Безжалостный

О книге

 Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих душ, эксперт самых хитроумных полицейских уловок и даже… тонкий ценитель экзотической кухни. Пожалуй, набора этих достоинств с лихвой хватило бы на добрыйдесяток авторов детективных историй. Но самое поразительное заключается в том, что все эти качества характеризуют одного замечательного писателя. Первые же страницы знаменитого романа «Безжалостный» послужат пропуском в мир, полный невероятных приключений и страшных тайн, – мир книг Джеймса Хедли Чейза, в котором никому еще не было скучно.


Глава 1

1

 Я больше года не был в Париже и не стремился возвращаться в этот город, который изменил всю мою судьбу. С ним связаны самые счастливые и самые трагические события моей жизни. Сейчас, проходя по весенним улицам Парижа, я был вновь очарован им. Я вспоминал Линду, ее глаза, смех. Прошло уже много лет, но я и сейчас помню чувство счастья, охватившее меня, когда мы с ней стояли у окна нашего номера в маленькой гостинице на улице Лон Шан и смотрели на Эйфелеву башню. Это был наш медовый месяц в Париже.

 Мы были счастливы и беспечны, как все влюбленные. Нам казалось, что ничего плохого не может случиться с нами. Вся дальнейшая совместная жизнь представлялась нам бесконечным праздником. Война, оккупация были чем-то далеким, не имеющим к нам никакого отношения. Когда немцы вошли в Париж, мы вдруг очнулись от счастливого сна, но все еще не понимали серьезности своего положения. Осознание опасности пришло лишь через несколько дней, и тогда мы попытались перебраться через границу, но нам это не удалось. Пятеро грязных и пьяных немецких солдат схватили нас почти у самой границы. Меня связали. А потом… До сих пор, когда я вспоминаю об этом, кровавая волна боли, ненависти, гнева и страшной жажды мщения захлестывает меня. Эти скоты впятером изнасиловали на моих глазах Линду и убили ее. Потом они решили поиздеваться и надо мной. Зачем-то по пьяной неосмотрительности развязали мне руки. Дальше все было делом техники. Я выхватил у одного из них пистолет из расстегнутой кобуры и перестрелял всех. Может быть, в другой ситуации я не смог бы этого сделать. Но отчаяние не оставило в моем сердце места для страха, а ненависть придала твердость руке.

 К несчастью, звуки выстрелов привлекли внимание немецких солдат, находящихся поблизости. Меня схватили и повезли в Париж в гестапо. Очевидно, они приняли меня за английского шпиона. По дороге мне удалось убить конвоира и бежать. Три месяца я скрывался, время от времени делая вылазки: я убивал немцев, я мстил им. До войны я занимался стрельбой и даже завоевал первое место на соревнованиях в Чикаго. И мне это очень пригодилось. Однако фашисты тоже не бездействовали. За мою голову была назначена большая награда. Из-за меня они расстреляли полторы сотни заложников, но вскоре я сумел отомстить и за них. Я сколотил группу из девяти парней, таких же отчаянных, как и я. Позже к нам примкнула одна молодая француженка, Анна Даниэль, став десятой в нашей группе. Двое из наших были убиты. Я сам дважды побывал в гестапо, но каждый раз мне удавалось бежать. Мы не принадлежали ни к какой организации. Мы взрывали, убивали, пускали под откос поезда. Мы были просто убийцами и не скрывали этого, не прятались за красивые слова о ненависти к фашизму. На месте очередного убийства мы оставляли свой знак. Это была наша трудная работа: убивать немцев, мстить за убитых, ни в чем не повинных людей. Моя жажда мести была удовлетворена полностью и даже больше… Нельзя сказать, что мы осознанно воевали за победу Франции, но именно нам Франция обязана тем, что многие произведения искусства не были вывезены в Германию.

 Анна Даниэль была стройной темноволосой девушкой с тонким лицом и мягким взглядом карих глаз. Увидев ее в те годы, никто не смог бы предположить, что она наравне с отчаянными парнями стреляла, убивала, взрывала поезда. Мы были с ней очень дружны. Я догадывался, что Анна влюблена в меня. Но я не мог тогда и думать о любви. Моя душа была черна от злобы и ненависти. Я не мог забыть ужасную смерть Линды, во мне все еще жила любовь к ней.

 После войны я уехал в Штаты. Друзья писали мне, но чаще всех писала Анна. И вот несколько дней назад я получил от нее странное письмо: «Берт! Приезжай немедленно! Мне необходима твоя помощь. Анна. 07.05.1946 г.».

 Письмо было написано ровно две недели назад. Было видно, что она писала второпях на случайном клочке бумаги. Нет сомнения, с Анной что-то случилось. Это и привело меня снова в Париж.

 И вот я шел к Анне. В кармане пиджака у меня лежало ее письмо. Подойдя к дому, я вынул конверт и еще раз проверил адрес. Да, именно здесь… Поднявшись по невысоким ступенькам, я вошел в подъезд. Рядом с лестницей на стене висел список жильцов. «Анна Даниэль. 3-й этаж, кв. 31». На лестничную площадку третьего этажа выходило две двери. Одна из них была приоткрыта. Я позвонил в нужную мне квартиру. Подождав некоторое время, позвонил вторично. Однако дверь никто не открыл. Я уже собрался уходить, решив вернуться вечером, как позади услышал женский голос:

 – Вы ищете Анни?

 Обернувшись, я увидел привлекательную блондинку, стоявшую на пороге соседней квартиры. Дверь была распахнута настежь, и я видел часть вычурно обставленной комнаты.

 – Не хотите ли зайти? – спросила она, перехватив мой взгляд.

 Я редко отказываюсь от подобных предложений привлекательных блондинок, впрочем, это относится и к брюнеткам.

 – Что ж, можно и зайти.

 – О'кей! Вы ведь американец?

 Я утвердительно кивнул головой.

 – У вас жуткий акцент, – заметила она и прошла в комнату.

 Я последовал за ней, предварительно взглянув на табличку на двери – «Элен Фарэ». Мы сели, и она спросила:

 – Что мы будем пить?

 – Виски без содовой.

 – О! Виски у нас во Франции большая редкость, и к тому же это очень дорого.

 – Ничего, – ответил я, – я знаю об этом. – Достав из внутреннего кармана пиджака стеклянную фляжку с виски, я наполнил стаканы. – Так что вы хотели сказать мне о мадемуазель Анни?

 – Только то, что она не была в этой квартире уже три недели.

 – Откуда вы знаете?

 – Газеты и молоко, которые приносят каждое утро, остаются нетронутыми. Я убираю их каждый день. Кстати, а кто вы такой?

 – Я друг Анны.

 – А-а, – понимающе протянула она.

 – Это не совсем то, что вы думаете, – поспешил заметить я. – Мы вместе участвовали в Сопротивлении… Вы не скажете, где бы я мог найти ее?

 – Не имею ни малейшего представления.

 – Где она работает?

 Моя собеседница пожала плечами.

 – В каком-то ужасно дорогом баре.

 – В каком?

 Она лишь беспомощно улыбнулась.

 – Может, она куда-нибудь уехала?

 – Нет, вряд ли. Она всегда предупреждала меня, когда задерживалась в баре вечером, а тем более когда оставалась там ночевать. Иногда она обслуживала ночные приемы…

 – Что вы хотите сказать?

 – Не-ет! Она работает официанткой. В баре у нее своя комната.

 – Значит, она исчезла?

 – Вроде того.

 – Вы известили полицию?

 – Нет. Я не люблю иметь дело с полицией.

 – За это время, пока ее нет, ее спрашивал кто-нибудь?

 – Только какой-то блондин. Швейцарец. Что ему было нужно, он так и не сказал.

 К этому времени виски уже кончилось, и я встал.

 – Если Анни вернется или кто-нибудь будет ею интересоваться, сообщите мне, пожалуйста. Я живу в гостинице «Виктория», мое имя Берт Мейн. Полицию пока не вызывайте. Я сам это сделаю через некоторое время.

 – Значит, вы уже уходите? – она кокетливо улыбнулась.

 – У меня еще много дел. – С этими словами я надел шляпу и вышел из квартиры. Оказавшись на улице, я достал из кармана письмо и в который раз перечитал его. Похоже, что с Анной случилась беда. Обязательно нужно повидать других членов нашей группы. Возможно, переговорив с ними, я хоть что-нибудь узнаю о таинственном исчезновении Анны и ее странном письме. К несчастью, я не знал их адресов. Перерыв телефонную книгу, я обзвонил не менее сорока мест, но так никого из них и не нашел. Но я и не думал сдаваться. Я все же знал одно место, где обязательно можно было найти кого-нибудь из них.

2

 Вернувшись в гостиницу, я переоделся в куртку из черной блестящей кожи и такие же брюки. Это напомнило мне времена Сопротивления. В то время, когда Париж был оккупирован немцами, я одевался точно так же. Меня даже звали тогда «Черный смерч».

 Кабачок «Марти» находился в конце улицы Вилье, на самом берегу Сены, недалеко от Лионского вокзала. С улицы он был незаметен, и народу там было мало. О существовании этого кабачка я узнал из писем Анны. Она писала, что все наши друзья обычно собираются в этом заведении.

 Было уже шесть часов вечера, когда я разыскал его и по истертым ступеням спустился вниз. Заведение было почти пустым, и я, не увидев никого из знакомых, направился к стойке бара. Бармен, высокий плотный человек с тонкими усиками и блестящей лысиной, протирал стаканы: излюбленное занятие всех барменов.

 – Привет, – поздоровался я.

 Он угрюмо взглянул на меня.

 – Мне нужен Жак Дюкло.

 – Я его давно не видел, – ответил он, посмотрев на меня с некоторым интересом.

 – Тогда Франсуа Бертен.

 – Его тоже давно у нас не было.

 Я перечислил имена всех семерых своих друзей, но бармен все время отрицательно качал головой.

 – Они перестали ходить в мой бар около двух недель тому назад. Наверное, нашли местечко получше… – Он снова взялся за стаканы.

 – Виски есть? – с надеждой спросил я.

 – Сто франков, – ответил он, вытаскивая бутылку.

 – О'кей, – сказал я и кинул на стойку несколько мятых купюр.

 Усевшись за дальний столик так, чтобы видеть всех посетителей, я опорожнил стакан и закурил сигарету. Надо было поразмыслить и наметить план дальнейших действий. Ничего путного мне в голову не приходило. Я очень беспокоился за Анну.

 Как было бы хорошо, если бы сегодня утром я застал ее дома! Я бы сказал ей: «Здравствуй, Анна! Я примчался в Париж по первому твоему зову. Ты изумительно красива! Ты любила меня во время войны, ведь это правда. Может быть, и сейчас ты немного любишь меня?»

3

 Кто-то тронул меня за плечо. От неожиданности я вздрогнул. Минутное состояние романтической задумчивости рассеялось, и я снова ощутил реальность событий.

 – Бармен сказал мне, что вы ищете Жака Дюкло?

 Я повернул голову. Передо мной стоял невысокий блондин в потрепанном костюме. Он говорил с сильным немецким акцентом.

 – Да, действительно, – ответил я.

 В руках у него была бутылка бордо и стакан. Он сел за мой столик и наполнил стакан вином. Выпив его залпом, он посмотрел на меня. Ему можно было бы дать лет сорок—сорок пять, если бы не его удивительные глаза: весело смотрящие, молодые, светлые.

 – Меня зовут Карл, – сказал он. – Я швейцарец.

 – Берт, – представился я, кивнув головой.

 – Я частный детектив и тоже разыскиваю Жака Дюкло.

 – Вот как?

 – Да.

 Я предложил ему виски. Он отказался, заметив:

 – Я не понимаю, как вы, американцы, можете пить эту гадость… Хотите бордо?

 – Я ничего не пью, кроме виски.

 Он пожал плечами.

 – Так это вы приходили к Анне Даниэль? – спросил я.

 – Да, я вижу, вы не теряете времени даром. Поэтому я предлагаю раскрыть карты: вместе мы скорее достигнем цели, чем поодиночке.

 – Резонно, – заметил я. – Только меня интересует больше Анна, нежели Жак.

 – Это, по сути дела, одно и то же… Я думаю, что все последние исчезновения связаны между собой.

 – Ну, если так…

 Я вкратце изложил ему суть дела. Он потягивал вино и внимательно слушал. Когда я умолк, он сказал:

 – Все, что вы рассказали, для меня, собственно, не представляет какого-либо интереса. Меня больше интересует ваша деятельность во время войны. Я подозреваю, что эти исчезновения связаны с какими-то событиями того времени. Вы единственный из вашей группы, кто не исчез бесследно.

 – Я расскажу вам все, что вы хотите узнать, но сначала мне нужно более подробно выяснить, кто вы такой.

 Он ухмыльнулся.

 – Я Карл Шомберг, детектив. Работаю в Международном банке в Берне. Швейцарские банки, как известно, отличаются большой надежностью. Жак Дюкло является наследником пятимиллионного состояния. Моя работа состоит в том, чтобы разыскивать лиц, по разным причинам интересующих правление банка. Я имею право прекратить поиск только в том случае, если буду уверен, что клиент мертв, и смогу представить соответствующие доказательства. Я прибыл в Париж неделю назад. За эту неделю я успел выяснить, что Жак Дюкло и еще шесть человек, с которыми он был связан со времен Сопротивления, бесследно исчезли. В полицию было заявлено о трех исчезновениях, но она, видимо, не собирается что-либо предпринимать по их розыску. Эти люди исчезли, повторяю, не оставив никаких следов. Никто ничего не видел, никто ничего не знает… Я побывал везде, где они могли бы находиться, и провел тщательное расследование, однако это не дало никаких результатов. Я не был только в одном месте – в клубе «Фламинго», где работала Анна. Это настолько закрытое заведение, что проникнуть туда весьма трудно. Войти туда невозможно ни за какие деньги. В этом клубе собираются политические деятели и люди, чей счет в банке перевалил за семизначное число. Проникнуть туда простому смертному нет никакой возможности…

 Я внимательно посмотрел на него. Мне все больше нравился этот парень: у него была хватка, и он не даром ел свой хлеб. Теперь мы можем стать с ним союзниками, и он это понял. Вдвоем можно сделать то, что совершенно не по плечу одному. Я допил виски, встал и сказал ему:

 – Подожди, мне нужно позвонить.

 Он кивнул.

 – Да, конечно. Нам еще многое надо обсудить.

 Я взглянул на часы, было пятнадцать минут восьмого, и направился к стойке бара. К этому времени бар был почти полон. Я протиснулся сквозь толпу посетителей и спросил у бармена:

 – Где у вас телефон?

 – В углу за стойкой.

 Я поблагодарил его и без труда отыскал кабину, втиснутую между двумя кадками с пальмами. Я собирался звонить Анри Лесажу. Он, как я узнал, был теперь большой шишкой во французской разведке. В свое время мы здорово ему помогли, когда захватили тот поезд с картинами. Он был нам очень обязан. Именно с того момента он пошел в гору. Мы сделали за него всю грязную работу, а лавры достались ему.

 Трубку снял он сам.

 – Алло, Анри! – сказал я.

 – Кто это? – Голос звучал удивленно. Его, видимо, давно никто так не называл.

 – Во время войны ты знал одного американца, его звали Берт Мейн.

 – Берт! – вскрикнул он, официальный тон был отброшен, в голосе звучала неподдельная радость.

 – Угу, – сказал я. – Я бы с удовольствием заглянул к тебе сегодня выпить стаканчик, но не могу, занят…

 – Давай встретимся завтра.

 – О'кей, но ты должен оказать мне одну услугу.

 – Ну разумеется, Берт!

 – Мне нужно непременно попасть в клуб «Фламинго». Причем сегодня…

 Некоторое время трубка молчала.

 – Зачем тебе туда надо? Ведь это самый аристократический клуб Парижа.

 – Да просто так. Ты поможешь или мне следует обратиться к кому-нибудь еще?

 – О чем ты говоришь, Берт? Конечно, я помогу. Подъезжай туда к девяти часам. Я буду тебя ждать.

 – Я не один.

 – Это несколько сложнее, но я все сделаю… Да, вот еще что… Надеюсь, у тебя есть деньги, чтобы оплатить расходы во «Фламинго»?

 Я только рассмеялся в трубку.

 – Итак, до девяти.

 Я повесил трубку.

 Карл сидел на том же месте перед пустой бутылкой.

 – Ну что?

 – У тебя есть смокинг, Карл?

 – Есть, а что?

 – Сегодня он может тебе понадобиться.