исключено, что он останется калекой на всю жизнь.

 Гарри не шевелился, он чувствовал, как у него кружится голова. «Я его никогда по-настоящему не ценил, – подумал он. – Бедняга! Подумать только, ведь это могло случиться и со мной. Какая сволочь! Почему?»

 – У него есть семья? – спросил Паркинс. – Я нашел его адрес в бумажнике. Если у него есть жена, нужно предупредить ее.

 – У него была жена. Может быть, я сам скажу ей.

 – Как хотите. Если желаете, я могу послать кого-то из своих людей, чтобы они предупредили ее.

 – Спасибо, но лучше я пойду сам. Адрес я найду в бумагах Рона.

 – Хорошо. А теперь поговорим, – начал Паркинс. – Это тот самый тип, который напал на вас. Вы не знаете, почему он напал на Рона?

 – Абсолютно не знаю. Я и сам об этом думаю.

 – Что Фишер мог делать в Сохо в полночь?

 – Это я знаю. У него была встреча с одним из людей, который разузнал что-то о банде воров.

 – Действительно… Я с ним разговаривал об этом на прошлой неделе.

 – Я не очень много знаю об этом.

 – С кем была встреча?

 – Он не сказал.

 – А где была эта встреча?

 – В кафе в Сохо. Он мне назвал его, но я сейчас не помню. Кажется, он говорил об Аттенс-стрит.

 – Постарайтесь вспомнить, – настаивал Паркинс. – Слушайте, Рикк, вы не помогли нам в вашем деле и не сказали всего, что знаете. Кто-то был явно недоволен, когда вы фотографировали ночью, не так ли?

 – Да… – признался Гарри. – Но этот человек не имеет ничего общего с моим делом.

 – Почему вы так решили?

 – Я его знаю. Этот тип связан с рекламой.

 – Как его зовут?

 – Роберт Брэди, – ответил Гарри. Завтра же он скажет Клер, что он сообщил это имя полиции.

 – Почему вы мне не сказали это раньше?

 – Я… Он был с девушкой, которую я знаю, и я не хотел, чтобы она была вмешана в это дело.

 – Кто эта девушка?

 – Моя невеста. Простите, но я не назову вам ее имени. Она никак не связана с этим делом, а с Брэди тем более.

 – Ваша невеста?

 Гарри внимательно посмотрел на инспектора.

 – Вы знаете Брэди?

 – Лично незнаком. Это импресарио моей невесты. И он не любит фотографироваться.

 Гарри с облегчением вздохнул, когда Паркинс переменил тему разговора.

 – Вернемся к этому кафе, – сказал он. – Вспомните его название.

 – Я стараюсь изо все сил, но мне никак не удается.

 Паркинс посмотрел на него, потом на часы. Было девять минут третьего.

 – Хорошо, вы можете одеться и поехать со мной на Аттенс-стрит? Мы пройдем по улице, и, быть может, вы вспомните кафе, увидев вывеску. У меня внизу машина.

 – Сейчас?

 – Да, немедленно, – сухо ответил Паркинс.

 – Хорошо… – сказал Гарри, начиная сдаваться, в то время как Паркинс закуривал.

 – Отличный парень ваш приятель, – сказал Паркинс. – Он время от времени заходил ко мне, чтобы узнать кое-что. Я уверен, что он обнаружил какие-то сведения о банде, и банда отреагировала на это. Врач в госпитале сказал, что Фишер, возможно, будет несколько недель находиться в тяжелом состоянии. Я не могу терять времени, ожидая, пока он выздоровеет. Нужно действовать быстрее, как можно быстрее, чтобы схватить этого типа.

 – Вы думаете, что человек, напавший на меня, входит в банду?

 – Это может быть даже один из главарей. Я очень бы хотел знать, зачем ему нужна была ваша пленка. Возможно, на ней был кто-то, заснятый на заднем плане за работой, а вы этого не заметили. Вы готовы?

 Гарри был готов. Они вышли из комнаты. Хотя было уже более двух часов, миссис Вестерхэм еще не спала. Заслышав шаги, она тотчас вышла из своей комнaты.

 – Вас уводят, мистер Рикк? – спросила она, побледнев.

 – Нет, миссис Вестерхэм. С Роном несчастный случай. Я вам все расскажу, когда вернусь. Она, наверное, подумала, что меня арестовали, – сказал Гарри Паркинсу.

 Тот что-то проворчал в ответ. Паркинс приказал шоферу ехать быстрее на Аттенс-стрит. Улицы были пустынны, только на Пиккадилли встретились несколько одиноких прохожих. Увидев их, Паркинс пробормотал:

 – Эти парни и доставляют нам неприятности. Они идут к Уэст-Энду в поисках девушек, а когда те их обворовывают, они бегут к нам. Если бы они ходили в поисках женщин в другое место, они бы сохраняли свои бумажники. Идиоты!

 Гарри почувствовал, как ледяная дрожь прошла у него по позвоночнику. Он вспомнил Уингейта, который нашел Клер на улице, и его бумажник! Может быть, Клер?.. Ну, нет, это невозможно. Он сразу же подумал о Брэди и об убийце с волосами-паклей.

 Рон как раз занимался делом этой банды. Волосатый его и пристукнул… А может быть, Клер тоже входит в банду? Ведь она передала бумажник ему, а Рон рассказывал, какой метод использует банда… Он пытался больше не думать об этом. Нет, это просто совпадение… Но следует предостеречь Клер. Ее шуточки могут довести ее до тюрьмы.

 Автомобиль остановился на Аттенс-стрит, и Паркинс вышел.

 – Остальную дорогу пройдем пешком. Хорошо смотрите и пытайтесь вспомнить название кафе. Их здесь дюжина.

 Аттенс-стрит была тесной, мало освещенной улицей. Магазины, кафе и пивные бары располагались друг возле друга. Гарри внимательно смотрел по сторонам улицы. Впереди перед дверью, над которой мигала вывеска, стояла большая машина американского производства. Гарри схватил Паркинса за руку.

 – Вот оно. Я теперь вспомнил. Это «Радл-Сэкм-кафе».

 – Вы в этом уверены?

 – Абсолютно.

 – Хорошо. Возвращайтесь в машину и ждите. Я пойду взгляну.

 – А мне нельзя с вами?

 – С таким шрамом на лбу? Нет. Постарайтесь сделать так, чтобы вас никто не видел.

 Гарри остался в темноте, понимая, что Паркинс прав, но горя желанием все увидеть самому.

 Вдруг дверь кафе отворилась и вышли четыре девушки, которые болтали и смеялись. Одна из них, брюнетка в меховом манто, так хохотала, что была вынуждена вцепиться в одну из подружек. Казалось, они были очень пьяны. Все четверо направились к машине. Из нее вышел мужчина и открыл дверцу. Гарри узнал его сразу же. Это был Роберт Брэди. Он не мог ошибиться. Та же походка, мощные плечи, манера сдвигать шляпу на глаза. Все сходилось. Гарри более внимательно посмотрел на девушку в меховом манто и почувствовал, что зеленеет. Это была Клер.

 Брэди схватил Клер за руку и дернул. Она привалилась к нему, не прекращая хохотать. Трое других тоже продолжали верещать и смеяться.

 Паркинс стоял на месте, наблюдая за сценой. Брэди заметил его и что-то сказал Клер. Та сразу же успокоилась, глянув туда, где стоял Паркинс. Потом быстро шмыгнула в автомобиль. Брэди последовал за ней и хлопнул дверцей. Машина тронулась с места и сразу же набрала скорость.

 На следующее утро Гарри с опозданием пришел в студию. Муни занимался счетами.

 – Прекрасно, – пробурчал он. – Как только ты сделался моим компаньоном, то сразу стал опаздывать.

 Муни замолк, увидев лицо Гарри. Тот объяснил, что произошло прошлой ночью.

 – Я только что звонил в госпиталь, – сказал он. – Но мне сказали, что раньше чем через неделю он не придет в себя. И что его жизнь в опасности. Бедный Рон. Паркинс думает, что это работа банды воров. Он…

 – Не вмешивайся, Гарри, – прервал его Муни. – Это не твое дело. У тебя и так достаточно неприятностей.

 – Мне нужно повидать жену Рона. Вот план студии и схема установки оборудования. Нужно вызвать электрика. Я не вернусь до обеда.

 – Ты не должен уходить. Я рассчитывал на тебя, Гарри, сам я не справлюсь.

 – Мне нужно повидать жену Рона, я не приду до второй половины дня.

 Муни посмотрел на него.

 – Ты уверен, что тебе здесь нечего делать, малыш?

 – У вас есть чем заняться сегодня утром. Придут люди, которых я фотографировал вечером. Нужно сказать им, что пленка пропала, и попытайтесь уговорить их сделать портрет. Можете назначить на четверг. Тогда все будет готово.

 Гарри вышел. В бумагах Рона он нашел адрес Шейлы Фишер и квитанции об отправке ей еженедельно шести фунтов. Гарри подумал, как Шейла будет выкручиваться, если Рон перестанет посылать ей деньги. Он был убежден, что у Рона совершенно нет сбережений. Всю дорогу он перебирал в уме ночную сцену. Он боялся своих мыслей. Что могла Клер делать ночью с тремя девушками и Брэди?.. Паркинс наверняка ее видел, хотя ни слова не сказал Гарри. Хозяин кафе и гарсон ответили формально. Они, дескать, не знают такого человека и не видели Рона Фишера.

 Гарри подошел к домику с грязноватыми занавесками и позвонил.

 – Нужно звонить сильнее, – закричала женщина, которая выбивала ковер перед соседним домом. – Она рано не просыпается.

 Гарри пробормотал «спасибо» и позвонил опять. Прошло добрых пять минут, прежде чем дверь наконец отворилась и на пороге появилась молодая женщина в грязном халате. Она недовольно смотрела на него.

 – Простите за беспокойство. Вы миссис Фишер?

 – Ну и что с того? – сказала она резким, неприятным голосом. – Еще слишком рано, чтобы поднимать людей с постели.

 – Я Гарри Рикк, друг Рона.

 – А, он мне говорил о вас. Входите.

 На ее жестком лице появилась улыбка. Глаза и рот были накрашены. Когда она улыбалась, то казалась моложе и красивее. Гарри понял, что Рон действительно мог влюбиться в Шейлу. Комната была в удивительном беспорядке. Повсюду стояли блюдца с окурками. Наполовину пустая бутылка виски, горы пластинок на полу, грязное белье и все остальное было покрыто слоем пыли.

 – У меня беспорядок. Вчера вечером были друзья, – пояснила она, вытирая глаза.

 Гарри осмотрелся и решил, что лучше не садиться.

 – У меня плохие новости для вас, – начал он. – С Роном произошел несчастный случай.

 Женщина окаменела.

 – Вы хотите сказать… он мертв? – Ее кукольное личико ничего не выражало.

 – Нет, он не мертв, но в очень тяжелом состоянии. Возможно, еще несколько недель он будет без сознания.

 Она налила хорошую порцию виски в грязный стакан, потом протянула бутылку Гарри. Он отказался.

 – Спасибо.

 – Он перевернулся в автомобиле?

 – Нет. Его оглушили велосипедной цепью.

 Шейла усмехнулась и выпила виски.

 – Это здорово подходит к господину, имеющему принципы. Что они имели против него?

 – Я ничего не знаю, – пробурчал Гарри раздраженно. – Я вот думаю, зачем я сюда пришел. Мне кажется, вас все это совершенно не интересует.

 Она удивленно подняла на него глаза, скривилась и села.

 – Конечно, не очень. Ну а деньги? Буду ли я их получать?

 – Не знаю, и мне наплевать. Рон в госпитале, но навещать его можно будет не раньше чем через несколько недель.

 – Я совсем не хочу его навещать, – сказала молодая женщина, пожимая плечами. – Очень мило с вашей стороны, что вам наплевать на то, как я буду жить, но ведь я не могу существовать любовью и свежей водой. Когда он начнет работать?

 – Еще не скоро, и, не хочу пугать вас, возможно, он останется на всю жизнь калекой.

 Она снова скривилась.

 – Черт возьми! Это очень характерно для него. Не делайте такого лица. Мы с ним чужие люди и вот уже четыре года как разведены. В конце концов, я выкручусь. Все устроится, если я выйду замуж еще раз, – заключила она, почесывая ногу под халатом.

 Гарри с отвращением смотрел на нее.

 – Я все-таки думал, вам следует знать, что с ним произошло. В конце концов, ведь он ваш муж.

 Вдруг какой-то отблеск появился во взгляде молодой женщины, и с улыбкой она сказала:

 – Вы знаете, сейчас я очень стеснена в средствах. Вы не могли бы мне одолжить пять фунтов?

 – К сожалению, нет, – ответил Гарри, – я и сам очень стеснен в средствах.

 Она поднялась и подошла к нему.

 – Ну, тогда два фунта… Вы знаете… Вы мне нравитесь… Пошли, будьте милым. Я тоже очень мила. Пойдемте, я покажу вам свою спальню…

 Она стояла у двери, и он был вынужден оттолкнуть Шейлу, чтобы добраться до ручки.

 – Нет, я сожалею, – пробормотал он.

 Она удивленно посмотрела на него.

 – Не притворяйтесь идиотом. Рон ничего не узнает. Ну, скажем, один фунт.

 – Я сожалею, – повторил он.

 – Ну, тогда скажите ему, чтобы он поскорее поднимался и присылал мне деньги. Если он этого не будет делать, я обращусь в суд. Я даю ему месяц, слышите. Он еще услышит обо мне.

 Гарри начало мутить. Когда он выходил, она прокричала:

 – И не напускайте на себя такой вид. Вы такой же идиот, как и все его друзья.

 «Ужасная женщина», – думал Гарри, почти бегом направляясь к станции метро. Заметив телефонную будку, он поколебался, но потом зашел и набрал номер Клер.

 Когда он уже совсем собрался повесить трубку, он услышал щелчок, а потом голос Клер:

 – Алло, кто у телефона?

 – Гарри, – ответил он, удивленный агрессивным тоном девушки.

 – Гарри? Доброе утро, милый. Прости меня, но я спала.

 – Я удивлен, – сказал он, глядя на часы, которые показывали полдень. – Я думал, ты уже проснулась.

 Он услышал зевок, и перед его глазами вдруг возникла Шейла.

 – Я вчера вечером много работала и еще не пришла в себя. Прости, милый.

 – Можно заглянуть к тебе сегодня вечером?

 – Да, конечно. Приходи. Я приведу себя в порядок. Скажем, часам к восьми. До вечера.

 – Хорошо. – Волна нежности охватила его. – Мне кажется, я не видел тебя целую вечность, Клер…

 – Да, конечно. Значит, сегодня вечером в восемь. – Она снова зевнула. – Ах!.. До свидания, милый. – Послышались гудки. Клер повесила трубку.

 Гарри вышел из кабины. Он чувствовал себя довольно подавленно. Как только он начинал думать о Клер, перед глазами его возникала зевающая и неопрятная Шейла.

 Скривившись от отвращения, он вошел в метро.

 Однако когда Клер открыла ему дверь, ничего в ней не напоминало Шейлу. Она была чрезвычайно привлекательна в черном платье, подчеркивавшем ее формы; большая шикарная комната была тщательно убрана.

 – Здравствуй, милый! – сказала она, подставляя губы. – Как долго тянулось время с воскресенья. Мне тебя так не хватало!

 Она повисла у него на шее и поцеловала. Гарри обнял ее и прижал к себе.

 – Да, мне тебя тоже не хватало. Это воскресенье было лучшим в моей жизни.

 – Прекрасно. Сегодня мне не нужно выходить, и ты можешь остаться здесь на ночь, если хочешь.

 Гарри сразу же забыл Рона, инспектора Паркинса и «Радл-Сэкм-кафе».

 Через некоторое время Клер пошла на кухню, чтобы приготовить ужин, а он пошел за ней, чтобы поговорить.

 – О Гарри! – сказала она. – Я забыла. У меня есть для тебя небольшой сюрприз. Открой ящик. Не тот, следующий.

 Он послушался и нашел там маленький пакет, завернутый в бумагу.

 – Это для меня? Что там?

 – Открой и увидишь.

 Он развернул пакет и нашел там три галстука. Таких галстуков у него еще никогда не было. Они стоили целое состояние.

 – О, Клер! Это же страшно дорого стоит. Я не знаю, смогу ли я это принять.

 – Не притворяйся идиотом, милый. Они мне ничего не стоили. Я написала фабриканту, которому позировала, и попросила образцы. И вот они здесь. Они тебе нравятся?

 – Кроме шуток? Фабриканты просто так не раздают такие галстуки.

 – Не всем, конечно, но такое случается довольно часто, особенно если они любят хорошеньких женщин.

 Следующие несколько минут они провели, примеривая галстуки.

 – У меня глупая идея, Гарри. Ты действительно хороший парень, и я хочу попытаться достать для тебя костюм у одного типа, которому позирую.

 – Что? Костюм?

 Он в смущении переминался с ноги на ногу.

 – О костюме нечего и говорить. Придет время, когда я сам буду делать себе такие подарки.

 – Но тебе нужен хороший костюм.

 – Мне не нужны подарки. Мужчина не может принимать подарки от женщины, – добавил он, краснея.

 – Но это же условность, Гарри. Какое это имеет значение? Я тебя люблю и хочу, чтобы ты был счастлив. У меня есть деньги и много полезных друзей. Почему бы нам не поделиться? Мне доставляет удовольствие делать тебе подарки.

 – Но в конце концов, Клер, я стану похожим на сутенера. Я хорошо понимаю, что тебе это ничего не стоит, но если я не смогу тебе что-то дарить со своей стороны, так не пойдет.

 Лицо Клер омрачилось.

 – Каким ты можешь быть злым. Хорошо, – сказала она сухо. – Не принимай от меня ничего. Ты даже можешь не приходить ко мне, если ты кажешься себе похожим на сутенера.

 Она вернулась на кухню, с трудом сдерживая гнев. Гарри проводил ее глазами.

 – Клер! Я тебя умоляю. Я…

 Она повернулась, и он с удивлением увидел на ее глазах слезы.

 – Прости меня, Клер. Я тебя умоляю.

 Он подошел к ней, но она оттолкнула его и, повернувшись спиной, принялась готовить салат.

 – Я не хотел тебя обидеть, – сказал он с несчастным видом.

 – Да ладно, не будем об этом говорить, – холодно произнесла она. – Блюдо там. Поможешь поставить на стол.

 – Я тебя люблю, Клер, и сделаю все, что ты хочешь.

 – Это только слова. – Она попыталась освободиться, но потом внезапно обняла его за шею. – О, Гарри, я так люблю тебя!

 Тон ее голоса потряс Гарри.

 – Мне хочется что-нибудь для тебя сделать. Я никому раньше не помогала. У меня даже не было такого желания.

 – Я тоже хотел бы сделать многое для тебя.

 Она оттолкнула его, чтобы посмотреть в глаза.

 – Ты меня убиваешь, повторяя это. Я не хочу твоих денег. Я хочу тебя. Забудь о своем мужском самолюбии. Мы сможем вести замечательную жизнь, если будем делиться. Какое имеет значение, чьи это деньги. Главное, они есть.

 – Для меня это имеет значение. Я хочу быть тем, кто тебе это дает.

 – Но как ты можешь давать, если ты не зарабатываешь больше? Если бы у тебя были деньги, я не была бы такой гордой и принимала бы их у тебя. А сейчас позволь мне помогать тебе. Когда ты будешь зарабатывать больше, а я уверена в этом, я позволю тебе платить за все.

 Она еще раз прервала его на полуслове.

 – Если ты не будешь принимать мои подарки, я не поверю в твою любовь.

 – Конечно, я тебя люблю, – неловко запротестовал Гарри. – Мне нравится, когда ты мне что-то даришь, но все же не делай этого часто.

 – Правда? Ты принимаешь? – спросила она, блестя глазами.

 – Да.

 – Тогда у меня еще есть один сюрприз для тебя. – Она выбежала из кухни, и изумленный Гарри подумал, что все это невообразимо. Если бы только Рон, который говорит, что женщины любят брать, а не давать, видел это…

 Клер вернулась, держа в руке второй пакет.

 – Я хотела подарить тебе это на твой день рождения, – сказала она, – но не хочу больше ждать. Это принадлежало моему отцу.

 Она сорвала бумагу и протянула ему золотой портсигар.

 Никогда еще он не видел ничего подобного.

 – Открой его, – сказала она, не спуская с Гарри взгляда.

 Он нажал кнопку. С внутренней стороны крышка была покрыта затейливой гравировкой с надписью: «Гарри с любовью от Клер».

 – Я не знаю, что и сказать… Это чудо! Я всегда мечтал о портсигаре, но, откровенно говоря, милая, раз эта вещь твоего отца, почему ты даришь ее мне?

 – Я хочу, чтобы он был у тебя и чтобы ты каждый раз думал обо мне, когда открываешь его.

 Она прижалась к нему.

 – Я не знаю даже, как и благодарить тебя.

 – Лишь бы ты был счастлив, а на остальное наплевать. Ты меня будешь любить и никогда не бросишь?

 – Никогда! Я всегда буду тебя любить, что бы ни случилось, – сказал он, поднимая ее на руки и направляясь в спальню, дверь в которую открыл ногой.

 – Гарри… Ужин готов!

 – К черту ужин! – сказал он, закрывая ногой дверь.

 Когда Гарри открыл глаза, на улице уже светлело. Некоторое время он смотрел на Клер, неподвижно лежащую рядом. Как будто почувствовав взгляд, она прижалась к нему и пробормотала:

 – Еще так рано, правда, милый?

 – Около пяти часов. Ты можешь меня послушать? Вчера вечером я хотел тебе кое-что рассказать.

 – Слушаю тебя, милый.

 – Помнишь моего приятеля Рона? Ну, тот, с которым я снимаю комнату. Его оглушили прошлой ночью.

 Он почувствовал, как Клер напряглась.

 – Серьезно? – спросила она.

 – Да. На него напал тот же тип, что и на меня. Полиция задала мне кучу вопросов.

 Гарри поколебался и продолжил:

 – Я… я им рассказал о Брэди.

 Она подняла голову с подушки, и глаза у нее стали злыми.

 – Ты им рассказал о Роберте? Зачем? Что он имеет общего с этим делом?

 – Ты помнишь тот вечер, когда на меня напали? Я тебе сказал, что полиция хотела знать, которому из клиентов не понравилось, что его фотографировали. Я ответил, что не было такого. Инспектор Паркинс мне не поверил, и, когда напали на Рона, он снова задал мне этот вопрос. Я был взволнован и рассказал ему все.

 – Ты рассказал, что я была с Робертом?

 – Я отказался назвать твое имя. Я сказал… что ты моя невеста… и он больше не спрашивал ничего, – закончил Гарри.

 Он почувствовал, что она мгновенно удалилась от него, хотя и не пошевелилась на кровати.

 – Что ты сказал о Роберте?

 – Да почти ничего. Только объяснил, что он работает в рекламе и что он твой патрон.

 – Кажется, ты много рассказал.

 – Надеюсь, ничего лишнего. Понимаешь, Клер, в Уэст-Энде действует банда воров, а Рон пытался получить сведения о них для серии статей. Ему назначили свидание в «Радл-Сэкм-кафе». Полиция считает, что там на него и напали.

 Клер поднялась и пошла к столику. Взяла пачку сигарет, закурила и забралась обратно на кровать.

 – Почему ты мне все это рассказываешь, Гарри? Меня эта история не интересует.

 – Паркинс привез меня на Аттенс-стрит. Он хотел, чтобы я показал ему кафе, название которого я забыл. Мы приехали туда около трех часов ночи, в тот момент, когда ты выходила оттуда с тремя девушками. С вами был и Брэди.

 – Ну и что?

 – Это все, – пробормотал Гарри, жалея о сказанном. – Я подумал, что лучше рассказать тебе об этом.

 – Ты показал меня своему полицейскому?

 – Нет, разумеется. Он оставил меня и вошел в кафе. Я думаю, он тебя даже не заметил.

 – Мне плевать на это.

 Они помолчали.

 – Я беспокоюсь за тебя, – сказал Гарри. – Полиция думает, что в этом замешаны женщины, которые ловят пижонов, очищают их карманы и передают добычу сообщникам.

 – Зачем ты мне рассказываешь все это? – Она потушила сигарету.

 Гарри попытался взять ее за руку, но Клер резко вырвала ее.

 – Клер, ты должна понять. Надеюсь, ты помнишь Уингейта? Представь, что банда действует таким же образом. Если бы Уингейт повел тебя в полицию, как он хотел это сделать, полиция заподозрила бы, что ты принадлежишь к банде. Ты взяла его бумажник и передала мне. Они действуют точно так же.

 – Скажи, Гарри, неужели ты действительно веришь, что я воровка?

 – Конечно, нет! Но не делай больше так, Клер. Скажи мне правду. Брэди связан с типом, который напал на меня?

 – О чем ты говоришь? Какая между ними может быть связь?

 – Ты должна понять. Брэди был взбешен, что я его фотографировал. А через пять минут у меня забрали пленку.

 – Это абсурд! – закричала Клер. – Роберт никак не может быть связан с этим делом. Ради Бога, ничего не говори полиции. Я потеряю работу, если Роберт узнает, что я распространяю такие слухи.

 – Нет, разумеется. Я ничего не скажу. Не беспокойся, Клер.

 – Есть из-за чего беспокоиться. Роберт взбесится, когда узнает, что ты сообщил о нем в полицию. Ты уверен, что его не будут допрашивать?

 – Не думаю. А почему его должны допрашивать?

 – Ты увидишь инспектора?

 – Надеюсь, что нет. Но точно не знаю.

 – Во всяком случае, если ты его увидишь, обрати внимание на то, что он будет говорить обо мне. Прошу тебя, не давай инспектору мой адрес.

 – А как иначе? – воскликнул удивленно Гарри. – Я ему не назову даже твоего имени. Но я уверен, что полиция больше не думает ни о тебе, ни о Брэди.

 – Я не доверяю полиции. Эти проклятые ищейки, если узнают, что я живу здесь одна, будут наблюдать за мной. Они все время отравляют жизнь таким, как я.

 – Но, послушай…

 – Я знаю, что говорю, – сказала она раздраженно. – Я знаю больше, чем ты. Если флики узнают, что ты провел ночь здесь, они могут доставить мне серьезные неприятности. Нужно быть очень внимательным.

 – Не беспокойся, я не скажу им ни слова.

 Она снова оказалась в его объятиях.

 – Милый, – произнесла она немного погодя. – Ты успокоился?

 Он уверил ее, что да. Он решил переменить тему разговора и попросил Клер позировать для портрета.

 – Я буду счастлива помочь тебе, – сказала она, довольная, что они ушли от прежней темы. – Значит, ты вкладываешь в дело свои деньги?

 – Только сто фунтов. Я не хотел тебе заранее говорить об этом… Но сегодня все будет оформлено. Я хочу попытаться. Пообедаем вместе? Потом пойдем в студию.

 – У меня свидание, и я могу прийти часов в пять. Хорошо? Как ты хочешь, чтобы я позировала? В купальном костюме?

 – Нет, – ответил Гарри, улыбнувшись. – Я хочу сделать такой портрет, чтобы все сказали: вот именно так и должны фотографировать. Я попытаюсь сделать что-то вроде бюста. Если у тебя есть шляпка и летнее платье, то они подойдут.

 – Сейчас я тебе их покажу, – сказала она, вскакивая с постели.

 – Вот такую фотографию я хотел бы сделать, – сказал Гарри, глядя на Клер. – Это была бы чудесная реклама.

 Она закрылась халатиком.

 – Спасибо, не надо выставлять меня напоказ. Там будут стоять толпы мужчин.

 И вот в пять часов утра, при дневном свете, Гарри, заложив руки за голову, наблюдал за парадом манекенов. Клер надевала одно платье за другим, дефилировала перед ним и принимала различные позы. В конце концов они остановились на платье с большими цветами с глубоким декольте и шляпке из белой соломки с лентой. На фотографии должно было выглядеть неплохо. Они решили, что Клер придет в студию к пяти часам и переоденется там.

 Гарри с удовольствием увидел, что она так же увлечена и забыла и о Паркинсе, и о Брэди.

 Когда Муни пришел в студию чуть позже девяти часов, он уже застал там Гарри, который занимался установкой прожекторов.

 – Что ты делаешь? – спросил Муни, останавливаясь на пороге.

 – У меня есть модель, которая придет сегодня сфотографироваться для портрета. Сделаю большой снимок для витрины. Это будет привлекать клиентов.

 – Подружка?

 – Она самая. Она придет вечером, часов в пять.

 – Жаль. Если бы я знал, то надел бы чистую рубашку и побрился, – закончил Муни после того, как посмотрел в зеркало.

 – Незачем стараться, – сказал Гарри. – Она любит только молодых.

 Муни подскочил и обернулся. Увидев, что Гарри улыбается, он тоже улыбнулся.

 – Такие старики, как я, могут тебе давать уроки.

 – Хорошо. Садитесь на этот стул, а я отрегулирую свет.

 – А Дорис? Разве она не может сделать это?

 – Дорис проявляет вчерашние снимки. Я прошу о немногом. Вам достаточно сидеть и не шевелиться.

 – Хорошо, – согласился Муни. – Я протестовал просто из принципа. Это не работа для основного компаньона.

 Гарри ничего не ответил и принялся передвигать прожектора. Ему понадобилось довольно много времени, пока он не добился нужного светового эффекта. Муни начал вертеться задолго до того, как все закончилось.

 – Старик, если ты будешь тратить так много времени на каждый портрет, мы прогорим наверняка.

 – Не беспокойтесь, – сказал Гарри, передвигая прожектор. – Все это готовится для типического пoртрета. Место для освещения устанавливается раз и навсегда. Для каждого нового портрета нужно будет только навести резкость.

 – Между прочим, эти проклятые прожектора слепят меня.

 Гарри тем не менее продолжал свою работу. Но когда закончил, то не отпустил Муни.

 – Нужно сделать дюжину пробных снимков, которые Дорис сразу же проверит. Необходимо также подобрать подходящую выдержку.

 – Тебе нужно, чтобы я улыбался? – пробурчал Муни.

 – Нет. Держите голову, как вам нравится. Единственное, что меня интересует, это выдержка. Вы можете даже кривляться, если хотите.

 – В таком случае я попытаюсь угадать программу скачек, – сказал Муни, беря газету. – Пошевеливайся.

 Гарри делал снимки, записывая каждый раз экспозицию.

 – Хорошо, – наконец произнес он. – Все в порядке. Я отдам это Дорис. Освещение оставляю без изменения для Клер.

 – И это все, что я заработал в качестве благодарности, – проворчал Муни, поднимаясь со стула и садясь в кресло в углу. – Я так не работал уже много месяцев.

 После обеда Гарри зашел в лабораторию посмотреть фотографии.

 – Замечательно, – сказала Дорис, – изумительный портрет.

 – Тем хуже для портрета, – сказал Гарри, подходя к ней. – Меня интересует только выдержка.

 Дорис достала из бака один отпечаток.

 – Вот лучшее время выдержки. Но фото все равно изумительные.

 Гарри посмотрел на фотографию и чуть не подпрыгнул. Дорис была права. Ему никогда еще не удавалось делать таких снимков. Получился изумительный портрет. Это было изображение человека, разочаровавшегося в жизни. Выражение лица, манера держать голову, шляпа, сдвинутая на затылок, расстегнутый жилет и потухшая сигара – все это в целом создавало образ.

 – Замечательно! – воскликнул Гарри. – Наше дело будет процветать, если так будет продолжаться. Нужно увеличить снимок до размера шестьдесят на восемьдесят на бумаге высшего качества и повесить фото в витрине. Ни слова мистеру Муни. У нас есть хорошая бумага?

 – Три листа, ее нам прислали как образцы, – сказала Дорис. – Взять их?

 – Только немного. Нужно быть очень внимательной и не испортить ни одного листа.

 – Я попробую на полоске бумаги. Не беспокойтесь.

 Гарри знал, что он может доверить Дорис. Он вернулся в студию, где Муни дремал в кресле.

 – Все в порядке? – спросил тот, открывая глаза.

 – Да, Дорис занимается этим, – ответил Гарри, притворяясь безразличным. Он сел на край стола и вытащил из кармана портсигар, который ему подарила Клер.

 Муни вскочил и широко раскрыл глаза.

 – Это из золота? Ты нашел золотые россыпи? Откуда это у тебя?

 – Это подарок, – ответил Гарри, небрежно засовывая портсигар в карман.

 – Ты парень не промах. Это она тебе подарила?

 – Если вас это интересует, то да.

 Муни вытащил из кармана золотые часы и потряс их на цепочке.

 – Это не фальшивка. Их мне когда-то, лет тридцать назад, подарила одна малышка. Забавные существа женщины. Ты не теряй портсигар, малыш. Придет время – и можно будет заложить в ломбард, когда останешься без средств. Но я, впрочем, надеюсь, что с портретами дело пойдет, – добавил Муни, расслабляясь и закрывая глаза. – Конечно, пока у нас не все гладко. Эти двое сволочей, наверное, проводят все дни в кафе, вместо того чтобы фотографировать прохожих.

 – А чего вы ждете? Пойдите и посмотрите, что они делают. Том должен быть на Оксфор-стрит, а Джон – на Стренд. Это не займет много времени.

 – Что? – воскликнул Муни в возмущении. – Я?

 Пока Клер переодевалась в маленькой импровизированной раздевалке, Муни подошел к Гарри, настраивавшему аппарат.

 – Эта девушка хороша, – заявил он. – Но как ты ее подцепил, не могу понять. Я, кажется, произвел на нее впечатление. Мне ты можешь не верить, но, когда я был такой, как ты, девушки прямо вешались мне на шею. Я был невысок, но у меня была отличная техника, и, скажу тебе откровенно, будь я немножко повыше, я бы увел ее от тебя прямо сейчас.

 – Не пытайтесь, – сказал Гарри с улыбкой, – но я доволен, что вы нашли общий язык. Вот и она.

 Клер вошла в студию, держа шляпку в руке, она улыбалась.

 – Так пойдет? – спросила она мужчин.

 – Замечательно, – ответил Гарри. – Хочешь сесть сюда?

 Муни послал ей воздушный поцелуй.

 – Вы мне говорили, что вам нужно посмотреть, что там делают наши рабочие, – напомнил ему Гарри.

 – Да, – проворчал Муни, – стариков всегда прогоняют. Что касается вас, моя прелесть, то, если у вас появится желание переменить партнера, вспомните обо мне. Хорошее вино улучшается с годами… Именно со стариками…

 – Хорошо, я об этом подумаю, – сказала Клер, улыбаясь. Она уселась в кресло. – Очень мил, – сказала она, когда Муни ушел. – Но с ним, наверное, трудно быть целый день?

 – Да нет, не очень. Последнее слово за тобой. Ты более опытна, чем я, в таких фотосъемках. Нужно перепробовать много поз, я должен сделать тридцать шесть снимков.

 Клер сидела, положив руки на колени.

 – Решай сам, – сказала она. – Ты знаешь, что тебе надо. Я всегда делаю то, что мне говорят.

 – Так я тебе и поверил, – отозвался Гарри, заметив в Клер нечто, напоминающее страх. Он отступил на шаг и посмотрел на нее. Это казалось невероятным, но у нее был такой вид, словно пришла фотографироваться молоденькая неопытная девушка.

 – Расслабься, милая, – сказал он. – У тебя очень робкий вид.

 – Ты думаешь? – Она казалась недовольной и отвела взгляд.

 – Смотри через мое плечо, – попросил он.

 Гарри не думал, что ему придется объяснять ей, как вести себя. Поза ее была неестественной. В голове у Гарри мелькнула мысль, от которой ему стало нехорошо. Он сделал первый снимок. Может быть, чуть позже Клер расслабится. Он нажал на спуск, а потом прокрутил пленку.

 – А теперь давай в шляпке, – предложил он, – как будто ты только что пришла.

 – Не очень себе представляю, черт возьми, – сказала она, надевая шляпку и смотрясь в зеркало.

 – Прими беззаботный вид, милая. Ты же ведь все это должна знать.

 – Так?

 – Нет, – покачал головой Гарри, – совсем не так. А вот теперь совсем неплохо. Но у тебя какой-то нерадостный вид.

 – Если бы я тебя ждала, Гарри, у меня был бы радостный вид, – ответила она обиженным тоном.

 – Да, конечно. Представь, что ты надеешься меня увидеть, но не уверена, приду ли я.

 Она скривила лицо и уставилась в стену, точно близорукая.

 – Так пойдет?

 – Да. Очень хорошо, – согласился Гарри, чувствуя, как в нем растет отчаяние.

 Гарри перепробовал все позы, которые он смог придумать, но безуспешно. Сомнений больше не было: Клер никогда не позировала фотографу. Она была явно любительницей. Аппарат смущал ее, и она с трудом следовала указаниям, которые давал Гарри.

 Гарри слушал лекции в фотошколе, там же он работал с профессиональными моделями и не мог ошибиться: Клер была совершенно незнакома с этим ремеслом.

 – Еще долго, милый? – спросила она нетерпеливо. – Уже больше шести часов, а у меня свидание в половине восьмого.

 – Разве мы не пойдем никуда сегодня вечером?

 Она похлопала его по руке.

 – Не сегодня, Гарри. Я пригласила к себе на ужин одну подружку. Я хотела, чтобы пришел и ты, но она ужасная зануда, и мы хотим посплетничать наедине.

 – Хорошо, – ответил Гарри смущенно. – Тогда отдохни немного и продолжим работу…

 – Разве ты сделал мало снимков? От этого света у меня ужасно разболелась голова. Хочешь, приходи ко мне завтра часов в шесть. Поедем вместе покатаемся. Идет?

 – Да, конечно.

 В голове Гарри вертелись разные мысли. Если она не профессиональная манекенщица, то чем же тогда занимается? Как зарабатывает на такую жизнь?..

 В дверь постучали, и вошел Муни. Гарри был настолько занят своими мыслями, что даже обрадовался его приходу.

 – Там пожаловал инспектор. Он хочет с тобой поговорить. Я ему сказал, что ты занят, но он согласен подождать.

 – Что он от меня хочет? – спросил Гарри, нахмурившись. – Лучше я сразу с ним поговорю. Извини, Клер.

 Он посмотрел на Клер и был удивлен ее видом. Она побледнела.

 – Ни в коем случае не говори ему, что я здесь, – прошептала она. – Я не хочу его видеть.

 Она была так взволнована, что Гарри и Муни удивленно переглянулись.

 – Да, конечно, – ответил Гарри. – Ты переодевайся пока.

 Он погасил окурок ногой и вышел вместе с Муни, пытаясь улыбаться, несмотря на растущее беспокойство.

 Инспектор Паркинс был в том же костюме. Он рассматривал выставку фотографий, развешанных в витрине.

 – Добрый день, мистер Рикк, – сказал он. – Меня давно это интересовало, вот я и пришел наконец взглянуть на ваши снимки. Я уже нашел тут двух или трех старых клиентов.

 – Вы хотели меня видеть, инспектор? Я очень занят.

 Развернувшись, Паркинс посмотрел на Гарри. В его глазах было подозрительно любезное выражение, которое совсем не понравилось Гарри.

 – Ладно, – вздохнул Паркинс, – не волнуйтесь. Я проходил мимо и просто так зашел. Вы больше не видели этого человека?

 – Если бы я его увидел, я бы сразу же предупредил вас, – сухо отозвался Гарри.

 – Не сомневаюсь, – согласно покивал головой Паркинс. – Кстати, той ночью, когда мы ездили в кафе, там был один тип с машиной, который увез четырех пьяных шлюх. Помните?

 Гарри покраснел от гнева.

 – Это были не шлюхи! – воскликнул он возмущенно, но сразу же взял себя в руки. – Во всяком случае, мне так не показалось.

 Паркинс смотрел на красное лицо Гарри.

 – Вы думаете? – Он залез в карман и вытащил сигареты. Но пачка была пуста, и он выбросил ее в корзину для бумаг. – А мне показалось, – продолжал он, – что у них был вид как раз самых заурядных шлюх. Хотя, может быть, я и ошибаюсь. Даже полицейский может ошибаться время от времени. У вас нет сигарет? – улыбнулся он.

 Гарри раздраженно порылся в карманах, достал портсигар и протянул его Паркинсу. Паркинс взял портсигар и, медленно выбирая сигарету, сказал:

 – Тот тип в автомобиле был Брэди?

 – Я… я не обратил на него внимания. По правде говоря, я его не узнал.

 – Жаль. Мне показалось, что это был именно Брэди. – Паркинс постучал по портсигару и осмотрел его. – Очень милая штучка. Он совсем новый.

 – Да, – пробурчал Гарри и протянул руку, чтобы забрать портсигар.

 – А где вы его взяли?

 – Это вас не касается. Отдайте его мне, пожалуйста.

 Паркинс снова открыл портсигар и прочел надпись.

 – А как фамилия этой девушки?

 Для Гарри это было уже слишком.

 – Послушайте, верните мне портсигар, и до свидания.

 – Вы думаете, все так просто? – спросил Паркинс, улыбаясь. – Этот портсигар был украден на прошлой неделе. Вы это знали?

 – Украден! – Гарри позеленел. – Не может быть… Вы… вы ошиблись.

 – Нет, это точно. У нас есть его описание до мельчайшей царапинки. Молодой человек из провинции поздним вечером познакомился с обворожительной девушкой. Он предложил ей выпить, думая провести с ней ночь. Но эта девушка исчезла вместе с портсигаром. В отличие от большинства людей в такой ситуации он не потерял головы и пришел в полицию рассказать нам о своем неудачном приключении. Я получил описание девушки и ищу ее. – Паркинс замолчал, засунул портсигар в карман и вдруг ткнул пальцем Гарри в живот. – Это она дала вам этот портсигар? – спросил он.

 – Я абсолютно ничего не понимаю, – растерянно сказал Гарри.

 Внезапно в голове у него просветлело. Вот оно, объяснение. Клер работала вместе с бандой, как он вначале и подумал.

 Выражение лица Паркинса изменилось.

 – Значит, вы поняли? – сказал он резко. – Я поставил своих людей наблюдать за вами, после того как вы мне соврали относительно Брэди. Он входит в банду. Ты спишь с этой девушкой. Ты тоже из тех парней, которые работают вместе с ней. Она тебя содержит.

 – Вы врете! – послышался голос Клер. Она вышла в приемную и оттолкнула Гарри, оказавшись лицом к лицу с Паркинсом. – Закрой свою грязную глотку! Это я взяла портсигар и ему подарила, но он совсем не знал, что это ворованное. Он не знал ничего. Оставьте его в покое. Поняли? Оставьте его в покое.